Империя соблазна (ЛП) - Финелли Мила

Ноги Энцо упали с журнального столика. Он выпрямился. — Я не бил тебя уже несколько лет, брат, но сейчас ты в опасной близости.

Палома положила руку на плечо Энцо, но не сводила с меня взгляда. — Дело не в похоронах. Дело в Мэгги.

— Нет, черт возьми, это не так, — сказал я.

— Тогда разорви с ней отношения и верни им винодельню.

Моя верхняя губа скривилась в недоумении. — Я не оставлю себе винодельню как связующее звено с ней. Я оставлю ее себе, потому что это выгодная инвестиция в бизнес.

И Энцо, и Палома рассмеялись. Мне в лицо. — Вито, — сказал Энцо сквозь смех. — Даже ты не можешь поверить в такое. Если ты хочешь приобрести винодельню в качестве инвестиции, в Тоскане есть как минимум пять успешных объектов недвижимости, выставленных на продажу.

— Я ее перестрою. Повреждения будут устранены.

Палома сказала: — Даже несмотря на это, эта винодельня — ужасная инвестиция, и очевидно, что ты держишься за нее ради нее. Чтобы следить за ней. Чтобы связать вас двоих вместе.

Я закурил еще одну сигарету и глубоко затянулся. Они ошибались. Речь шла о построении империи. — Они пришлют мне список того, что им нужно для восстановления, и я переведу им деньги. — Мои брат и сестра снова обменялись взглядами, и все внутри меня накалилось. — Какого черта вы двое так смотрите друг на друга?

— Потому что мы тебе не верим, — сказал Энцо. — Ты же знаешь, что это место было дерьмом до того, как его разрушили. Теперь это куча камней. В Америке. — Он скривился. — Не говоря уже о том, что семья тебя ненавидит. Сократи свои потери и двигайся дальше.

— Если только... — Палома позволила словам ускользнуть.

— Я не держу винодельню в качестве жалкого предлога, чтобы поговорить с ней. Она ясно обозначила свою позицию в последний раз, когда я ее видел. С этого момента я имею дело только с братом.

Палома вздохнула и всплеснула руками. — Ладно. Живи в отрицании. Мучай себя и ее, сохраняя винодельню.

Из коридора раздались новые голоса, громкие даже через тяжелую деревянную дверь. Я потер лоб. Теперь мои виски пульсировали.

— Вито, почему бы тебе не пойти в пентхаус? — предложила Палома. — Мы будем следить за всеми здесь.

— Это хорошая идея, — сказал Энцо. — Может быть, тишина и покой позволят тебе уснуть.

Я открыл рот, чтобы поспорить, но их лица потемнели. Я знал, что не смогу победить, не тогда, когда они так едины. И, честно говоря, мне нужно на некоторое время отвлечься от моих братьев и сестер, и этой толпы. — Хорошая идея. Я пойду сейчас. — Я встал и указал на брата. — Не убивай никого сегодня ночью, пока меня не будет.

Он одарил меня акульей улыбкой. — Я ничего не обещаю, брат.

Тишина встретила меня час спустя, когда я вошел в пентхаус. Узел за лопатками немного ослаб, когда я повесил свое длинное пальто на вешалку. Когда охранники скрылись в своем крыле, я направился в бар.

Было бы неплохо выпить чего-нибудь покрепче.

Я потянулся за случайной бутылкой, но остановился, когда одна привлекла мое внимание. Бурбон-виски. Тот, который она купила мне в казино. В горле образовался комок, тяжелый и густой. Заставив его прогнать, я потянулся за другим напитком, без воспоминаний.

На вкус было как дерьмо.

Но я все равно опрокинул его и налил еще один стакан. Может, опьянение было лекарством от моей бессонницы. Я упал на диван и уставился в стекло. Терраса, однако, издевалась надо мной воспоминаниями. Dio, та ночь была такой чертовски жаркой.

— Хочешь трахнуться здесь?

А когда она там сняла всю свою одежду?

Я судорожно вздохнул, реальность того, что я потерял, болезненно застряла в моей груди. Возможно, приходить в пентхаус было плохой идеей. Я не был здесь с тех пор, как Мэгги все порвала. Я даже отменил уборку на этой неделе, потому что... Я не мог вынести, чтобы простыни потеряли ее запах.

Я уронил голову на руки. Я идиот.

К черту. Я поставил стакан на стол, вернулся к бару и обхватил горлышко бутылки бурбон-виски кулаком. Я бы выпил его в душе, а потом упал бы в кровать. На простыни, которые, как я надеялся, все еще пахли ею.

План готов, я поднялся по лестнице через две ступеньки. Моя спальня была точно такой же, какой мы ее оставили. Отпечаток ее головы остался на подушке, простыни спутались из-за ее ног. Я скучал по сну рядом с ней, по ощущению ее мягкой кожи на моей ночью.

Вздохнув, я понес бутылку в ванную, готов принять душ и погрузиться в свои страдания.

Я остановился, бутылка болталась в моих пальцах. Помада на зеркале кричала мне, послание, оставленное после нашей ночи здесь.

МЭГГИ ЛЮБИТ ВИТО

Рядом было нарисовано маленькое сердечко.

Я не могу дышать.

Мои колени дрожали, поэтому я поставил бутылку и оперся на стойку, не отрывая взгляда от темно-красных заглавных букв. Она любила меня?

Почему она мне не сказала?

Я бы, не знаю. Сказал бы ей, что чувствую то же самое, для начала. Но что бы это изменило? Мне все равно пришлось бы лгать о Красных Рейдерах, и она все равно нашла бы меня отвратительным. Не было никаких изменений в том, насколько противоположны были наши жизни.

— Мне нужен кто-то, кому я могу доверять, кто не будет вечно что-то от меня скрывать.

Она просила невозможного. Мафиози должны были отделить свою работу. Я бы никогда не взял жену, которая была бы доверенным лицом. Это слишком рискованно. Мне приходилось лгать и уклоняться, иначе я мог умереть. Хуже того, могли умереть другие люди. Я не мог рисковать ее жизнью, рассказывая правду.

— Твоя версия будущего мне отвратительна.

Мои планы на наше будущее не могли быть отделены от того, чем я зарабатывал на жизнь, а это означало, что я был отвратителен для Мэгги. Не мое тело, очевидно, или мое лицо. Но в глубине души, внутри? Я был противен ей. Она не сказала этого прямо, но сообщение не могло быть более очевидным.

И кто мог ее винить? Я был убийцей и лжецом. Опасностью для любого, кто подходил слишком близко. Ей было лучше с кем-то нормальным. Скучным мужчиной со скучной работой.

Так почему же я так цеплялся за винодельню?

Я уставился на слова на зеркале и искал ответы. Мысль о том, чтобы вернуть винодельню и никогда больше ее не видеть, была как лезвие в моей груди. Я не хотел этого делать. Я не мог вынести мысли о... Cazzo.

Мои братья и сестры были правы. В глубине души я надеялся вернуть ее. Вот почему я сохранил винодельню. Я надеялся изменить ее мнение, как дурак.

Но это бессмысленно. Ее чувства были ясны по поводу нашего будущего. Я любил ее, но Мэгги не хотела той жизни, которую я мог ей предложить, и желать иного бессмысленно. Звук моего дыхания эхом отдавался в моих ушах, когда правда дошла до меня.

Я знал, что мне нужно делать.

Я вытащил свой мобильный и постучал по стеклу. Когда сестра ответила, я сказал: — Верни ее. Дай им значительную сумму, чтобы они исправили ущерб и верни все права.

— Наконец-то, — сказала Палома. — Ты разумен.

Разумен, да. Но все равно больно. — Grazie, sorellina.

— Подожди, Энцо хочет поговорить с тобой.

Я вздохнул, когда она передала свой мобильный моему брату. Энцо не стал терять времени, сказав: — Мы нашли их.

Мне не нужно спрашивать, о ком он говорит. Его компьютерщики искали Красных Рейдеров. — Где?

— Я тебе не скажу. Ты не пойдешь до похорон.

Стиснув зубы от досады, я посмотрел на часы. — Если я уйду сейчас, то смогу вернуться до того, как завтра утром в похоронном бюро начнут звонить.

— Забудь об этом, — строго сказал Энцо. — Мы разберемся с этим после похорон. И я пойду с тобой. Мне не терпелось испачкать руки в последние несколько месяцев.

Я уставился на слова, написанные на зеркале, на признание помадой, которое она оставила после себя. Мэгги, возможно, больше не любит меня, но я любил ее. Это никогда не изменится — и я всегда буду защищать ее. Ее безопасность превыше всего, даже моего счастья. — Я не могу рисковать, ожидая два дня. Они могут вернуться на винодельню.