Не поддающийся (чувствам) (СИ) - Волкова Дарья

Впрочем, ясно, откуда. Милана сказала, наверняка. У них же клуб по интересам под названием: «Жени Рустама». Как будто мой холостяцкий статус мешает всем жить.

– Отец рассказал.

И вот тут у меня из пальцев выпадает ручка. А отец-то тут при чем? Уже и его привлекли?!

– А он откуда знает?

Гуля гордо задирает нос. Как всегда, когда она что-то знает, а я – нет.

– Сам у него спроси. Ну, так что, рассказать тебе все о Рене Петровской?

– Вот прямо-таки все? Что они цыгане, я знаю.

Гуля звонко смеется.

– Да лучше бы цыгане, Рус!

Все, заинтриговала. И знает это.

– Рассказывай.

– Живет с бабушкой и дядей. Бабушка – Ленэра Арленовна Петровская, кандидат исторических наук, преподает в университете. Дядя – Аир Жоржевич Петровский, подполковник спецслужб.

– А ты говорила – не цыгане!

– Что, нравятся имена? – хихикает Гуля. – Я тоже оценила! – а потом вдруг становится серьезной. – У нее мама умерла во время родов. Как у Миланы и Артура. Отец неизвестен.

Да, смеяться больше не хочется. Ни над именами, ни над цыганами, ни вообще. Это совсем невеселая история – расти без родителей.

– А какое у нее тогда отчество?

– Арленовна.

– Французы, что ли? Ленэра, Арлен, Аир, Жорж.

– Не знаю. Но мне очень нравится имя Рена. Может, дочь так назову.

– Булат не согласится.

– Чего это? Она красавица, из хорошей семьи, умница.

– Умница, которая на спор целует на улице незнакомца?

– Ты и это знаешь? – Гуля не сбавляет напора.

– А тебе об этом тоже отец рассказал?

– Нет. Это я сама ее сестру нашла в социальных сетях. Знаешь, как они там тобой восхищались?

– Не знаю и знать не хочу.

– Когда ты стал таким занудой, Рус? – морщит нос сестра. – А ты знаешь, что у Рены красный диплом? И полтора высших образования?

– Это как?

– Диплом социолога и неоконченное юридическое. Разве не умница?

– Умница была бы, если бы и второе закончила.

Гуля показывает мне язык.

– Я с ней обязательно подружусь.

– Интересно, где это?

Гульнара лишь загадочно молчит. Ладно, пусть делает, что хочет. Это ее дело.

Думая так, я совершенно не догадывался, что это будет именно мое дело.

***

Я зачем-то сначала вытираю ладони. И только потом беру в руки телефон и набираю цифры с лежащей передо мной визитки.

Мне отвечают сразу. Но удивляет не только это.

– Рада вас слышать, Рена.

Так. А откуда, собственно, Милана Ватаева знает мой номер телефона?! Хотя… Аир же говорил, что пробивали. Или у Софии Ивановны узнала. Но вносить его в адресную книгу зачем? Ладно, это потом.

– Здравствуйте, Милана.

«Антоновну» игнорирую, мне ее без отчества представили. Или из вредности.

– Здравствуйте, Рена.

Дальше пауза. Так, Рена, соберись! Ты же все обдумала!

– Милана, я принимаю ваше предложение.

– Прекрасно, – она отвечает без паузы. И почти без эмоций. – Тогда… секунду… Завтра к трем вам будет удобно подъехать?

– Да.

– Отлично. Тогда до завтра, Рена.

Я озадаченно смотрю на телефон в своей руке. Вот так вот, быстро. Я два дня думала, а мне за две минуты назначили встречу и повесили трубку.

Я и в самом деле думала над предложением Миланы Балашовой. Над советом Аира. Думала и не находила никаких причин отказаться. Я даже посоветовалась с Ленэрой, и она, как и обещал Аир, одобрила. Ну еще бы, это работа по специальности, а не какое-то «Брюс Ли». И даже София Ивановна не удивилась моему известию об увольнении, а только обрадовалась. И, оказывается, Вася готова выйти уже со следующей недели. В общем, все одно к одному.

К тому, что мне придется работать с Рустамом Ватаевым. Ну а что? Не все же мне с ним только целоваться.

На встречу с Миланой Ватаевой мне приходится собираться самой, без помощи Ликуси. Но какая-то часть из ее уроков не прошла мимо меня, и выгляжу я вполне себе прилично. Со ртом бы еще что-то сделать, он у меня слишком пухлогубый. Это явно в отца, которого я никогда не видела, и не знаю даже его имени. У бабушки губы узкие, у мамы, судя по фото – тоже. Ни у кого в нашей семье нет такого пошляцкого рта, а мне достался – на долгую память об отце.

Со ртом ничего не сделаешь, только бежевой помадой замаскировать. Для первого раза решаю не экспериментировать с одеждой, в гардеробе имеется приличный костюм из пиджака с юбкой, к нему рубашка, туфли-лодочки. Из зеркала на меня смотрит вполне себе занудная барышня в строгом дресс-коде. Эпоха джинсов и худи, похоже, миновала.

Буду относиться к этому философски. В конце концов, когда-то у меня были совершенно завиральные идеи двигать научную карьеру, были планы и наметки. Второе высшее образование оттуда родом. Все эти идеи, планы и наметки развалились в какие-то минуты, показавшиеся мне вечностью. Эти минуты где-то еще сидят во мне, но я надеюсь и верю, что когда-нибудь забуду о них.

А сейчас… Сейчас просто очередной этап жизни. Вот такой вот. Со снятым с полки дипломом. Со строгим деловым костюмом. Понимаю вдруг, что рада этим переменам. Что я засиделась в спортивном зале и кимоно. Когда-то этот зал вернул мне себя и подобие равновесия. Потом я почти два года возвращала свой долг тем, кому это было необходимо.

А теперь… теперь пришло время двигаться дальше.

И все же есть какая-то ирония, что эти перемены начались с поцелуя с незнакомцем.

Который теперь вовсе не незнакомец, а будущий коллега.

Пиликает телефон. Это Аир.

Аир Петровский: Ну что, готова?

Рена Петровская: Да, уже выхожу.

Аир Петровский: Удачи. Все будет хорошо.

Ставлю реакцию на последнее сообщение, еще раз оглядываю себя в зеркале.

Конечно, все будет хорошо. И перспектива снова встретиться с Ватаевым тут совсем не при чем.

***

Пока я дошла до кабинета Миланы Ватаевой, я уже успела раз пять передумать. И пожалеть о принятом решении. «Балашовский» подавляет. Я привыкла к гораздо более простым и демократичным локациям. А тут все просто очень «дорого-богато». И очень пафосно. И солидно. И подавляет, если честно. Я иду за ритмично цокающей сотрудницей ресепшена, а в голове крутится только одна мысль: «Рена, куда ты влезла?!». Я не считаю себя Золушкой, не на помойке себя нашла, как говорится. Уж что-что, а чувство собственного достоинства Ленэра прививать умеет, даже если у тебя его отродясь не было. В том числе, и личным примером. Но ощущение несоответствия себя новому месту работы не покидает.

Передо мной раскрывают солидную темную дверь.

– Прошу.

Вряд ли меня здесь о чем-то будут просить. Приказывать – это точнее. Ладно, справлюсь. В крайнем случае – уволюсь.

Милана Ватаева за большим столом – ну чисто королева. Был такой фильм, кажется – «Королева бензоколонки». А Ватаева – королева хлеба. Или зерновая королева. Хотя больше похожа на снежную. Пока не улыбается мне, вставая из-за стола.

Протягивает руку для пожатия.

– Здравствуйте, Рена.

Я отвечаю ей, уверяя себя, что справлюсь. Справлюсь. Но самовнушение внезапно отказывает мне.

– Сейчас придет Гульнара. Она введет вас в курс дела.

– Почему?! – выпаливаю я.

– Потому что именно она курировала это направление.

– Я не об этом, – подозреваю, мой тон не очень вписывается в деловую этику. Но это место, этот кабинет, эта женщина все-таки давят на меня. Когда мы разговаривали с ней в кабинете Софии Ивановны, все это выглядело не так. Не так масштабно, помпезно… Я не знаю как!

– А о чем?

– Почему все-таки я?

Сейчас я понимаю, что в тот наш разговор в кабинете Софии Ивановны я не спросила все. И так и не поняла истинных мотивов Миланы Ватаевой. Мне почему-то кажется, что я могу говорить с этой женщиной прямо. И услышать прямой и честный ответ.

– Рена, но вам же там тесно. Я не преуменьшаю ни вашей работы, ни деятельности фона в целом. Но что такое для человека ваших способностей учить самообороне? Я же вижу, как вам нравится то, чем занимается фонд. Вы искренне увлечены этим, верно? – я слегка ошалело киваю. Вот чего я не ждала ответа от Миланы Ватаевой – так это комплиментов в свой адрес. – Представьте, сколько вы сможете сделать, работая у нас. Уверяю, вам будет, где развернуться.