Непримиримая одержимость - Анис Дрети

— Ты забыла всё, что тогда произошло.

— Что?

Его взгляд упал на мой живот, и я поняла, что он имеет в виду шрамы.

— Это какой-то фетиш? — спросила я, чувствуя, как жар поднимается к щекам. — Почему ты так помешан на моих шрамах?

— Они вернули тебя ко мне.

Ни маски. Ни иронии. Ни следа привычной высокомерной надменности – только чистая правда.

Я всматривалась в него, выискивая ответы в резких складках у его рта и в надломленном взгляде. Что с ним творилось сегодня?

— Ты правда ничего не помнишь о том, что тогда произошло? — спросил он, в его голосе не осталось ни капли той ледяной отстраненности, к которой я привыкла.

— О чем ты говоришь?

Неужели он так скучал, что потерял связь с реальностью?

— В тот день ты не сказала мне своего имени. Но я узнал тебя, как только увидел шрамы. — Его взгляд впился в мой живот. — Почему ты не помнишь меня, малышка?

Его слова врезались в память и отскочили, будто камни от стены. Колени почти подкосились от осознания, и я ухватилась за перила балкона, чтобы не упасть. Холодная ясность наполнила вены, когда обрывки мозаики с ужасающей точностью встали на свои места.

Прозрение ударило с силой тысячи выстрелов – на той крыше никогда не было Дэймона. Это был Кайден.

Мои руки тряслись, ноги сводило судорогой, но я не позволяла боли замедлить себя, поднимаясь по лестнице. Еще один пролет. Всего один. Боль разрывала меня изнутри, и я уже знала, что должна сделать, когда распахнула дверь на крышу.

Толстовка трепетала в перекрестных порывах беспощадного ветра, раздуваясь вокруг тела. Не раздумывая, я уперлась ладонями в холодные перила и перелезла через них. Ступни встали на бетонный выступ, когда я наклонилась, чтобы взглянуть на реку внизу. Высота была пугающей. Но боль, разрывающая живот, была хуже.

Пальцы инстинктивно вцепились в перила, пока я балансировала на краю. Крупные слёзы катились по щекам. Я не хотела этого делать, но, по крайней мере, боль прекратится, как только я прыгну.

Звук позади нарушил мою концентрацию. Я напряглась, ожидая крика медсестры или тяжелых шагов охраны. Но прозвучавший голос был ровным, насмешливым и абсолютно безучастным.

— Ты собираешься это сделать? — поинтересовался скучающий голос.

Я оглянулась через плечо. Голубые глаза, глубже реки подо мной, изучали меня с любопытством. Ему было лет четырнадцать или пятнадцать, но по росту можно было подумать, что он старше. Он был даже выше моего отца, с плечами слишком широкими для его возраста. Я видела его раньше. Один из старших ребят из нашего круга, хотя мы никогда не общались.

Парень держал в пальцах сигарету. Он затянулся – неторопливо, будто даже не собирался отговаривать меня или хотя бы проявить беспокойство о том, что я могу сорваться вниз. Я не знала, как реагировать на его небрежное безразличие.

Когда он шагнул вперёд, я дернулась.

— Стой на месте, или я прыгну.

— Нет, не прыгнешь.

— Что значит – не прыгну?

Кивнув на воду, он швырнул вниз сигарету. Я проследила за тем, как она кувыркается вниз и исчезает в синеве. Я сглотнула. Он сделал это специально – чтобы показать, что ждет меня, если я решусь.

— Если бы ты была настроена серьезно, — сказал парень, — ты бы уже прыгнула.

Какой же он невыносимый.

— Это потому что ты мне мешаешь.

Он посмотрел на небо.

— Ты все еще болтаешь? Прыгай уже. Только не халтурь.

— Как вообще можно халтурить в самоубийстве? — огрызнулась я.

Я почти ни с кем не разговаривала с момента «инцидента», но его ледяное спокойствие настолько бесило меня, что слова сами слетали с языка.

— Видишь вон те камни внизу? Можешь угодить на один при падении. Тогда твоя голова расколется, и будет много крови. Части мозга, наверное, разлетятся повсюду. Грязный способ уйти. Это испортит всю эстетику мирного утопления. Так что постарайся при прыжке целиться в самую глубокую часть воды.

Я потрясенно открыла рот.

— Разве ты не должен пытаться меня отговорить?

Он пожал плечами.

— Похоже, ты всё равно не решишься. Бывает. Не каждый день удается достичь целей. Дай мне руку, малышка, и я перетяну тебя обратно.

Нет. Я не могла вернуться в больничную палату. Сегодня родители заставили меня встретиться с пластическим хирургом. Несмотря на мои протесты и мольбы не проводить новых операций, они подписали согласие на очередную операцию. Дата была назначена.

Поражение душило меня. Я не вынесу еще одной операции, не говоря уже о нескольких, предложенных врачом.

Но если бы я просто прыгнула – всё закончилось бы. Больше никакой боли.

— Дай мне руку, малышка. Возможно, завтра будет твой день.

— Уходи.

— Не могу. Я уже вовлечен. Если ты прыгнешь, я буду последним, кто видел тебя живой. Полиция решит, что я тебя столкнул, и сделает главным подозреваемым.

— Тогда возвращайся вниз.

— В этой больнице камеры установлены повсюду, кроме крыши. Увидят, что я поднялся наверх, и сразу свяжут меня с трупом девочки, которую найдут в реке. — Присев, он начал расшнуровывать ботинки. — Похоже, единственный вариант – прыгнуть следом за тобой, когда ты отпустишь перила.

— Ты сумасшедший.

Он рассмеялся по‑настоящему – впервые без сарказма или скуки. Это было искренне. Что-то подсказывало мне, что он смеется нечасто. От его смеха в груди потеплело.

— Сумасшедший? Это ты висишь на перилах крыши больницы.

— Если прыгнешь за мной – умрешь.

— Если не прыгну, меня обвинят в убийстве. Я неплохо плаваю. Предпочту риск утонуть пожизненному сроку.

Парень снял носки и бросил на землю кошелек и пачку сигарет.

Он был невыносим.

— Ты сам сказал. Там камни. Падение убьет тебя.

— Если честно, вода пугает меня больше, чем камни.

— Почему?

— Она ледяная.

Я снова посмотрела вниз, внезапно усомнившись в том, что утопление будет менее болезненным, чем пластическая операция.

— От такой холодной воды кажется, будто тысяча ножей вонзается в кожу. — Он снял куртку. — Поэтому я не горю желанием прыгать за тобой.

Я поняла, что слезы высохли в какой-то момент нашего разговора.

— Тогда не прыгай.

— Как я сказал, у меня нет выбора. Я ценю свою свободу больше, чем боюсь ледяной воды.

— Должен быть другой способ.

Он долго обдумывал мои слова.

— Думаю, ты можешь просто перелезть обратно через ограждение. Тогда мне не придется прыгать или садиться в тюрьму.

Я перевела взгляд с него на воду. Мне действительно не хотелось прыгать в холодную воду или разбивать голову о камни.

Моя решимость дрогнула, когда он протянул руку. Даже почти не зная его, я понимала, что он не любит прикосновений. Как и я, он явно не стремился к физическому контакту. И потому этот жест был огромным шагом. Возможно, именно потому, что я была так тронута, я вложила свою дрожащую руку в его.

Он действовал быстро. Для подростка он был удивительно крепким и поднял меня одной рукой, будто я ничего не весила. Он так быстро перетянул меня обратно через перила, что наши тела столкнулись, и мы вместе рухнули на бетон. На секунду мне показалось, он уронит меня, но он обхватил меня за талию и развернулся так, чтобы принять удар на себя, смягчив моё падение собственным телом.

Когда я поняла, что падение не причинило боли, то открыла глаза. Первое, что я увидела, – удивительно яркие голубые глаза. Они буквально выбили меня из реальности. Замерев в нескольких сантиметрах от его лица, я на секунду забыла о крыше, о реке, о том, зачем сюда пришла. Я видела только его глаза, резкую челюсть, и полные губы над растянутым воротом футболки. Подо мной неровно вздымалась его грудь.