История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

Происходило это в середине мая, когда, в твердом расчете на скорое завершение таунтонского предприятия, принимались все мыслимые (и весьма действенные) меры, чтобы обеспечить Горинга провиантом, и когда под Таунтон отправляли всех новобранцев и даже солдат из личной гвардии Его Высочества. В итоге уже через несколько дней Горинг имел под своей командой целый корпус из пяти тысяч человек пехоты и четырех тысяч человек конницы — который он расквартировал (для спокойной жизни, а не для войны) в самых удобных местах. Под предлогом защиты обывателей от грабежа и с твердым обещанием поддерживать в войсках образцовую дисциплину он издал приказ о сборе средств для армии (из расчета шести пенсов в день на одного кавалериста). Комиссары одобрили эту меру, и Горингу, хотя бесчинства его солдат нисколько не уменьшились, удалось заполучить огромные суммы. При этом он продолжал искать популярности в народе, для чего рассылал самые привлекательные с виду распоряжения и декларации о наведении порядка в войсках — и даже требовал, чтобы во всех церквах паства возносила за него молитвы и просила Господа благословить успехом начатое им предприятие. Усиленно и непрестанно обхаживая комиссаров (коим он без обиняков заявил, что именно ему — под верховной властью принца, но совершенно независимо от членов его Совета — должно принадлежать или даже действительно принадлежит безусловное начальство в западных графствах), Го-ринг, благодаря своим обещаниям, прокламациям и льстивым речам, вкупе с насмешками над особами, вызывавшими у комиссаров неприязнь, в конце концов добился значительного влияния и популярности — и лишь впоследствии комиссары уразумели, что Горинг попросту дурачил их своими обещаниями и распоряжениями и что в то время, когда Горинг, как можно было подумать, потешался вместе с ними над другими людьми, он употреблял их самих в качестве орудий для достижения собственных целей.

При таких обстоятельствах к Горингу и пришло письмо короля с приказом идти в Нортгемтоншир. Ответ свой он послал с курьером, даже не испросив на сей счет указаний принца, хотя и не преминул добиться согласия Его Высочества на отсрочку марша. Впрочем, Горинг твердо обещал справиться с вражескими силами в Таунтоне за несколько дней, выступление же в поход до их разгрома отдало бы весь запад во власть мятежников; наконец, существовала опасность того, что неприятельский корпус двинется из Таунтона вслед за Горингом и своим прибытием усилит армию Парламента ничуть не меньше, чем Горинг — армию короля (если только Горинг не приведет с собой также части, уже взятые им из различных гарнизонов) — по всем этим причинам мысль о необходимости повременить с выполнением королевского приказа, пока Его Величество не получит полного и точного представления и положении дел на западе, казалась разумной; соответственно, Его Высочество также отправил гонца к королю. Между тем генерал Горинг не только не добился никаких успехов под Таунтоном, но стал еще более дерзко, чем прежде, пренебрегать своими обязанностями: он позволял неприятелю прямо через расположение осаждающих доставлять в город огромное количество съестных припасов: он совершенно не заботился о своих пехотинцах, отчего павшие духом солдаты разбегались из-под Таунтона быстрее, чем туда присылали пополнение; наконец, он всецело предался беспутству, так что его по три-четыре дня кряду вообще не видели в войсках. Тут пришло известие о катастрофе под Незби, избавившей Горинга от всяких опасений насчет возможного отзыва с запада, но он и не подумал чем-либо обеспокоить неприятеля, находившегося тогда в большой крайности; напротив, по вине Горинга караульную службу стали нести еще беспечнее, почему враг, даже средь бела дня, часто атаковал и громил его квартиры. А в это время старшие офицеры, в том числе генерал-полковник Портер, с его дозволения несколько раз вступали в переговоры с офицерами мятежников, к величайшему возмущению всех остальных, не понимавших, что все это значит, — тем более, что сам Горинг с крайним пренебрежением отзывался об особе короля и при всяком удобном случае выказывал бешеную ненависть к членам Совета, состоявшего при Его Высочестве. В итоге, после почти шестинедельного стояния под Таунтоном, гарнизон коего (точнее, подоспевшие на выручку гарнизону войска) он грозился уничтожить за несколько дней, Горинг сам вынужден был отступить, позволив таким образом осажденным соединиться с сэром Ферфаксом, который в начале июля выступил в поход на запад.

Хотя принц по прибытии своем в Барнстейпл крайне редко получал от Горинга какие-либо донесения о происходящем, несколько уважаемых лиц сообщили Его Высочеству, что Горинг весьма недоволен и горько жалуется на непочтительное и нелюбезное к себе отношение. Эти же особы предложили поискать средства к восстановлению доброго согласия с Горингом, чтобы побудить его таким образом к энергичным действиям, коих властно требовали тогдашние обстоятельства; и когда Горинг дал знать, что такого-то числа намерен быть в Тавистоке, принц послал туда сэра Джона Беркли, сэра Хью Полларда и полковника Ашбурнема, поручив им провести совещание с Горингом и выяснить, чего он, собственно, хочет, — ведь принц ни разу не отказал Горингу в помощи, принимал все его предложения и удовлетворял любые его желания. На встрече в Тавистоке Горинг держался вызывающе; он твердил лишь о том, что Совет принца пренебрегает его нуждами; что король обещал назначить его командующим на западе, но Совет этому воспрепятствовал, за каковую обиду он требует удовлетворения и, пока не получит его, не станет что-либо предпринимать против неприятеля. Речи эти изобиловали жестокой бранью по адресу отдельных особ, иные из которых, как рассказал ему в свое время принц Руперт, полагали его, Горинга, человеком, не заслуживающим доверия. В самом деле, когда-то эти люди откровенно говорили на сей счет с Его Высочеством — после того, как о Горинге с большой откровенностью высказался сам принц. Когда же все трое настойчиво попросили Горинга сообщить им, как друзьям, какие именно условия его удовлетворят, он объявил, что если его немедленно назначат генерал-лейтенантом у принца, сделают членом его Совета, пообещают при первой же возможности ввести в состав Тайного совета и пожалуют ему звание постельничего при дворе Его Высочества, то он быстро и решительно возьмется за дело — в противном же случае пусть сами члены Совета и выполняют всю эту работу. Дать разумный ответ на столь сумасбродные речи представлялось совершенно невозможным, тем более что все это было сказано посланцам принца как друзьям, а не отправлено Его Высочеству в виде прямых требований.

Как только у принца возникли опасения на счет возможного скорого похода сэра Томаса Ферфакса на запад, он настоятельно посоветовал лорду Горингу позаботиться о надлежащем снабжении гарнизонов, расположенных неподалеку от Бриджуотера, и в особенности — гарнизона Ленгпорта, который имел чрезвычайно важное значение и, будучи обеспечен всем необходимым, мог бы надежно защитить Бриджуотер и всю прилегающую к нему часть графства. Войска в Ленгпорт ввел еще лорд Гоптон, когда в первый раз подступил к Таунтону, иначе говоря, после того, как Вандурск вынудил снять блокаду Таунтона, установленную полковником Уайндемом. Он же убедил принять начальство над новым гарнизоном сэра Фрэнсиса Макворта (который прежде был генерал-майором у маркиза Ньюкасла, а после роспуска этой армии решил, с дозволения Его Величества, возвратиться на службу в Нидерланды), в предположении, что с прибытием в эти края принца тот получит более высокий пост; и еще до появления под Таунтоном лорда Горинга сэр Фрэнсис успел неплохо укрепить Ленгпорт. О ленгпортском гарнизоне с самого начала прескверно отзывался полковник Уайндем, не желавший иметь в такой от себя близости еще одного коменданта, коему перепадала бы часть тех поступлений, которые полковник уже привык считать исключительным своим достоянием, хотя предназначались они вовсе не ему; впоследствии из-за какой-то размолвки между сэром Джоном Стоуэллом и сэром Фрэнсисом Маквортом гарнизон Ленгпорта стали поносить еще яростнее, так что принцу, когда он приехал в Бристоль, приходилось посвящать большую часть времени разбору жалоб сэра Джона Стоуэлла на этот гарнизон и на его начальника, который-де заставлял местных жителей работать на строительстве ленгпортских укреплений и вносить деньги на их сооружение. Лорд же Горинг, желая по прибытии своем под Таунтон сделать приятное Бриджуотеру и угодить всем джентльменам, по каким-то пустым и вздорным поводам сердитым на лорда Гоптона (а также из-за старой своей неприязни к сэру Фрэнсису Макворту, вызванной ссорами, имевшими между ними место еще тогда, когда оба они занимали генеральские должности на Севере), держал этот гарнизон в черном теле и всячески его притеснял и ущемлял. Он не только давал ход любым жалобам против него, но и отнимал (в пользу собственной армии) все военные налоги, предназначавшиеся на его содержание, и прямо запрещал ленгпортцам принудительно собирать суммы, которые должны были взиматься на их нужды по решению самого принца. Мало того, когда местные дубинщики, собравшись в большом числе и захватив в плен нескольких солдат и офицеров ленгпортского гарнизона (которые лишь потребовали полагавшиеся им по праву денежные суммы и съестные припасы), подступили к стенам Ленгпорта и стали палить из мушкетов по городским укреплениям, а сэр Фрэнсис Макворт со своими кавалеристами их атаковал, нескольких уложил на месте, а остальных обратил в бегство — лорд Горинг отправил ему по этому поводу чрезвычайно строгое внушение, категорически приказав впредь так не поступать и ни в коем случае этих людей не беспокоить и не обижать. Все это привело ленгпортский гарнизон в столь жалкое состояние, что в тот самый момент, когда он мог бы спасти всю армию, у него не оставалось провианта даже на два дня. Между тем сэра Фрэнсиса Макворта призвали к особе принца — что было сделано как по его собственному желанию (видя, как скверно к нему относятся, он заключил, что причиной тому — известное предубеждение против него лично, которое оборачивается дурными последствиями для гарнизона), так и по совету принца Руперта, который, оставив принца в Барнстейпле, посетив Горинга и побывав в Бриджуотере, пообещал уладить дело и назначить начальником ленгпортского гарнизона полковника Уайндема.