Вот как это было у меня. Часть, которая отвечала за семью, считала так:
Брак — это один раз и на всю жизнь.
Любые отношения можно починить, если над ними работать.
Если не сработало, значит, ты плохо старалась, иди еще поработай.
И вообще, мы — «мама, папа, я», идеальная семья, для всех пример.
Что?.. Какая-то часть что-то говорит? Не слышу, слишком тихо.
Пассивная агрессия, недовольство, колкости, накопленные обиды — и всё это обоюдно? Да… Ну, это как-то само пройдет, решится… Мы поговорим об этом когда-нибудь. Обязательно.
Хочется, чтобы всё было по-другому? Да всё изменится, вот увидишь!
Помнишь, ты уже заводила этот разговор? Вот. Еще чуть-чуть подожди, еще чуть-чуть постарайся.
Эта часть всегда держала лицо невозмутимым, спину ровной и могла уморить своей правильностью. Она была первой стеной моей внутренней тюрьмы.
Второй стеной были мои переживания: если в семье что-то пойдет не так, то я одна не справлюсь, не смогу взять на себя ответственность. Так говорила внутри меня маленькая девочка, которой я впоследствии объясняла, что у нее есть я — взрослая тетя с двумя высшими образованиями и опытом работы, что ей не придется ничего решать одной и тащить всё на себе.
И третьей стеной была часть, отвечающая за любовь, привязанность, чувства. Очень уязвимая часть. Как и у многих из нас, с травмой привязанности, которая лишь постепенно залечивается в надежных отношениях и терапии.
Как себе помочь? Шаг к ясности
Упражнение «Тюрьма убеждений»
Возьмите лист бумаги и нарисуйте условную комнату, в которой вы сейчас, переживая кризис, оказались. Пусть это будет символическое изображение: стены, потолок, пол. На каждой стене напишите по одному убеждению, которое удерживает вас от движения вперед. Это могут быть, например, подобные установки:
Если я ошибусь, всё рухнет.
Нельзя бросать начатое.
Если я буду проявляться так, как хочу, меня не примут.
Обратите внимание: чьи это голоса? Кому они принадлежали когда-то? А вы сами сказали бы так?
Теперь посмотрите на свою схему и найдите, где могла бы быть дверь. Может быть, вы, как и индеец Зоркий Глаз, заметите, что одной стены вообще нет.
Вспомните свои ценности — те, которые вы определяли в прошлой главе. Задайте себе вопросы:
Как поступил бы человек, для которого эти ценности действительно важны?
Какое решение соответствовало бы не моему страху, а мне настоящему?
Собственный голос среди субличностей звучал еле слышно. Они, как и части каждого человека, проделывали важную работу — защищали меня. Хотели для меня безопасности и счастья. Только вот некоторые их убеждения, исходившие из прошлого опыта, потеряли актуальность и требовали пересмотра. Четвертой стены не было, но я, как и большинство людей, видела только три глухие стены…
Когда мой новый мужчина встал перед выбором — семья и дочь или возможная любовь всей жизни, он оказался в собственной подобной тюрьме. Его часть, предназначением которой были забота и ответственность перед женой и дочерью, кричала: «У вас же всё в порядке. Ты не должен и не можешь причинить такую боль самым близким людям. Собственное счастье на кону? Терпи». Жесткий критик, полный долженствования, жестоко ругал: «Ты обещал. Ты предаешь. Ты рушишь. Ты делаешь больно. Это недостойный поступок». Рациональная часть живописала все риски: «Ты можешь потерять всё, что так долго строил, а у вас необязательно всё получится. И гарантий сейчас никто не даст».
И посреди этого — он сам, который чувствовал себя как никогда живым и настоящим, когда мы были вместе. И знал, что это взаимно.
У каждой части была своя правда. Каждая часть хотела, чтобы он поступил правильно, стремилась защитить его от боли, от невозвратного решения, от того, чтобы он не стал «плохим», чтобы не предал свои принципы, от стыда и вины, от чего-то такого, что они впитали с прошлым опытом, — чтобы не столкнуться с подобным вновь.
Красная таблетка
Но была еще одна ценность, которая нас с ним объединяла, — честность. Она не избавила нас от мук выбора, от стыда, вины или последствий в виде депрессии, финансовых сложностей. Не избавила наших бывших супругов и детей от боли. Но она позволила сделать выбор, честный по отношению ко всем. Этот выбор разрушал иллюзию «да всё у нас в семье нормально». Лишал нас «привилегии» морализировать на тему, как правильно жить, а как — нет.
Закрыть глаза и сделать вид, что нашей встречи и любви не случилось, можно было только в том случае, если бы она не случилась. Наше решение поддержали все друзья и близкие. Никто не отвернулся, не осудил, не усомнился, не попытался сказать «да это мимолетное, пройдет».
Семья — выгодная сделка или место для развития?
Михай Чиксентмихайи, американский психолог, который изучал счастье, еще в 1990 году писал: «Разводы в прошлом случались реже не потому, что супруги крепче любили друг друга, дело было в том, что мужьям был нужен кто-то, кто готовил и вел хозяйство, жены нуждались в ком-то, кто приносил бы домой продукты, а детям были необходимы оба родителя, чтобы встать на ноги. “Семейные ценности”, о которых так любят рассуждать пожилые люди, упрекая молодых, были всего лишь отражением этой необходимости, замаскированным религиозными и моральными соображениями. Разумеется, поскольку в обществе семейным ценностям придается значение, люди привыкли относиться к ним серьезно, и это гарантировало сохранение семьи. Однако во многих случаях правила морали представляли собой лишь внешние ограничения. Семья могла сохраняться, но изнутри ее раздирали конфликты и ненависть. Наблюдаемый в наши дни “распад” семьи является следствием того, что внешние причины для сохранения брака постепенно перестают действовать. Изменения на рынке труда, давшие возможность женщинам содержать себя самостоятельно, и рационализация домашнего быта больше повинны в росте количества разводов, чем ослабление морали и привязанности» [21].
Всё меньше пар живут вместе ради удобства. И всё больше тех, кто выбирает возможность быть вместе ради близости, радости и совместного роста. Для таких союзов всё менее значимы экономическая зависимость или страх осуждения. Старые опоры меняются на эмоциональную зрелость, честность, готовность отказаться от автоматических реакций и увидеть в партнере не функцию, а союзника, личность.
Такие отношения требуют больше, но и дают больше. В них есть шанс развиваться вместе. И это уже не такая семья, которая появилась потому, что «так надо» и «часики тикают», а партнерство, в котором есть общая цель, место для целей каждого и взаимовыручка.
Мама устала? Все ее поддерживают, готовят вместо нее ужин и отправляют спать пораньше. Папа в кризисе? Его не считают слабаком, а дают ему безопасное пространство, чтобы пережить сложный период (то самое «изящное, но крепкое плечо», про которое писал Д. В. Ковпак). Ребенку трудно? Не навешивается ярлык «он совсем не слушается», а звучат слова «давай вместе подумаем» и «как тебе помочь?». Именно в такой семье, пишет Чиксентмихайи, можно наблюдать состояние потока — особого переживания, полного вовлеченности, осмысленности, счастья.
Смысл понятия «поток» изрядно деформировали в соцсетях, но Чиксентмихайи не имел в виду ничего близкого к лозунгам «зарабатывай в легкости», «следуй за своими импульсами», «визуализируй успех». Исследуя счастье и говоря про поток, он анализировал состояния оптимального переживания, когда человек полностью включен в процесс, а его задача соответствует навыкам и умениям.
К потоковому состоянию приходят благодаря усилиям, которые регулярно прикладывают, постепенно повышая сложность. Это состояние можно испытывать в самом начале любой деятельности, но, как только становится чуть сложнее, оно уходит. И возвращается только после упорных стараний, многократных повторений и выработки мастерства.
