Селянин (СИ) - "Altupi"

Они спустились на три дома ниже. Там покупательница лет сорока ждала молочника, сидя на скамейке. Удивлённо встала навстречу, сама поднесла банку к машине.

— Егор! А я мотоцикл твой слушаю, думаю, что-то запаздывает…

Женщина пялилась на Кирилла и машину, а Кирилл молил, чтобы она начала любопытствовать, а женщина, как назло, не задавала вопросов, взяла молоко и ушла.

Дальше были ещё четыре дома. Егор разнёс молоко, творог, сметану, сливки. В одном случае Кириллу повезло ему помочь — заказ состоял из всех четырёх продуктов. Покупательницами были молодые мамы, симпатичные и не очень, но каждая стремилась улыбнуться красавцу-молочнику. Калякин злился, хоть и безосновательно, размышляя, сколько из этих шкур готовы наставить рога своим мужьям с Егором. Да все! Даже та сорокалетняя бабища! Всем, как Лариске, молодого, красивого, горячего подавай!

Перестелив уже пустые банки тряпками, они поехали в центр города. По магазинам ходили вместе, купили хлеб, майонез, подсолнечное масло, селёдку — то есть того, что проблематично было изготовить и вырастить самим. Ещё взяли два мешка комбикорма. Кириллу удалось всучить Егору только двести рублей, больше тот брать отказался, а Кирилл не настаивал — когда-нибудь его финансы пригодятся. Например, на заправку машины бензином.

На обратной дороге Калякин расспрашивал об особенностях разведения коров и быков. Понял, что вообще неправильно представлял себе весь процесс. В принципе, коровы и быки его раньше не заботили. Только двуногие доступные тёлки.

47

Второй пятидесятикилограммовый мешок опустился на пол сарая, тёмного и запаутиненного, как все старые хозпостройки. Руки на ощупь были пыльными, Кирилл побоялся их вытереть о чистые штаны. Хотя штаны тоже могли запачкаться при переноске.

— Спасибо, — бросил Егор, выходя из сарая на свет. Кирилл последовал за ним, осмотрел штаны — вроде бы чистые. Замер, осмотрелся и, найдя воду только в собачьей миске, зачерпнул пригоршней оттуда, быстро ополоснул ладони, пока не утекла между пальцев. Несколько брызг всё-таки попали на низ штанин, а остальное вылилось на утоптанную землю. Собака смотрела на эту наглость оскорблённо. Егор никак не прокомментировал, но его глаза улыбались.

Кирилл обтёр ладони друг о друга, потряс ими, иссушая влагу.

— Какие планы на сегодня?

Солнце так и не начало жарить. С заднего двора доносились неаппетитные запахи варящейся вместе с очистками мелкой поросячьей картошки, за которую сегодня был ответственным Андрей. Делать Кириллу больше ничего не хотелось, однако он об этом предусмотрительно молчал, зная, что всё равно будет делать.

Егор посмотрел на небо, на облака, поставил руки в бока.

— Дождь не передавали, так что через часок я поеду косить, пока духоты нет. Андрея возьму. Хочешь, поехали с нами. Поможешь, а потом в речке искупаемся.

— Но я не умею косить! — воскликнул Кирилл и чуть не рассмеялся, представив себя орудующим косой: картинка была нелепой! — У тебя же обычная коса?

— Обычная.

Кириллу этот примитивный инструмент представлялся сложнее напичканного электроникой большого адронного коллайдера.

— Обычная… — повторил он, погрустнев. Присел на стоявший здесь же мотоцикл. — Егор, я хочу поехать с вами… но, может, я лучше картошку прополю, а потом приеду на речку? Косить не умею, не получится у меня обычной косой, только буду тебя задерживать.

— Картошка никуда не денется, а сена много надо. Даже медведи учатся на велосипеде ездить.

Кирилл собирался снова возразить, но приведённая на днях им самим фраза про медведей, процитированная Егором, остановила. Не он ли вчера распинался, что будет с охотой учиться сельскому хозяйству? Не он ли сегодня просил иметь на него долгосрочные планы? Вдруг Егор так проверяет правдивость и полноту его намерений? И вообще, Егор его уговаривает — такое происходит впервые. Такой подарок свыше нельзя упускать!

— Ладно, я поеду косить. Но если я буду лажать, это, — Кирилл ткнул в Рахманова указательным пальцем, — на твоей совести.

Егор моргнул в знак согласия, хитро усмехнулся. Калякин сделал шаг к нему, обнял за талию, заставляя убрать руки с боков и тоже обнять. Поцеловал, прижимаясь пахом. Они были примерно одного роста, и члены легко соприкасались через ткань. Кирилл почувствовал, что возбуждается. Они оба — возбуждаются. Он ещё сильнее прижал Егора к себе, опустив руки на ягодицы, но тот отстранил, уперев ладонь в грудь. Его губы красиво припухли.

— Кирилл, я к маме, а ты яблок собери… ведро… и поросятам насыпь, а потом курам ячменя дай. Он в большой металлической бочке в сарае, найдёшь.

— Сделаю, — согласился Калякин: задание было плёвым. — Только сейчас, машину посмотрю… кажется, багажник не закрыл. А, да! — вспомнил он. — А к Лариске когда пойдёшь?

— Вечером, — ответил Егор и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, взбежал по порожкам веранды, скрылся в доме. Как только хлопнула внутренняя дверь, Кирилл пошёл на улицу.

Багажник действительно был открыт. Его следовало закрыть, а загораживающую выезд из ворот машину — перегнать в другое место, чуть подальше, поставить в тень. Со временем придётся вырубить деревья, чтобы устроить заезд, построить гараж или, на крайний случай, навес.

Потом, когда-нибудь потом, в перспективе. Кириллу многое сейчас хотелось обустроить в своей новой жизни, однако он, не осознавая, откладывал всё на потом. Сам себе называл эту дату — сентябрь. К тому моменту разберётся с институтом, найдёт работу. А лето — пора законного отдыха. Летом допустима только всякая мелочь — огород полоть, траву косить, а всё масштабное — осенью, в холода.

Мысленно заверив себя, что в сентябре по-настоящему возьмётся за ум и будет поступать по-взрослому, по-семейному, Кирилл пошёл к машине. С мягким хлопком опустил крышку багажника, подёргал — замок хорошо защёлкнулся. Затем вытащил из кармана ключи, сел за руль, завёл мотор, отъехал на пять-десять метров в сторону околицы. Остановился и, положив локоть на спинку сиденья, повернулся назад, выясняя, освободил ли проезд мотоциклу Егора и… вместе с этим увидел на дороге возле коттеджа Ларису. Полминуты назад, когда Кирилл смотрел в зеркало заднего вида, её там не было. Теперь стоит и пасёт его! Вот змея!

Дизель, как назвал эту мымру банкир с толстым пузом, бесила Кирилла, но не настолько, чтобы впадать в истерику от одного её вида. Маячит где-то на горизонте и пусть маячит, а он возьмёт ведро и пойдёт в сад падалицу собирать. А до вечера, когда Егор собирается к ней идти, ещё дожить надо.

Кирилл вышел из машины и, позвякивая ключами, как ни в чём не бывало, прогулочным шагом направился к калитке. Неожиданно для себя и словно назло похотливой бабище даже принялся насвистывать, правда, тихо, себе под нос. Вертел головой по сторонам, будто рассматривая улицу. На самом деле и к заброшенному дому с зияющими чернотой окнами, полускрытыми деревьями, и к курам, и к их помёту, и к крыжовнику у забора он давно привык, они уже не бросались в глаза, как раньше, сливались с общим пейзажем.

Боковым зрением Калякин заметил движение впереди, повернул голову — к нему семимильными шагами бежала Лариса. Её груди, на которых не было лифчика, колыхались под бордовой стрейчевой футболкой с круглым вырезом, красные бриджи складками задрались к промежности. Кончики светлых волос при быстрой ходьбе отлетали назад.

— Кирилл! — с остервенением закричала она, когда Калякин уже поворачивал к дому, игнорируя её стремительное приближение. — Остановись! Немедленно!

— Пошла на хуй, — выдал он и показал наконец ей средний палец, отогнув его на вытянутой руке.

— Ты сейчас сам пойдёшь, мерзавец! Где таких только воспитывают?!

— В пизде! — сообщил в рифму Кирилл и остановился, развернулся, изобразив на лице отвращение даже больше, чем у него имелось. Лариса в этот момент добежала, рожа у неё покраснела пятнами, по вискам, груди и лбу струился пот.

— Ты что здесь делаешь? — с ходу накинулась она, перекрывая путь к калитке. Куры за её спиной повскакивали с земли, петух с чёрным хвостом закукарекал во всё горло.