Любовь моя, Анайя - Миллер Ксандер

— И чем это мне поможет?

— Вылечит тебя.

— От чего?

— От твоей дурацкой любви.

Медсен Фей протянул Зо пузырек. Тот открыл его и понюхал снадобье.

— Отнеси его в какое-нибудь укромное место, где сможешь побыть один. Зажми нос и выпей все до последней капли, не отрываясь.

Зо добрался до реки и ее берегом пришел к морю. Вошел в лагуну. Здесь было именно такое место, как велел Медсен Фей, укромное и одинокое. Зо достал из кармана пузырек и поднес в темноте к глазам, чтобы рассмотреть содержимое. Пучок трав опустился на дно. Молодой человек вытащил пробку и снова понюхал жидкость. Здесь, в свете широкого полумесяца, под шум моря она казалась еще более едкой, чем в тележке Фея. Зо зажал нос, наклонил голову и осушил пузырек; над рекой поднялся ветер, а у него в горле вспыхнул огонь. Он выпил все до дна, не отрываясь. Потом земля закачалась под ним, его накрыли рвотные позывы, и он склонился над илом.

Напиток вызвал у Зо только понос и странное опьянение с галлюцинациями, а на следующий день — жуткое похмелье. Парень проснулся с гудящей головой и учащенным сердцебиением. Он не мог и слова вымолвить, потому что слюна во рту напоминала золу. И был по-прежнему влюблен в дочь доктора. Его состояние не только не улучшилось, но даже усугубилось.

Когда Бос-Те увидел лицо Зо, он бросился за Терез и привел ее на стройплощадку.

Женщина приготовила кружку самого крепкого кофе по своему рецепту и заставила Зо выпить его вместо «черного напитка» [34]. Он стонал от мучительного похмелья, но Терез не питала жалости к бедняге. Она обтерла ему лицо мокрой тряпкой.

— Допивай, — распорядилась женщина и налила вторую чашку. — Похоже, ты не на шутку втрескался. Давай-ка расскажу тебе про эту девушку.

Анайя Леконт была единственной дочерью доктора Венсана Леконта, который, не спасовав перед ураганом «Гилберт» в восемьдесят восьмом, ушел в политику.

— Этот человек запасся водой еще до катастрофы, — говорила Терез. — Вообрази, какой предусмотрительный.

Таким образом Жереми избежал вспышки тифа, которая в Ле-Ке унесла жизней больше, чем ураган. Поговаривали, что Леконт скорее всего сменит Мальбранша, когда старик уйдет из Департамента здравоохранения, и сам станет генеральным директором.

— Ну? — спросила Терез.

— Ты ничего не сказала про девушку, — прошептал Зо, обхватив голову руками.

— Ты что, не расслышал? — вмешался Бос-Те. — Ее отец будет директором. А мы просто рабочие, которые строят ему патио. Чего еще тебе нужно знать?

— У нее есть братья или сестры? А мать? Расскажи мне все, Терез.

— Мать умерла, — ответила Терез. — Она работала медсестрой в больнице Сент-Антуан. Анайя — единственный ребенок в семье.

— Они живут вдвоем в этом большом доме? — спросил Зо.

— Вот именно, — сказала Терез. — Теперь дошло? Эта девушка — все, что у него есть.

Всю следующую неделю Зо вкалывал, как заключенный на тюремной ферме, не болтая и не зубоскаля. Однажды к вечеру, когда рабочие уже заканчивали работу в клинике, во двор въехала скорая помощь больницы Сент-Антуан. Двойные двери открылись, и из машины вышла Анайя Леконт в сопровождении двух медсестер из городской больницы. Мисс Леконт была одета в училищную форму — белый фартук и клетчатую блузку школы медсестер Нотр-Дам-дю-Перпетюэль-Секур — Богоматери неустанной помощи.

— Если бы я очнулся в больнице, а надо мной стояла она, я бы решил, что умер и попал в рай, — сказал Бос-Те.

В эту пору о любви Зо к девушке знали уже все рабочие; они отпускали в его адрес странные реплики.

— Зо и впрямь силен, — шептались они. — Зо умеет тянуть и толкать.

Сам Зо только приналег на лопату и вкалывал так, словно хотел себя уморить. Никто не видел, чтобы он хоть раз оторвался от работы, пока Анайя ходила по стройплощадке. Парень ушел вместе с остальными и отправился за ведром холодной воды. Зашел за здание школы, разделся догола и вылил воду себе на плечи; в таком виде девушка его и застала: он стоял у насосной будки, посреди желтых цветов и фиолетовых баклажанов, голый, с намыленными бедрами и торчащим членом.

Зо не знал, сколько Анайя наблюдала за ним и кто из двоих был удивлен больше: он, голый и мокрый, с чреслами в мыльной пене, или она, подглядывающая за ним из-за зарешеченного окна класса. Молодой человек видел, как затрепетала яремная вена у нее на шее, когда она ухватилась за оконную решетку. Девушка стояла, устремив на него такой прямой, ясный взгляд, что он едва удержался от извинений и оправданий. Она оценивающе оглядела его от ступней до покрытой мыльной пеной мошонки, а затем долго и пристально смотрела ему в глаза, а потом изменила положение, словно для того, чтобы разглядеть получше, и Зо подумал, что, возможно, именно для этого.

Позже Анайя вернулась в школу, где рабочие ели рис с красной фасолью [35], сидя за школьными партами или вдоль стен, под рисунками десятилетних учеников. В этой комнате, обставленной маленькой детской мебелью, они выглядели сказочными великанами. Мужчины заслышали стук каблучков мисс Леконт в коридоре задолго до того, цак девушка появилась в дверях, и к тому времени уже напустили на себя почтительный и усталый вид, как и подобает работникам перед начальством.

— Что вы знаете о филяриозе? — спросила Анайя.

Рабочие склонились над мисками, точно кающиеся грешники.

— Вероятно, кое у кого из вас он есть, — сказала девушка, — и обитает внутри.

Люди перестали есть.

— Филярия — это внутренний паразит, круглый червь, живет на Гаити. — Теперь Анайя завладела их вниманием. — Он проникает в кровь через поры на босых ногах.

— Поэтому мы носим обувь, — заметил Тикен.

— Не всем так повезло. В округе полно детей, которые не могут себе этого позволить.

— А от нас-то вы чего хотите? — поинтересовался Тикен.

— Больница спонсирует лечебное мероприятие, которое состоится здесь завтра днем, — пояснила Анайя. — Но во дворе небезопасно — кучи кирпичей и гравия, железная арматура. Нам нужно чистое, безопасное место, где дети могут постоять в очереди, пока мы будем раздавать лекарства.

— На это уйдет весь вечер, — сказал Тикен. — Как насчет оплаты?

— Лечение бесплатное. Вы тоже сможете его получить.

Кое-кто из рабочих снова принялся за еду.

— В жизни не делал прививок, — похвастался Сонсон.

— Это не прививка, — возразила Анайя. — Всего лишь таблетка. И мне бы очень хотелось вам заплатить, но на это средства не предусмотрены. Студенты училища работают безвозмездно. Даже таблетки — это дар Всемирной организации здравоохранения. — ухватившись обеими руками за дверной косяк, девушка всем телом подалась в помещение класса. — Я прошу вас о помощи, — проговорила она. — Ради детей.

— Я работаю не ради детей, — ответил Тикен, — а ради наличных. Кроме того, — добавил он себе под нос, — держу пари, ты умеешь обращаться с лопатой.

Зо встал со своего места у стены, и его тарелка с грохотом упала на пол.

— Покажи мне, чем помочь, — сказал он. — Я все сделаю.

Когда он вышел вслед за Анайей, вслед ему понеслись насмешки.

— Я знаю, какая помощь ей нужна, — ухмыльнулся Тикен. Сонсон спросил, не собирается ли Зо тащить ее домой на спине, как bourik. Бос-Те хотел знать, будет ли его приятель доедать свою фасоль.

Зо взял с галереи лопату и тачку и последовал за девушкой во двор. Пройдя десяток шагов, Анайя остановилась и обернулась к нему. Одна косичка упала ей на глаза, и, не видя залитого лунным светом двора, охваченная справедливым негодованием, она была прекрасна, как никогда.

— Филяриоз — серьезная проблема, — произнесла Анайя. — Он способен замедлить рост ребенка и вызвать анемию или даже сердечную недостаточность. А лечение такое простое! Всего одна таблетка! — она посмотрела на Зо. — Знаешь, что такое альбендазол?