История Великого мятежа - "лорд Кларендой Эдуард Гайд"

Прибывшие с этими четырьмя биллями лица имели право ждать королевского ответа только четыре дня, по истечении каковых им надлежало возвратиться в Парламент. С парламентскими комиссарами явились также комиссары шотландские, и уже на другой день после того, как королю были вручены и зачитаны четыре билля, они попросили об аудиенции, на которой с большой торжественностью и твердостью огласили от имени королевства Шотландии декларацию и протест против упомянутых биллей и предложений. Эти билли, было сказано шотландцами, наносят такой ущерб религии и короне, а также интересам обоих королевств и союзу между ними, и настолько противоречат прежним мерам и взаимным обязательствам королевств Англии и Шотландии, то они, комиссары, никак не могут их одобрить, а потому, от имени всего королевства Шотландского, заявляют о своем несогласии.

Несколько ранее король был предупрежден, что как только он откажется утвердить билли, его немедленно подвергнут строгому заключению и удалят всех его слуг; и тогда (приняв также в расчет, что парламентские комиссары не имели полномочий вести с ним какие-либо переговоры, а должны были лишь получить от него определенный ответ) король решил сделать так, чтобы его ответ на билли стал известен не прежде, чем его огласят в Парламенте — в надежде, что за это время, иначе говоря, еще до того, как из Вестминстера успеют прислать новые распоряжения на остров Уайт, ему удастся устроить побег. И вот, когда парламентские комиссары явились к нему за ответом, король подал им запечатанный пакет. Старший из комиссаров граф Денби (король очень недолюбливал этого человека) объявил, что хотя они, комиссары, и не вправе вступать с королем в переговоры и уполномочены лишь получить от него ответ, однако на них не следует смотреть как на обыкновенных посыльных, обязанных доставить ответ, даже не видев его. Денби решительно отказался принять пакет, заявив, что если комиссарам не позволят увидеть, что они везут, то они уедут без всякого ответа.

Рассудив, что возвращение комиссаров без всякого ответа может обернуться самыми скверными последствиями, Его Величество сказал им, что у него имелись известные причины желать, чтобы ответ был вручен им именно в таком виде, но если они дадут слово, что оглашение ответа не нанесет ему, королю, никакого ущерба, то он распечатает пакет и велит прочесть ответ. Комиссары охотно в этом поручились, и тогда король распечатал свой ответ и распорядился его зачитать. Его Величество, говорилось в нем, всегда полагал, что удовлетворить все заинтересованные стороны таким образом, чтобы из этого воспоследовал прочный и продолжительный мир, чрезвычайно трудно, в каковом мнении он еще сильнее укрепился ныне, ибо шотландские комиссары заявили торжественный протест против биллей и предложений, представленных ему на утверждение обеими Палатами Парламента, так что он не в силах дать такой ответ, который мог бы стать основанием для надежд на мир. Король привел множество неопровержимых доводов в объяснение того, почему он не может одобрить предложенные ему четыре билля, которые не только совершенно лишат его монаршего суверенитета и отнимут у него самого и его преемников всякую возможность этот суверенитет возвратить, но и, если он предоставит обеим Палатам столь безграничную деспотическую власть, откроют дорогу для невыносимо жестокого тиранства по отношению к его подданным. Король объявил комиссарам, что ни желание выйти из тяжелого и мучительного положения, которое ему так долго приходится терпеть, ни любые опасения того, что могло бы постигнуть его в будущем, никогда не заставят его утвердить какой-либо парламентский акт прежде, чем стороны договорятся об условиях мира, после чего он выкажет полную готовность дать Парламенту справедливое и разумное удовлетворение по всем пунктам; достигнуть же всего этого можно, по его убеждению, только одним способом — через прямые личные переговоры в Лондоне или в любом другом угодном Парламенту месте, а потому он настойчиво требует согласия на них от обеих Палат. Как только этот (или, во всяком случае, именно такой по смыслу) ответ был зачитан, его вручили комиссарам, и те, получив его и поцеловав руку Его Величества, немедленно отбыли в Вестминстер. Едва комиссары удалились, Гаммонд приказал выслать из замка всех слуг короля, до сих пор без малейших стеснений находившихся при его особе, запретил им вновь появляться в Карисбруке и выставил сильные караулы, чтобы, если кто-нибудь из слуг попытается проникнуть к королю, он уже не смог это сделать. Столь внезапные меры, совершенно разрушившие все надежды, которые еще оставались у короля, до крайности его смутили и встревожили. Король сказал Гаммонду, что такие действия противоречат его обещанию и что человеку честному и благородному не подобает так обращаться с тем, кто добровольно предал себя в его руки. Король также спросил, были ли комиссары уведомлены о том, что он собирается поступить подобным образом; на что Гаммонд ответил отрицательно, добавив, что он получил от Парламента приказ сделать именно то, что было им сделано, и что из ответа короля на предложения Палат ему, Гаммонду, стало совершенно ясно, что в своих действиях король руководится иными планами, нежели те, которые могли бы послужить благу королевства.

Эти дерзкие и беззаконные меры вызвали открытый мятеж на острове, жители коего в большинстве своем всегда стояли за корону. Мы не потерпим, твердили они, чтобы с нашим королем обращались подобным образом и держали его в заточении. На Уайте в тот момент оказался капитан Берли. Он происходил из почтенного местного семейства, в свое время был капитаном на одном из королевских кораблей, а когда флот взбунтовался против короля, изгнанный мятежниками Берли пошел служить Его Величеству на суше и, командуя артиллерией в одной из армий короля, до конца войны сохранял репутацию отличного офицера. По завершении военных действий Берли вернулся на родной остров, где многие члены его фамилии по-прежнему пользовались большим уважением. Случилось так, что когда король подвергся вышеописанному обращению, упомянутый джентльмен оказался в Ньюпорте, главном городе острова. Гнев и возмущение овладели тогда большинством местных жителей, Берли также пришел в ярость и до такой степени, что, отличаясь скорее храбростью, нежели благоразумием и осторожностью, тотчас же приказал бить в барабан, стал во главе собравшейся толпы, воскликнул «За Бога, короля и народ!», после чего объявил, что поведет земляков штурмовать замок, дабы вызволить короля из плена. Впрочем, безрассудство и неосуществимость этого замысла обнаружились довольно скоро, и благодаря деятельным усилиям королевских слуг, недавно удаленных из замка, толпу удалось успокоить, так что все разошлись по домам, однако несчастный джентльмен дорого заплатил за свою верность, выказанную столь неразумно и опрометчиво. Гаммонд велел немедленно его арестовать, а Парламент тотчас же послал на Уайт особую комиссию во главе с судьей Уайлдом, бесчестным человеком, коего Парламент именно для такого рода дел и назначил в свое время первым бароном Суда казначейства. По его распоряжению бедного Берли, с соблюдением всех юридических формальностей, обвинили в государственной измене, поскольку он-де развязал войну против короля и вверг в новую войну королевство, в чем его и признали виновным подобранные комиссией присяжные. Судья вынес ему приговор, и этот честный человек был немедленно повешен, выпотрошен и четвертован самым жестоким и варварским образом, что внушило всем неописуемый ужас, ведь это был первый случай, когда Парламент обвинил кого-либо за верность королю в государственной измене, с соблюдением всех процессуальных форм привлек обвиняемого к суду и лишил его жизни. Прецедент этот произвел гораздо более глубокое впечатление на умы, чем все прежние жестокости, совершенные военными трибуналами, которые хотя и погубили немало невинных людей, по крайней мере, оставляли имущество жертв во владении их жен и детей. Теперь же, когда англичане ясно увидели, что давший присягу судья может признать их виновными в государственной измене за верную службу королю, следствием чего станет конфискация имущества, они сочли себя вправе, сохраняя преданность королю в своих сердцах, воздерживаться от таких действий, которые могли бы обернуться для них смертным приговором.