История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

Правда, когда вдогонку им послали более мужественный приказ «Остановиться!», многие из них возвратились к королю, и все же первое роковое слово стоило ему потери большего числа бойцов. К этому времени вернулся принц Руперт с сильным отрядом кавалерии, который ранее совершил успешную атаку на правом фланге; но этих всадников, полагавших, что свое дело они уже сделали, невозможно было теперь ни вновь построить в боевой порядок, ни заставить атаковать неприятеля. Это различие в выучке и дисциплине между, с одной стороны, конницей короля, и с другой — кавалерией Ферфакса и Кромвеля (именно Ферфакса и Кромвеля, поскольку в войсках Эссекса и Уоллера ничего подобного не наблюдалось) давало о себе знать постоянно, ведь королевские эскадроны, даже если они успешно атаковали и брали верх над неприятелем, редко удавалось собрать вновь и побудить к повторной атаке (почему они и не одержали под Эджхиллом полной и решительной победы), тогда как вражеские кавалеристы, побеждали ли они или терпели поражение, быстро восстанавливали строй и в полном порядке ожидали дальнейших приказаний. Король и принц, несколько раз и с явным риском для жизни, пытались собрать свои разбитые, но еще достаточно многочисленные войска, рассеявшиеся по полю сражения, однако все их усилия оказались тщетными. В конце концов, король вынужден был покинуть поле битвы, оставив в руках Ферфакса всю свою пехоту, артиллерию и обоз, в том числе собственный кабинет, где хранились секретнейшие бумаги, а также его переписка с королевой, чем Парламент с присущей ему варварской дикостью не преминул вскорости воспользоваться и распорядился предать печати эти письма — вернее, те из них, которые, как ему казалось, могли опорочить Их Величества и усилить уже внушенное народу предубеждение против монаршей четы; зато другую часть переписки, способную очистить короля и королеву от многих клевет, на них возводимых, Палаты решили утаить.

Было бы не вполне уместно называть здесь поименно всех благородных особ, которые погибли в этой битве — битве, обрекшей на гибель короля и королевство, хотя тогда легло на месте свыше ста пятидесяти офицеров и родовитых джентльменов, память о коих нам следует навсегда сохранить. В тот день враги не останавливались даже перед самой зверской жестокостью и во время преследования истребили более ста женщин, среди которых оказались и жены знатных офицеров. Той же ночью король и принц Руперт отступили со своими разбитыми войсками через Лестер к Ашби-де-ла-Зуш, а на следующий день — к Личфилду. Продолжив марш, они прибыли через два дня в Бьюдли в Вустершире, где сутки отдыхали, после чего двинулись к Герифорду, в смутной надежде, что королю, когда к нему подоспеют войска Джерарда — который командовал в Южном Уэльсе и действительно шел на соединение с Его Величеством во главе отряда в 2000 человек пехоты и кавалерии — удастся собрать новую армию. Но прежде чем в Герифорде успели принять определенное решение о том, каковы должны быть ближайшие действия Его Величества, принц Руперт покинул короля и спешно отбыл в Бристоль, чтобы подготовить к обороне этот город, под стенами которого, с основанием полагал принц, уже в скором времени появится сильный и победоносный неприятель.

Всего поразительнее здесь то, что король тешил себя надеждами на создание новой армии в графствах, измученных и озлобленных бесчинствами его собственных войск и разнузданным поведением назначенных им самим комендантов, — вместо того, чтобы немедленно направиться на запад, где он имел уже сформированную армию, а также народ, в большинстве своем готовый верно ему служить, и куда его разбитые войска, вместе с частями генерала Джерарда успели бы дойти раньше, чем Ферфакс (коему требовалось завершить еще одно дело, прежде чем он смог бы выступить в указанном направлении) оказался бы в состоянии им помешать. Ниже, когда мы вновь посетим запад, у нас появится слишком много поводов для более пространного рассказа об этой злосчастной ошибке.

Глава XIX

(1645)

Поразившая Бристоль зараза (думали, что это чума) вынудила принца Уэльского уехать оттуда, и теперь самым удобным для него местопребыванием сочли Барнстейпл, приятный город в северной части Девоншира, имевший сильные укрепления и довольно многочисленный гарнизон, командовал коим сэр Аллен Ап ели. На пути в Барнстейпл Его Высочество смог познакомиться с распоряжениями, которых лорд Горинг, уже возвратившийся на Запад, сумел добиться в Оксфорде от короля, и которые, тотчас же по своем прибытии, он не преминул переслать Его Высочеству. Одновременно лорд Колпеппер получил еще одно письмо от лорда Дигби, отправленное спустя четыре дня после упомянутых распоряжений. Королю угодно, сообщал лорд Дигби, чтобы лорд Горинг принял на себя главное командование войсками, сэр Ричард Гренвилл стал генерал-майором всей армии, сэр Джон Беркли, как генерал-полковник Девоншира и Корнуолла, руководил блокадой Плимута, лорд Гоптон, в качестве начальника артиллерии, вернулся к исполнению своих военных обязанностей — а принц утвердил все эти назначения. На сей счет Его Величество собственной рукой написал лорду Гоптону особое письмо, в котором говорилось, что принцу не следует бывать в армии, ибо он должен оставаться в каком-то безопасном и хорошо охраняемом месте и оттуда, по указаниям своего Совета, ведать и управлять делами на западе, а также готовить резервы и пополнения для армии. При этом король дал понять, что наиболее удобным местопребыванием для принца он считает расположенную неподалеку от Бристоля усадьбу м-ра Смита.

Принц и Совет были до крайности изумлены новыми приказами и решениями, столь отличными от прежних, а потому почли за благо ничего о них не сообщать до той поры, пока они не доведут до сведения Его Величества истинное положение дел в этих краях и не представят ему собственные соображения. Им было совершенно ясно, что если бы местные жители пришли к мысли, что полномочия принца хоть в какой-то своей части упразднены или ограничены, то (не говоря уже о прочих дурных последствиях) начатый после совещания в Бриджуотере набор солдат, с которым связывали такие надежды, в одно мгновение прекратился бы, ибо джентльмены, коим предстояло формировать новые полки, открыто заявляли, что офицерские патенты они примут от Его Высочества и ни от кого другого. Но как бы усердно ни старались они скрыть содержание этих писем и поскорее отослать королю донесение со своими мыслями на сей счет, лорд Горинг с не меньшим усердием делал все для их обнародования, и с этого момента начал выказывать всяческое презрение к членам состоявшего при особе принца Совета. Но уже через три дня произошла новая перемена, ибо лорд Дигби (тогда же отправивший недвусмысленное королевское распоряжение на сей счет самому лорду Горингу) в своих письмах к лордам Совета от 19 мая, то есть спустя пять дней после предыдущего послания, сообщил: Его Величеству угодно, чтобы лорд Горинг со всеми войсками, без которых можно обойтись на западе, немедленно выступил к Нортгемптону, а принц оставался в Данстер-касле и всячески содействовал набору рекрутов — при дворе, насколько я понимаю, не знали, что чума, изгнавшая принца из Бристоля, с не меньшей силой свирепствовала и в Данстер-тауне, расположенном у самых стен означенного замка. Одновременно в своем письме к лорду Гоптону король приказал этому последнему принять начальство над войсками, состоявшими под верховным командованием принца. Как говорилось выше, принц находился тогда на пути в Барнстейпл. 500 человек из собственной гвардии он оставил для охраны форта в Бристоле, поскольку тамошний гарнизон был чрезвычайно ослаблен изъятием из него множества солдат, отправленных под Таунтон.

По возвращении от короля генерал Горинг обнаружил, что Таунтон деблокирован сильным отрядом из двух тысяч кавалеристов и трех тысяч пехотинцев, подоспевших, к несчастью, в тот самый момент, когда Таунтон вот-вот должен был пасть, ведь линия его укреплений уже была прорвана, а треть города сожжена. Благодаря столь своевременной помощи осада была снята; осаждающие, впрочем, отступили без потерь, а деблокирующий корпус, сделав свое дело и оставив в городе часть пехоты, со всей поспешностью начал отходить на восток. Но тут Горинг, улучив удобный момент, обрушился на него и крепко потрепал, после чего решил, что расстроенный им неприятель, надежно теперь запертый в узких дефиле, уже не сможет ни вернуться в Таунтон, ни продолжить марш на восток. И действительно, никто из людей, хорошо знавших эти места, не сомневался, что Горинг находился тогда в чрезвычайно выгодном положении и имел на своей стороне все преимущества. Но по причине крайне скверного руководства войсками и по отсутствию ясных и точных приказов (о чем уже тогда многие говорили без всякого стеснения) два отряда (под начальством полковника Торнхилла и сэра Уильяма Кортни, офицеров дисциплинированных и толковых), посланные Горингом по разным дорогам, чтобы обрушиться затем на неприятеля с двух сторон у Петбертон-бриджа, атаковали друг друга, и прежде чем роковая ошибка обнаружилась, многие солдаты погибли, оба командира получили тяжелые ранения, а один из них попал в плен. Неприятель этим воспользовался и без потерь вышел к Таунтону, расположившись в самом городе и его окрестностях. Несмотря на столь досадную неудачу, генерал Горинг был (или казался) совершенно уверен, что быстро управится с врагом; что полученное гарнизоном подкрепление лишь приблизит взятие города и что уже через несколько дней осажденные окажутся в полной его власти.