Любовь моя, Анайя - Миллер Ксандер

Зо поговорил по телефону с внучкой мадам Зюлю, а потом и с ней самой. Старая астматичка пришла в восторг, услышав его голос.

— Лично я никогда не верила, что ты погиб. При твоем-то жизнелюбии и стойкости!

Зо попросил передать трубку Озьясу.

— Старый дурак сейчас наверху, в главном доме. На веранде. Притворяется, что поглощен своей трубкой.

Зо слышал в трубке хриплое дыхание мадам Зюлю, пока она пересекала двор и поднималась по ступеням веранды.

— Эй, чучело! Сядь как следует и возьми эту штуку. Кое-кто хочет с тобой поговорить.

Последовало долгое, напряженное молчание, затем послышались вздохи, в полной мере отражавшие волнение старика.

— Papa m! — сказал Зо. — Sak a fet la? Komo w уе? [159] Голос Зо сразил старика наповал.

— Timoun mw! — воскликнул он. — Мальчик мой!

Раздался грохот. Потом трубку снова взяла Зюлю.

— Он уронил телефон. Мы тебе перезвоним.

Анайя позвонила отцу не сразу после разговора Зо с Озьясом. Она дождалась вечернего ветерка. Потом вышла на веранду, облокотилась на перила и набрала номер.

Как она и думала, Венсана Леконта в Порт-о-Пренсе уже не было.

— Я приехал в столицу только для того, чтобы находиться рядом с тобой, — сказал ей отец. — И отбыл почти сразу после тебя.

Леконт сейчас жил всего в десятке километров от них, в своем доме в Шабанне, под Жереми. Узнав, что дочь беременна и живет совсем недалеко, он настоял на том, чтобы навестить ее.

Ему пришлось добираться по воде, потому что мост был поврежден. Стоял август, и море приобрело лиловатый оттенок. Среди волн мелькали маленькие рыбацкие лодки. Леконт поражался, насколько иначе воспринимал он это морское путешествие по сравнению с тем, которое совершил полтора года назад.

— Удивительно, как быстро может измениться наша жизнь, — сказал он капитану. — Год назад мы с дочерью почти не разговаривали. Я думал, что она погибла во время землетрясения.

— Море никогда не бывает одинаковым два дня подряд, — ответил капитан.

Зеленели пустынные склоны холмов, вода была прозрачна, как воздух. Солнечный свет, не преломляясь, уходил прямо в глубину.

Леконт увидел Зо и Анайю еще до того, как высадился на крошечном пляжике. Дочь была в широкополой соломенной шляпе и сарафане, позади нее, чуть сбоку, стоял Зо, обхватив руками ее живот. Молодые супруги дожидались в тени небольшого эллинга, хотя, увидев его вблизи, Леконт засомневался, заслуживает ли это сооружение столь громкого звания. Ангар из досок и кокосовых листьев больше походил на садовый навес. В углу были свалены мешки с фруктами и стояли корзины с рыбой, приготовленные для погрузки на судно.

Зо держался почтительно и под пристальным взглядом Леконта отвел глаза. Он пожал доктору руку, взял его сумку и подавал голос только тогда, когда этого ждала Анайя или когда Леконт напрямую обращался к нему с вопросом. Молодые люди отвели Венсана в свой домик над пляжем и угостили простым ужином из отварной рыбы и маниока, в изобилии произраставшего на этих солнечных холмах.

— Что ты делаешь в Жереми, папа? — спросила Анайя.

Леконт вздохнул.

— После долгих месяцев в Порт-о-Пренсе я решил, что мне хочется отдохнуть и расслабиться. Но ошибся.

— Чего же тебе хочется?

— Наверное, побольше работы, — Леконт рассмеялся — не давно знакомым ей коротким, высокомерным смехом, но устало и от души. — Я хотел быть полезным.

Оставить это место после себя в немного лучшем состоянии, чем я его принял. Во всяком случае, так я сказал Дади Мальбраншу, когда отправился к нему.

— Так ты теперь Direktè Jeneral [160]?

— С марта.

— Felisitasyon! [161]

— Лучше всего выразился Аликс Ламот, — продолжал Леконт. — «Мы и так отстали на сто лет, а землетрясение отбросило нас еще на сто». Я уже было решил, что вся наша страна — одни сплошные руины. Так мне казалось на обратном пути домой, когда я проезжал через сгоревшие хранилища в Варрё, Гард-Кот, Леоган, Карфур… Я ощутил облегчение лишь в Фон-де-Негре. Сельская местность стала настоящим откровением. Зеленый тростник. Манго. Предприимчивые торговцы. Жизнь продолжается, как всегда.

Леконт приехал с портативным аппаратом для ультразвукового сканирования плода, чтобы послушать сердцебиение ребенка. После ужина Зо убрал со стола и сам вымыл посуду. Потом вынес на веранду матрас, и Анайя легла, задрав подол.

Венсан достал доплер и размотал шнур.

— Меня научила этому твоя мама, — сказал он. — Она умела прощупывать плод руками и приставлять датчик точно к сердцу.

Анайя вздрогнула, когда шнур коснулся ее кожи.

— Холодный? — спросил Зо, и она встретилась с ним взглядом.

Леконт провел датчиком поперек живота Анайи. Шум помех стал перемежаться с отдаленным звуком — слабым, мерным пульсом.

— Это оно, — сообщил Леконт. — Сердцебиение.

В ту ночь Зо не спал, а лежал рядом с Анайей в темноте и размышлял о том, как ему обеспечить им обоим, матери и ребенку, ту жизнь, которой они заслуживают. Утром он проводил доктора на катер, неся его чемоданы.

— Вы как-то сказали мне, что на мою зарплату не купишь и чашки кофе в Бруклине, — начал Зо. — И что я никогда не смогу обеспечить Анайе удобства, к которым она привыкла.

Леконт уставился на свои ноги, шагавшие по каменистой тропе.

— Разве я так говорил?

— Вы были правы, — сказал Зо. — Всю свою жизнь я работал. Убирал сахарный тростник и хлопок, возил по улицам товары. Дрался за стодолларовые бумажки в Потопренсе. Но денег никогда не видел. Таких, на которые можно содержать семью. У меня за всю жизнь даже не было счета в банке.

В кустах кричали пастушки.

— Ты скоро станешь отцом, — сказал Леконт. — Это заставляет задуматься.

— Тут я не силен.

Доктор остановился посреди тропинки.

— Ты будешь совершать ошибки. Как все мы, — солнечный свет придавал взгляду Леконта необычайную глубину. — Главное, что ты любишь мою дочь больше, чем себя.

— Да, верно. Сущая правда.

— Чего еще может желать отец от зятя?

Когда Зо вернулся в дом над пляжем Таино, он сообщил Анайе, что хочет переехать в Жереми.

— Для чего?

— Чтобы быть поближе к больнице.

— Зачем тебе быть поближе к больнице?

— У них есть ультразвук, операционные и акушерка, которая может нам помочь.

— Ты говорил с отцом.

— Я попросил у него совета.

В сентябре они заперли свой домик на склоне и на лодке Даниэлло отплыли в Жереми. Анайя была на седьмом месяце беременности и в море чувствовала себя неуютно. Она с облегчением увидела большой белый дом над обрывом.

Доктор ожидал их на верхней площадке лестницы. Попивая холодное пиво и наблюдая с высоты за молодыми супругами, Леконт невольно порадовался тому, как Зо обращается с его дочерью: он прыгнул в воду и отнес Анайю на берег, после чего вернулся за сумками. Теперь у нее был большой круглый живот, и она стояла на песке босиком, заложив руки за спину, совсем как когда-то ее мать. Когда Зо добрался до верха лестницы, Леконт достал вторую бутылку пива и предложил ему.

Анайя проводила дни на диване или в шезлонге, поедая фрукты и грызя лед. Зо составлял ей компанию в течение дня, пока Леконт был на работе. По вечерам тесть и зять наперебой угождали будущей матери, снуя мимо друг друга в гостиной с подушками, прохладными компрессами и травяным чаем.

Однажды в октябре около двух часов ночи Леконт неожиданно проснулся и обнаружил, что Зо растирает Анайе ноги на диване внизу. У нее начались схватки. Венсан отвез супругов в больницу и последовал за ними в родильное отделение. Роды затянулись, и он торчал в полутемной приемной один.

Поздним утром на свет появилась девочка. Акушерка зажала пуповину в двух местах и перерезала. Она сделала младенцу укол витамина Ки протерла глаза эритромицином. Надю обтерли, завернули в одеяльце и передали матери.