Я пожимаю плечами. — Почему бы и нет?
Ухмыляясь, она бросается вперед и сталкивается с моим телом. — Хорошо. Давай сделаем это.
Я целую ее в макушку. — На этот раз ты планируешь это. Сделай это именно так, как ты себе представляла. Сходи с ума.
— Что, если мы… — она замолкает и качает головой.
— Что? — спрашиваю я, отстраняясь.
Она одаривает меня застенчивой улыбкой. — А что, если он будет у нас в Париже?
Мое лицо расплывается в ухмылке. — Я не могу придумать лучшего места. Интересно, позволили бы нам пожениться в Садах Трокадеро?
— Наверное, нас забанили на всю жизнь, — признает она.
— Да, французам плевать на людей, купающихся голышом в их общественных фонтанах.
— Давай сделаем это, — взволнованно говорит она. — Может быть, не в следующем году, а через год. Я могу запустить свою линию, мы можем немного успокоиться, а затем… мы можем спланировать идеальную свадьбу.
— Звучит идеально, — мурлычу я.
А потом я целую свою невесту и жену — искренне и беззастенчиво.
ЭПИЛОГ
ФОНТАН, ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Эстель
Пять месяцев спустя Париж
— Куда ты меня ведешь? — спрашиваю я Майлза, пытаясь заглянуть сквозь черную шелковую ленту, которую он повязал мне на глаза. Как только эти слова слетают с моих губ, машина медленно останавливается, и я слышу, как Майлз выходит со своей стороны, открывая мою дверь через несколько секунд.
— Следи за своим шагом, — говорит он, кладя руку мне на плечо, когда мы выходим из черного внедорожника.
— Ты предпочитаешь игнорировать меня или оглохнул к старости? — Я поддразниваю, ссылаясь на его праздничный ужин с отцом, который состоялся сегодня вечером. Мы праздновали несколько событий. Запуск VeRue на следующей неделе, день рождения Майлза и наша шестимесячная годовщина.
— Тридцать семь – это не старость. — Он принюхивается, и я не могу сдержать улыбку, слепо идя… куда-то. — И да, я предпочитаю игнорировать тебя.
— Хорошо, — отвечаю я, вцепившись в его белую классическую рубашку. — Но если я упаду на задницу, потому что не вижу…
— Я не позволю тебе упасть, бабочка, — выдавливает он. — Здесь ступенька, — быстро говорит он, замедляя нас, пока я не перехожу на обочину.
— Когда мои глаза закрыты, меня тошнит, — быстро говорю я, чувствуя легкую тошноту.
— Мы почти на месте.
Сжимая губы, я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить желудок. Через минуту ходьбы вслепую он нас тормозит, и я слышу, как рядом плещется вода. Он отпускает меня, и я слышу, как он собирается уходить.
— Майлз, — предупреждаю я.
— Одну секунду, — говорит он с расстояния в несколько футов. — Я скажу тебе, когда развязать повязку на глазах.
Я улыбаюсь, ожидая его команды.
Я знаю, где мы находимся.
Я знала, куда мы идем, когда он сказал, что у него есть для меня сюрприз.
Это мило, и хотя это немного предсказуемо, я не могу не влюбиться в него еще больше.
— Хорошо, сними.
Я делаю, как он говорит, уже улыбаясь, когда в поле зрения появляется Варшавский фонтан в Садах Трокадеро и мерцающая Эйфелева башня позади него.
— Огни! — визжу я, указывая на башню. — Боже, это так
прекрасно, когда горит свет, не так ли?
Когда я смотрю на Майлза, он смотрит на меня с ужасом, и он совершенно голый.
— Я не уверен, должно ли меня обидеть или позабавить то, что ты заметила Эйфелеву башню передо мной, но…
Я смеюсь и прикрываю рот рукой. Огни освещают воду и моего мужа в ней, сверкая на фоне его шрамов и освещая его глаза. Он выглядит… нервным. И немного неудобно. Сегодня вечером здесь гораздо больше людей, чем полтора года назад, поэтому несколько человек уже остановились и уставились на Майлза, когда он ныряет под воду, сузив глаза.
У края куча выброшенной одежды.
— Дорогой, я так горжусь тобой, — воркую я, подходя ближе к фонтану.
— Ты собираешься пойти со мной, или мне придется одному показывать свой член всему Парижу?
— Что ж, мне жаль тебя разочаровывать, — медленно говорю я, ставя сумочку на выступ. — Но ты одинок в своей деятельности, связанной с владением членом, потому что на самом деле у меня нет члена…
Прежде чем я успеваю закончить предложение, Майлз шатается вперед и втягивает меня в фонтан, полностью одетую.
— Майлз! — Я визжу, смеюсь и радуюсь, что сегодня теплая весенняя ночь. — Ты чертов придурок!
Я брызгаю на него водой, и выражение отвращения украшает его черты.
— Эта вода, вероятно, даст нам лямблии.
Я хихикаю, обвивая руками его шею. — Вероятно.
Кто-то свистит позади нас, и Майлз сбрасывает их. — Будь милым. Они просто играют.
Майлз хмурится, глядя на мою белую майку. — Плохое суждение с моей стороны. Теперь каждый может видеть то, что разрешено видеть только мне.
Это заставляет меня смеяться громче. Он такой чертовски предсказуемый и задумчивый. И я не могу не любить и не обожать его.
— Ты принес полотенца? — спрашиваю я, ухмыляясь.
Он ругается себе под нос. — Нет. Но когда мы выйдем, ты наденешь мою рубашку.
— Я? — Я мурлычу, целуя его в шею.
— Да. Иначе все в Париже увидят твои идеальные сиськи.
— Ну, это будет не в первый раз, — размышляю я, уплывая от него.
Под плаванием я подразумеваю крабовую прогулку, ведь глубина фонтана всего метр. Майлз такой высокий, что ему приходится сидеть на попе, чтобы как следует спрятаться.
Майлз следует за мной, в глазах у него озорной блеск.
— Кстати о.., — медленно говорит он, поднимая одну руку к моему соску и скручивая его. Я вздрагиваю от боли. — Ты носишь другой бюстгальтер? — спрашивает он, снова притягивая меня к себе. Его эрекция прижимается к моему бедру, и меня пронизывает вспышка раскаленного добела жара, когда я думаю о том, каким возбужденным он себя чувствовал всю неделю. Весь месяц, правда. Я понятия не имею, что на него нашло — не то чтобы я жалуюсь.
— Нет почему ты спрашиваешь? — спрашиваю я, нежно целуя его.
Он стонет, когда его руки начинают массировать мою грудь через рубашку. К счастью, мы достаточно под водой, чтобы скрыть любую неосторожность.
— Мне они кажутся больше, — бормочет он мне в рот и сжимает соски.
— Ой, слишком сильно, — говорю я ему, отбрасывая его руки. — Наверное, это из-за всей той вкусной французской еды, которой ты угощал меня всю неделю.
Его глаза впились в мои, когда он отстранился.
— Я люблю тебя, — говорит он тихо.
— Я тоже тебя люблю. — Оглядываясь вокруг, я не могу не задуматься о той ночи. — А что, если бы мы никогда здесь не встретились? — спрашиваю я, медленно обхватив ногами его бедра в воде.
— Снимите комнату!
Кто-то кричит по-французски.
Майлз улыбается и игнорирует их. Одна из его рук убирает мои мокрые волосы.
— Ну, тогда мы бы встретились в ресторане, — говорит он как ни в чем не бывало. — Наши отцы все равно свели бы нас вместе.
Я терзаю нижнюю губу между зубами. — Как бы ты меня воспринял?
— Красивая. Но это данность, — начинает он.
— Если ты пытаешься заставить меня трахаться с тобой, я могу сказать тебе прямо сейчас, что это работает, — поддразниваю я. — Что еще?
Он ухмыляется, целуя меня, оглядываясь через мое плечо, чтобы убедиться, что никто не смотрит слишком пристально. — Умная. Остроумная. Независимая. Очаровательно дерзкая. Платье, которое было на тебе, подчеркивало голубизну твоих глаз. Ты была и остаешься совершенно
