История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

Несмотря на всё это, марш продолжился, а на следующий день, когда король был в Харборо, стало известно, что Ферфакс отступил от Оксфорда, не рискнув приблизиться к нему настолько, чтобы произвести хоть один выстрел из пушки; что при штурме Борстел-хауса он был отбит, потеряв немало солдат и офицеров, после чего удалился со всей своей армией к Бекингему. Но эти новости еще сильнее разожгли всеобщее желание сразиться с Ферфаксом. Конечно, доводов в пользу похода на север теперь поубавилось, ибо в таком случае войска короля (и это была действительная опасность) могли бы столкнуться лицом к лицу с шотландской армией, имея у себя в тылу Ферфакса. Но ведь для короля по-прежнему оставался открытым еще один, столь же разумный образ действий — отход к Лестеру или к Вустеру, где он мог бы рассчитывать на подкрепления (и наверняка получил бы их), тогда как неприятель, которому в таком случае пришлось бы самому искать противника, неизбежно оказался бы в невыгодном положении. Эти аргументы, однако, не были приняты в расчет, ибо всем казалось, что войска Ферфакса, потерпев неудачу в первых же своих предприятиях, пали духом; что парламентский главнокомандующий намерен уклоняться от встречи с противником до тех пор, пока его солдаты вновь не обретут мужество и не окажутся способны выдержать бой с армией столь грозной, какова теперь победоносная армия короля; и что по этой самой причине было бы всего разумнее найти врага и сразиться с ним уже сейчас, пока он еще не избавился от своих страхов — в общем, каждый тогда считал за истину то, чему сам хотел верить. Итак, армия двинулась к Девентри в Нортгемптоншире, где, из-за отсутствия каких-либо сведений о местонахождении и планах неприятеля, король оставался в бездействии в продолжение пяти дней.

13 июня король получил известие, что Ферфакс движется к Нортгемптону с сильной армией — гораздо более многочисленной, чем сообщали ему ранее. По этой причине Его Величество отошел на следующий день к Харборо, с намерением возвратиться затем в Лестер, чтобы пополнить свою армию пехотой из Ньюарка и действовать оборонительно, пока не подоспеют другие части, на скорый подход которых он мог тогда рассчитывать. Но той же ночью в Харборо пришло тревожное известие: в десяти милях уже стоит сам Ферфакс. Немедленно созвали военный совет, прежний план мгновенно отбросили и тут же приняли новое решение — «Драться!»; это непреодолимое желание охватывало королевскую армию всякий раз, когда неприятель оказывался поблизости. Оставаться на месте и ждать его подхода участники совета не захотели, но предпочли повернуть назад и прежним путем двинуться ему навстречу. В итоге, ранним утром, в субботу 14 июня, вся королевская армия расположилась на поднимавшейся в гору местности к югу от Харборо (имея его у себя за спиной). На этой чрезвычайно выгодной позиции войска построились в боевой порядок, готовые как нанести удар, так и встретить вражескую атаку. Главными силами пехоты, примерно в 2500 человек, командовал лорд Астли (которого король совсем недавно сделал бароном); правое крыло кавалерии, около 2000 бойцов, находилось под начальством принца Руперта; на левом фланге, состоявшем из северной и ньюаркской кавалерии, общим числом не более 1600 человек, распоряжался сэр Мармадьюк Лангдейл; в резерве оставались лейб-гвардия короля под командой графа Линдси и пехотный полк принца Руперта, в общей сложности — чуть более 800 человек, а также конная гвардия короля под начальством лорда Бернарда Стюарта (только что возведенного в достоинство графа Личфилда), насчитывавшая в тот день около 500 всадников.

Построенная в превосходном порядке армия оставалась на этой позиции в ожидании неприятеля. Но примерно в 8 часов утра вдруг возникли сомнения в точности уже полученных о нем известий, и командира отряда разведчиков послали раздобыть новые сведения. Тот (забравшись, по-видимому, не слишком далеко) вскорости вернулся и объявил, что, проехав на три или четыре мили вперед, он нигде не встретил неприятеля и ничего о нем не услышал. По армии мгновенно разнеслась весть: «Враг отступает». Тогда принц, взяв с собой отряд кавалерии и мушкетеров, сам отправился на разведку, рассчитывая отыскать противника и принудить его к битве; главные же силы оставались на том же месте в прежнем положении. Не успев удалиться даже на милю, Его Высочество получил достоверные сведения о приближении неприятеля, а вскоре сам увидел авангард парламентской армии — но, кажется; не очень отчетливо, ибо он решил, что враг отступает. Тогда Руперт со своими кавалеристами приблизился к неприятелю, остальной же армии велел поскорее следовать за ним. «Принц требует, чтобы вы не теряли времени!» — объявил гонец, доставивший его приказ. После чего отличная позиция была покинута, превосходный боевой порядок нарушен, и армия со всей поспешностью устремилась навстречу врагу. Когда же она прошла примерно полторы мили, обнаружилось, что вражеская кавалерия стоит на высоком холме близ Незби — с которого неприятель мог ясно видеть марширующую по открытой местности армию короля, имея при этом полную возможность и достаточно времени, чтобы построить собственные войска самым выгодным и удобным образом. От природы пылкий и нетерпеливый принц не способен был ни долго и хладнокровно наблюдать за находившимся у него в виду неприятелем, ни поверить, что тому достанет мужества выдержать его удар. В итоге армия вступила в бой, не успев развернуть пушки и выбрать подходящее место для сражения, и теперь, когда искусство ее командиров потерпело полный крах, оставалось уповать лишь на храбрость ее солдат.

Битва началась около 10 часов. Первый удар, во главе собственного эскадрона и эскадрона своего брата принца Морица, нанес принц Руперт; он атаковал с обычной своей энергией и, великолепно поддержанный другими эскадронами, сломил перед собой всякое сопротивление и овладел шестью лучшими орудиями мятежников. Лорд Астли со своей пехотой, хотя ей пришлось подниматься в гору, двинулся против пехоты Парламента, которая открыла огонь из пушек, но с перелетом. Не лучше стреляли вражеские мушкетеры, ведь пехотинцы обеих сторон смогли ясно увидеть друг друга, лишь оказавшись на расстоянии выстрела из карабина. Тогда пехота короля бросилась в атаку и, действуя, по своему обыкновению, шпагами и прикладами мушкетов, причинила неприятелю большой урон и привела его в величайшее расстройство и замешательство. Конница правого крыла и пехота имели, таким образом, успех, и наступали; на левом же фланге с не меньшей решимостью двинулись вперед пять кавалерийских отрядов сэра Мармадьюка Лангдейла. Встретил их командовавший вражеской конницей правого крыла Кромвель. Имея целых семь отрядов, притом более сильных, чем подразделения Лангдейла, он превосходил противника числом и вдобавок занимал более выгодную позицию, ведь кавалеристам короля, прежде чем они смогли бы атаковать, нужно было подняться на возвышенность. Тем не менее они попытались выполнить свой долг, насколько это им позволяли условия местности и численное преимущество врага. Однако, еще не успев добраться до вершины холма, кавалеристы Лангдейла были обойдены и атакованы с обоих флангов парламентской конницей, после чего, не выдержав столь мощного натиска, дрогнули и бежали с поля боя — быстрее и дальше, чем подобало таким людям. Четыре из неприятельских отрядов, отлично сохраняя сомкнутый строй, устремились в погоню за беглецами, чтобы помешать им привести себя в порядок и вновь соединиться (чего те, впрочем, даже не попытались сделать); остальные же обрушились на королевскую пехоту, до сих пор явно бравшую верх над парламентской; а в это время принц Руперт со своим правым крылом преследовал разбитые и расстроенные им эскадроны.

Конный резерв короля, состоявший из его собственной гвардии и с ним самим во главе, уже готовился атаковать кавалерию, преследовавшую разгромленное левое крыло, когда гвардейцами внезапно овладела столь сильная паника, что они обратились в бегство и проскакали, не останавливаясь, четверть мили. Причиной тому стало удивительнейшее происшествие, какие случаются чрезвычайно редко и могут смутить и обескуражить даже самых стойких бойцов, к числу коих относились эти, лучшие в армии Его Величества, кавалеристы. Как было сказано, король во главе собственной гвардии уже готов был ударить по врагу, когда скакавший рядом с ним граф Картворт (чьих советов, хотя этого человека никогда не подозревали в измене, король при подобных обстоятельствах не стал бы слушать) вдруг схватил под уздцы лошадь короля и, отпустив пару крепких шотландских ругательств (а он принадлежал к этой нации), воскликнул: «Вы что, хотите через мгновение погибнуть?» — и, прежде чем Его Величество сообразил, что намеревается сделать граф, повернул его лошадь в сторону. «Приказано двигаться вправо!» — тут же пронеслось по рядам. После этого маневра гвардейцы уже не могли ни атаковать неприятеля, ни помочь своим товарищам; и тогда они повернули лошадей и во весь опор помчались прочь, как если бы каждый помышлял теперь лишь о собственном спасении.