— Пока нет, — темные глаза Тони расширились и она прошептала: «Тетя Мирьям, я боюсь…, Как там Элайджа, как дядя Стивен…, Откуда вообще эти британцы появились? — девушка вздрогнула, услышав свист ядра.
Мирьям, осторожно поддерживая невестку, спустилась по лестнице. Она ворчливо ответила: «Откуда бы ни появились, пока они верфь с лица земли не снесут, они никуда не уйдут. Нам уйти надо. Элайджа и Стивен занимаются своим делом, а мы, — Мирьям прислушалась и подумала: «Вроде прекратили стрелять», — мы будем заниматься своим, Тони. Рожать, то есть, — она невольно улыбнулась и обняла девушку.
Они опять услышали воющий звук, крыша передней рухнула. Мирьям, ощутив удар, прижав к себе Тони, закрыв ее своим телом, еще успела подумать: «Господи, убереги ее, ведь можешь ты».
Женщина почувствовала горячую кровь у себя на руках. Не выпуская невестку, Мирьям потрясла ее: «Тони! Тони!»
Вокруг валялись расщепленные бревна, крыша была проломлена. Мирьям, пробравшись на кухню, уложив Тони на спину, прошептала: «Нет!». Белая, нежная шея была залита потоком крови. Осколок шрапнели пробил сонную артерию. Мирьям взглянула на синие губы. Наклонившись, приподняв Тони, она увидела, как тускнеют глаза девушки. Тони вытянулась, изящная голова чуть дрогнула, а потом вокруг настала тишина. Сзади, в передней, трещали горящие бревна.
Мирьям потрогала тонкое запястье. Сглотнув, — пульса не было, — она потянулась за сумкой. «Ничего нет, — горько подумала Мирьям, — даже горячей воды, и той нет». Женщина расстелила на полу холст и твердой рукой взяла нож.
Вокруг пахло гарью, передняя уже занялась огнем. Она, завернув в холст отчаянно кричащую девочку, — младенец был изящный, небольшой, с каштановыми, отцовскими волосами, — выбралась во двор через разбитое окно. Мирьям устроила внучку на земле, и, торопливо сказала: «Сейчас. Сейчас, милая».
Мирьям вытащила из горящей кухни тело невестки. Накрыв его холстом, женщина расстегнула платье. Девочка обиженно плакала, но, найдя грудь, замолкла. Мирьям сидела, прижимая ее к себе, раскачиваясь, смотря на то, как горит ее дом. Потом, поднявшись, подойдя к калитке, она отшатнулась. Деревня пылала, над озером висел сизый, тяжелый дым. Она шепнула девочке: «Нельзя нам тут быть». Мирьям устроила ее в шали: «Надо к индейцам. У них есть кормящие женщины, я помню. Или разыщу кого- то из деревни, может, успели они до леса добраться. Девочку помыть надо. Но это потом, все потом. Сначала надо уйти отсюда».
Она подняла на руки тело Тони. Пошатываясь, Мирьям пошла по тропинке, что вела в лес.
Шлюпка маневрировала, уклоняясь от ядер, на корме уже стонал раненый осколком матрос. Элайджа, приподнявшись, увидел бот, что шел от строя американских кораблей — навстречу им, защищая их от огня британцев. «Нет! — подумал капитан Кроу. «Нет, нет, нельзя! Господи, как его остановить?»
Он обернулся. Разбитый, неуправляемый «Лоуренс» ветром отгоняло вдаль, штандарты беспрерывно стреляющей «Ниагары» виднелись в полумиле от шлюпки. «Королева Шарлотта» все еще горела. «Детройт» — на его палубе тоже виднелись языки огня, — полным ходом шел навстречу ей. Вода, казалось, кипела. Ядра, шрапнель и пули свистели над озером.
— Оливер, — тихо сказал Элайджа капитану Перри, — добавьте весел. Ветер хороший, вы быстро доберетесь до «Ниагары». Я должен…, - он не закончил и показал в сторону бота.
Капитан Перри побледнел и кивнул: «Если «Детройт» сцепится с «Королевой Шарлоттой», нам несдобровать. Они могут пойти на таран, тогда все наши корабли взлетят на воздух».
— Не позволим, — просто сказал Элайджа. Скинув окровавленную куртку и сапоги, он быстро спрыгнул в воду: «Какая она теплая. Это от пожара. Господи, убереги Тони и дитя, пожалуйста. Маму убереги». Он плыл под водой. Здесь было тихо, озеро было прозрачным, зеленоватым, где-то далеко, внизу виднелось темное дно.
Элайджа вынырнул. Схватившись за веревку, он взобрался на палубу бота. Отец, — в грязной, с пятнами крови рубашке, — держал штурвал. Капитан Кроу посмотрел на сына и, внезапно, улыбнулся: «Видишь, — показал он, — шлюпка Перри швартуется к «Ниагаре». Элайджа нагнулся, — над головой свистела шрапнель, и зло ответил: «Папа, я же тебе велел…»
— Никогда не делал того, что мне велели, и сейчас не собираюсь, — отец усмехнулся в седую бороду. «Матросов я на другой бот отправил, не буду же я рисковать жизнью людей. И ты тоже, — он положил руку на плечо сыну, — плыви к «Ниагаре», а я, — капитан Кроу оценивающе посмотрел на «Детройт», что шел встречным курсом, — я займусь своим делом».
— Папа! — сжав зубы, проговорил Элайджа. «Папа, я тебе не позволяю!»
— Шпагу возьми, — Стивен одной рукой передал ее сыну. «Отправляйся на «Ниагару», сыночек, я прошу тебя».
Капитан Кроу посмотрел в лазоревые, усталые глаза сына и поцеловал высокий лоб: «О маме позаботься. И о Тони, с маленьким, впрочем, что я тебе говорю. Я люблю тебя, милый».
Элайджа взял шпагу: «Иди к парусам, папа. Надо прибавить ходу, тогда мы окажемся перед носом у «Детройта» раньше, чем «Королева Шарлотта». Сколько у тебя пороха в трюме?»
— Двести фунтов, — отец, на мгновение, замер. «Элайджа…»
— Я тебя не брошу, — сын, на мгновение, взял его руку. Стивен вспомнил, как они с Мирьям принесли Элайджу, еще годовалого, на берег озера. Он тогда присел, держа мальчика за ладошку: «Наше Эри, милый».
— Эри! — радостно повторил ребенок. «Папа, хочу!»
— Пойдем, — Стивен повел его к воде. Мальчик, раскрыв лазоревые глаза, глядя на бесконечный простор, ахнул: «Птица!»
Черный, большой ворон парил над заливом. Стивен улыбнулся: «Нашего предка так звали, сыночек. Вороном».
Сейчас он пожал сильные пальцы сына. Капитан, нарочито небрежно, сказал: «Спрыгнем. Ничего, все будет хорошо».
«Детройт» уже был рядом. Элайджа, вскинув голову, уклоняясь от пуль, направил бот прямо в нос британскому фрегату. Он услышал треск обшивки, крики: «Огонь!». Палуба бота вздыбилась, раздался взрыв. Элайджа, не отпуская руки отца, шагнул в почти кипящую воду.
— Это мне снилось, — подумал он, открыв глаза, увидев тусклый блеск шпаги. Элайджа подхватил ее одной рукой. Застыв, он заметил кровь, что расплывалась в прозрачной воде.
— Он ранен, — твердо сказал себе Элайджа. «Он ранен, вот и все. Надо плыть к «Ниагаре», быстрее».
Он плыл, выбиваясь из сил, поддерживая отца. Когда перед его глазами появился веревочный трап «Ниагары», когда Элайджа увидел пробитый пулями, закопченный американский флаг, что развевался на ее корме, — он глубоко выдохнул и крикнул: «Капитан Перри! Капитан Эллиот!»
Отец застонал. Элайджа оглянулся — сцепившиеся «Королева Шарлотта» и «Детройт» горели. Нос британского флагмана был искалечен взрывом. Люди, объятые пламенем, прыгали в воду.
Капитан Баркли, на «Детройте», приподнялся с палубы и велел: «Несите меня к пушкам. К пушке, — скривившись от боли, поправил он себя. «Капитан, — растерянно сказал лейтенант Инглис, — но ваша нога…, и рука тоже…»
— Поэтому я и велел: «Несите!» — сдерживаясь, прошипел Баркли. «Я и одной рукой выстрелю, будьте уверены». Его понесли к единственной не разбитой пушке. Инглис заметил лужи крови на палубе: «У него и так правой руки не было, а теперь и ногу оторвало. И он еще стреляет».
— Подзорную трубу мне, — приказал Баркли. Он пригляделся, стараясь не потерять сознание от боли: «Эти мерзавцы, с бота, по трапу карабкаются. Огонь!»
Элайджа уже схватился одной рукой за палубу «Ниагары». Британское ядро врезалось в обшивку корабля. Трап полетел вниз, в кишащую обломками дерева, горячую воду.
— Спускайте за ними шлюпку, — коротко распорядился капитан Перри, стоя у штурвала. «Пусть подходят остальные боты, сейчас мы отправим всех британцев на дно».
«Ниагара», стреляя, шла вперед — прямо на строй разбитых кораблей противника.
На палубе «Лоуренса» пахло кровью и гарью. Перри велел капитану Эллиоту: «Поднимайте штандарты». Два флага забились на крепком ветру. Перри погладил дерево штурвала: «Я вернулся, девочка».
