Столкновение (ЛП) - Хабра Бал

— Капитан хоккейной команды, да?

— Даже не говори об этом.

Он сдерживает смех, и я закатываю глаза, подавляя улыбку.

Мы находим Эйдена и мою маму на палубе. Она смеется, когда он что-то ей рассказывает, но я замечаю только, как красиво он выглядит в своем костюме. Это настолько контрастирует с обычными обтягивающими футболками и хоккейной экипировкой, что я ощущаю, как меня бросает в жар только от того нежного взгляда, которым он одаривает меня.

Его рука переплетается с моей. Возможно, мои глаза все еще опухшие, но слез уже давно нет. Сейчас все, о чем я могу думать, – это вопрос, который задал мой отец, и то, как легко я дала на него ответ.

Но теперь, когда я стою рядом с Эйденом, эти слова словно гири на моем языке.

Его губы прижимаются к моему виску.

— Как ты себя чувствуешь?

— Теперь лучше, — я опираюсь на его руку.

Он изучает мое лицо, чтобы успокоить себя. Прежде чем мы уходим, он обещает моей маме еще один ужин, и я хихикаю над его наивностью. Когда мы садимся в машину, он включает музыку и везет нас домой, держа одну руку на моем бедре, большим пальцем делая успокаивающие движения по моей коже. Он ничего не сказал за всю поездку, и я знаю, что он пытается дать мне пространство, но я не могу не чувствовать себя неловко.

— Если ты сейчас убежишь, я не буду тебя винить, — говорю я, нарушая тишину.

Эйден бросает на меня взгляд, затем снова смотрит на дорогу, сжимая челюсти.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что ты только что видел это дерьмовое шоу. Никто не хочет быть частью него.

Он качает головой, но ничего не говорит, пока мы не заезжаем на подъездную дорожку. Он глушит машину и поворачивается ко мне лицом.

— Рассказывая тебе о своих родителях, я впервые за много лет заговорил о них.

Я колеблюсь.

— Почему?

— Я боялся испытать эмоции, которые обрушились бы на меня, если бы я это сделал. Но с тобой это было почти терапевтически, как будто мне не нужно нести этот груз в одиночку. Я могу поделиться своими воспоминаниями, чтобы не было ощущения, что моих родителей теперь точно нет.

— Потому что они не ушли, Эйден. Твои воспоминания сохраняют их живыми, и когда ты делишься ими со мной, я хочу сохранить их живыми и для тебя.

Его яркая улыбка появляется на лице.

— Разве ты не видишь, как мне повезло, что ты у меня есть?

В моей груди взрывается фейерверк. Когда он смотрит на меня вот так, я забываю обо всех своих проблемах, и мне жаль, что я не могу увидеть себя его глазами. Тогда, возможно, я смогла бы стать той самой версией себя.

Он хватает меня за руку.

— Как бы сильно я ни любил твое тело, твой разум важнее всего. Я не могу понять, как кто-то настолько чертовски потрясающий может быть в теле одного человека. Ты делаешь все намного ярче, Саммер, и меня сводит с ума, что ты этого не видишь.

Я опускаю взгляд на наши переплетенные руки.

— В твоих устах это звучит так, будто я идеальна.

— Для меня ты идеальна. Ты красивая, сильная, добрая и настолько заслуживаешь любви, что я надеюсь, что смогу доказать тебе это, пока нахожусь в твоей жизни. Потому что именно такая ошеломляюще совершенная ты для меня.

Каждое сказанное им слово – это то, что я хочу сказать ему в ответ. Его совершенство снова и снова лишает меня дара речи. Чувство настолько сильное, что давит на меня.

— Как ты можешь быть так уверен? — мою грудь наполняет необузданная эмоция, которая царапает мне горло.

— Потому что я люблю тебя, — говорит он, и я замираю. — Любой бы это понял. Им достаточно одного взгляда на меня, когда ты входишь в комнату, чтобы понять это. Я люблю тебя, Саммер, — его большой палец гладит меня по щеке, и когда он прикасается ко мне, я чувствую себя как один из тех лавовых десертов, из центра которых сочится теплый шоколад. — Я хочу делать все с тобой, и я хочу, чтобы ты делал все со мной.

Я сморгиваю слезы.

— Звучит собственнически.

— Да, — он тянет меня за куртку и завладевает моими губами. — Ты и я, Престон. Я хочу только этого.

Вот что раскалывает центр моей груди и позволяет реке теплого меда течь сквозь нее. Этот чертов парень. Он до смешного привлекателен и мил. У меня не было ни единого шанса.

Глава 45

Саммер

Посиделки в клубе в четверг обычно не являются мои любимым способом жалости к себе, но вот мы тут.

Наверное, мне стоит просто пойти в библиотеку и подготовиться к предстоящим экзаменам, но чтение чего-нибудь, связанного с психологией, лишит меня сил. Не помогает и то, что я не могу найти свой студенческий билет. Без него я не смогу получить доступ ни к одному из частных кабинетов. Так что, по логике вещей, придется идти в клуб.

Амара смотрит на меня широко раскрытыми глазами, когда я показываю ей свой наряд. Он черный, короткий и шелковый. Идеальное сочетание для моего нового безрассудного образа.

На ее лице появляется настороженное выражение.

— Что случилось?

— Что-то должно обязательно случится, чтобы мне было весело?

— Саммер, последний раз ты веселилась на втором курсе, когда мы ходили на вечеринку братства, и ты играла в «Скрэббл» с первокурсниками. Так что, да, что-то должно было случиться.

Она права. Кое-что действительно случилось. Момент, которого я ждала все эти годы, был отправлен в мой почтовый ящик этим утром, и с тех пор я все отрицаю.

— Я не поступила.

Слова вылетают так быстро, что Амара дергается, как будто я отвесила ей пощечину.

— Как? Ты, наверное, неправильно прочитала, — она выхватывает у меня из рук телефон и открывает приложение почты.

— Нет. Я попала в резервный список. Думаю, Донни даже не нужно было соревноваться со мной, — говорю я с горьким смехом. Наш план по разоблачению Лэнгстон не сработал. Декан все еще в академическом отпуске, и хотя среди студентов ходят слухи, никто из начальства ничего не предпринял. Это сводит с ума и заставляет меня просыпаться от беспокойства посреди ночи. Становится все хуже, потому что всякий раз, когда раздается стук в нашу парадную дверь, я ожидаю, что это приехала полиция, чтобы арестовать меня за кражу со взломом. Вот почему я провожу большую часть своих дней в доме Эйдена.

Амара просматривает письма.

— Ты сказала, что профессору Мюллеру понравился твой отчет. Этого не может быть.

— Понравился, но он не мой консультант, и не он находится в приемной комиссии.

— Но ты не можешь ждать, это не оставляет тебе другого выбора, кроме как взять годичный перерыв.

Я сглатываю.

— Я знаю. Вот почему я согласилась на запасной вариант.

Вздох, который она издает, немного драматичен.

— Ты уезжаешь из Далтона? Ты мечтала об этой программе годами. Твоя мама сказала, что тебе было восемь, когда ты решила, что будешь учиться либо в этом университете, либо нигде. Честно говоря, я была удивлена, что у тебя в шкафу не было статуэтки сэра Дэвиса Далтона.

— Это был бы перебор.

— Не для девушки, которая получила диплом за два года. Ты целеустремленная, Сам. Ты ничему не позволяешь встать на пути у твоей мечты. Особенно какому-то ужасно неправильному решению.

— У меня нет выбора, — слезы наворачиваются на глаза. — Мы можем не говорить об этом сегодня вечером?

Амара крепко обнимает меня.

— Если тебе нужно, чтобы я разрушила жизнь Лэнгстон, только скажи, — говорит она. Я выдыхаю водянистый смешок, потому что, хотя она говорит это в шутку, я знаю, что она серьезна. — Хорошо, а теперь дай мне несколько минут, чтобы соответствовать твоему распутному настроению.

Двадцать минут спустя мы стоим перед клубом в Хартфорде. Очередь длиннее, чем те, что ведут к книжным магазинам во время сезона продажи учебников.

— Мы здесь замерзнем, — говорю я, стуча зубами.

Амара поправляет волосы, берет меня за руку и ведет нас прямо к началу очереди. Взгляд вышибалы останавливается на ее груди, затем на моей.