Селянин (СИ) - "Altupi"

— Мухлюешь, Кирюша. Пей до дна. За Егора! Чтобы у него всё хорошо было!

За этот тост Калякину пришлось выпить. Он ощутил, что уставший за день организм перестаёт сопротивляться алкоголю и налёг на закуску. С сытной едой, как известно, пьянеешь меньше. А то Егор, чего гляди, пьяного в дом не пустит. Нехорошо, конечно, с ним так поступать.

— Надо Егора предупредить, что я здесь, — сказал Кирилл. — Позвони, предупреди, пожалуйста, а то я свой смартфон даже не заряжаю, не хочу ни с кем говорить.

— Сейчас, сейчас позвоню, — пообещала Лариса, снова наполняя стаканы. — Я ведь не просто так с ним, Кирилл… Я ведь люблю его.

Калякин не сразу понял. Когда понял, разозлился, потом рассмеялся:

— Любишь? Хорошая же любовь у тебя! Ты не любишь его, ты замучить его хочешь! У него своих дел по горло, а ты ещё на себя батрачить заставляешь! Дров наколи, грядки полей, воды натаскай! У тебя денег полно, чтобы людей нанять! Да не только себе, а и ему чтобы дров накололи! Вот это была бы любовь, а так ты его деньгами приманиваешь и вынуждаешь с тобой спать.

— Нет, я его люблю! А ты что знаешь о любви, мажорчик городской? — Лариса одним махом опрокинула в горло стопку, зажмурилась и, открыв глаза, продолжила спор. А это был спор, а не ругань. — Я в деревне круглый год живу, чтобы его видеть. У меня три квартиры в разных городах есть, а я из-за него в глухомани без газа и воды сижу, километры по бездорожью каждый день наматываю, причины для родни и знакомых выдумывать устала, почему сюда еду. Люблю я его, дня без него не могу! Он мне всю душу вымотал своей красотой, вот веришь?

— Верю, — не стал врать Кирилл. Насчёт красоты Егора, которая выпивает все силы, он был с ней полностью согласен.

— Я ему предлагала жениться, свадьбу сыграть, чтобы мы одной семьёй стали…

По спине Кирилла пробежал мороз, голос стал замогильным:

— Он отказал?

— Конечно, отказал! — Лариса налила себе и кивнула на его стакан. — Пей уже!

Кирилл выпил. История его потрясла.

— В сексе он мне не отказывает, — продолжила банкирша, опустив лоб на тыльную сторону ладони. — Раз или два в месяц бывает. Он страстный и ласковый, но отстранённый.

— Конечно, он же гей! — вскричал, подпрыгнув на стуле, Кирилл. Ещё хотел добавить: «А ты старая жирная сучка», да промолчал. Радовался её горю и тому, что в их сексуальной жизни всё нормально.

— А теперь ты появился, — проговорила Лариса, будто вообще его не слышала. — И с каких это пор ты стал геем? Я помню, как ты их ненавидел и как ко мне в дом ломился. Что тебе от Егора надо?

Ситуация снова шла к конфликту. Ну и пусть. Насрать.

— Мне Егор нужен. Я люблю его. И спасибо за угощение, я пойду к нему. — Кирилл поднялся, но Лариса ухватила его за футболку. Подол её халата к этому времени задрался к промежности.

— Не уходи, рано ещё, посидим. Не будем больше про Егора. Ты о себе рассказать обещал.

Кирилл посмотрел на её гладкие бёдра — у Егора-то ноги волосатые, как у любого мужика. Посмотрел на тарелки, где не уменьшилось вкусностей. Посмотрел в окно на догорающее над садом алое солнце. Андрей видел, с кем он стоит, догадаются, куда ушёл.

— Всё же мне пора.

— Вот никакой из тебя собутыльник, — всплеснула руками Лариса, расстроилась, затем понимающе улыбнулась. — Ладно, проверку прошёл. Думала опоить тебя и Егору показать, но ты и вправду исправился. Молодчина. — Она хитро погрозила пальцем. — Ладно, посиди ещё пять минут. Я денег Егору передам, а то вчера как-то недосуг было, он быстро удрал. Подождёшь?

— Ради такого подожду. Недолго только.

— Пять минут, — ткнув в него пальцем, пообещала Лариса и вышла за дверь. Кирилл снова сел, разглядывал безделушки — домовят, искусственные фрукты, которые не отличались от настоящих, парусники на картинах, узор на деревянных панелях. В желудке было хорошо, тепло, алкоголь гулял по крови, в голове слабо шумело. После вкалывания весь день напролёт сидеть на стуле и ничего не делать уже было счастьем. Подлым счастьем, потому что Егор продолжает вкалывать, может, ищет его, беспокоится. Но вставать и идти было лениво, сейчас бы спать завалиться. А обещал ведь Егору минет.

Лариса проскользнула в кухню, прикрыла за собой дверь.

— На, держи, передай Егору, — она протянула зеленоватую тысячную бумажку.

Кирилл взял, повертел.

— Это тоже проверка на вшивость? Не волнуйся, я ему передам, мне чужое не нужно.

— Чувство юмора у тебя тоже отменное, — похвалила Лариса и села на прежнее место, как-то странно прикрывая одной рукой грудь, будто пуговицы оторвались. — Ну что, остаёшься или на посошок?

— Не, я пойду, поздно уже.

— Посошок — это святое! — Лариса снова не дала ему встать. На этот раз её коленка притёрлась к его колену, а свободная рука скользнула по бедру под шорты. — Давай продолжим в спальне?

— Ты с ума сошла? — Кирилл оттолкнул банкиршу с силой и вскочил. Она покачнулась на стуле, устояла, встала во весь рост, продолжая придерживать халат на груди и… внезапно начала верещать:

— Уйди от меня! Уйди! Не трогай! Нет! Нет! Не трогай! Больно! Что ты делаешь? Нет! Не надо! Больно! Не хочу! Отойди, урод!

Кирилл стоял, опешив, вообще ничего не соображая. Лариса верещала, как заправская актриса. Била себя по щекам, по губам, раздавались звонкие шлепки. Если бы он не был с ней, а проходил под окнами, он бы подумал, что здесь кого-то убивают или насилуют.

— Ты что, ебанулась? — закричал он, силясь переорать её. — Замолчи, дура! — Кирилл кинулся к ней, но она отскочила и продолжала визжать, разрывая барабанные перепонки, топала ногами и уже швыряла стулья, предметы с полок.

— Не трогай! Нет! Я не хочу с тобой!

В конце концов, Кирилл смог схватить беснующуюся бабу за плечи — ему показалось, что она позволила себя схватить. Тут сквозь крики он услышал, как открывается дверь на кухню. Он стоял к ней задом, но мог безошибочно сказать, кто находится за спиной — Егор Рахманов.

Кирилл по инерции ещё тащил Ларису вперёд, желая долбануть об стенку, чтобы она наконец заткнулась. Он уже видел разорванный на груди халат с недостающими пуговицами, который банкирша больше не прикрывала, голые сиськи с торчащими сосками. В одно мгновение он всё понял: влюблённая пердунья напоила его, вызвала Егора и разыграла попытку изнасилования. Ёбаный в рот, Кирюша, в какую жопу ты попал?!

Будни и работа

Кирилл сейчас же разжал руки, убрал пальцы, повернулся. Банкирша — уже за спиной — продолжала вопить и причитать, но уже с учётом нового зрителя:

— Нет! Егор! Он на меня напал! Напал! Боже! Он собирался меня изнасиловать!

Егор остался в дверях. Увидел, что происходит, и дальше не пошёл. Не кинулся защищать. Стоял и обозревал разбросанные стулья, сувениры, бутылку, стаканы, закуску в тарелках, разорванный халатик, Ларису и его. Взгляд был потухший, безучастный. Как у человека, который заебался за весь день, а его оторвали от дел и пригласили, чтобы погрузить в очередное дерьмо, в которое он не желал быть погружённым.

— Егор, она врёт! — закричал в свою очередь Калякин и сделал несколько шагов к нему. Как же ему сейчас было необходимо, чтобы Егор ему поверил!

— Он бросился на меня! — прохрипела сзади Лариса. Блять, она плакала! Во даёт! Ей бы в театре играть! Но на сарказм у Кирилла не было времени: Егор мог повестись на её крокодильи рыдания.

— Не бросался я на тебя! Кончай врать, дура! — он резко повернулся к банкирше. Та снова прикрыла рукой грудь, только теперь не так тщательно скрывая оторванные пуговицы, а просто стянула два края вместе на сиськах и держала. По щекам текли мокрые ручьи с чёрными дорожками туши. Лицо ещё краснело от пощёчин.

Банкирша посмотрела на него и вдруг осела на пол. Скрестила ноги, отчего подол задрался к промежности, показывая чёрные трусики, сгорбилась, закрыла лицо ладонями и запричитала с подвываниями:

— Господи, я так перепугалась… Так перепугалась… Егор, спасибо, что ты пришёл… Я думала, мне конец здесь будет. Он напал на меня. Сначала приставал, поэтому я тебе и позвонила, потом напал… Ударил меня… Бил по голове… Егор, хорошо, что ты…