Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли

Джоанна помолчала и поднялась: «Я подумаю, месье Фурье, и напишу вам. Я считаю, что женщина и мужчина должны соединяться, ведомые взаимной симпатией, а я пока, — она подхватила свой мешочек, — ее к вам не чувствую. В любом случае, я против брака».

— Я тоже, — Фурье удобно устроился на диване. Девушка вдруг подумала: «Надо же, я стою, а он сидит. Никто из мужчин моего круга себе такого бы не позволил. Но ты, же сама сказала, надо избавляться от предрассудков».

Фурье закурил: «Я за анархическую конкуренцию, мадемуазель Холланд. Если вы встретите товарища, что вам больше понравится, уйдете к нему. Если я познакомлюсь с женщиной, и мы почувствуем влечение — она станет моим компаньоном».

— Надеюсь, — не удержалась Джоанна, — не одновременно со мной. Мы не для того строим новое общество, месье Фурье, чтобы скатываться к нравам, от которых человечество избавилось еще на заре своего существования.

— Об этом мы тоже с вами поспорим, — он передал девушке рукописную афишку и улыбнулся: «Жду от вас письма, мадемуазель Холланд».

Джоанна вышла на улицу. Фурье жил в бедном районе, у холма в квартале Бевиль. Стараясь не наступать в грязь, девушка сердито подумала: «Надо погулять, пока запах табака выветрится. Тети Марты со мной не было, и папы тоже, некем отговориться. Здесь кладбище, — Джоанна вытащила из мешочка свой блокнот и сверилась с записями, — новое, Пер-Лашез. Там дедушка похоронен. Папа мне отметил, где его могила. Молиться не буду, я в Бога не верю, но навестить ее надо — из уважения».

Она поднялась по узкой улице на холм. Посмотрев на маленькую карту у себя в тетрадке, пройдя в каменные ворота, Джоанна повернула налево. Склеп, — белого мрамора, — было видно издали. Мужчина, — невысокий, в темной, суконной куртке ремесленника, с беретом на голове, — стоял рядом с изящной оградой.

— Рабочий какой-то, — решила Джоанна. Приподняв подол платья, — пока она сидела у Фурье, прошел короткий, летний дождь, — девушка направилась к могиле.

Когда Нат вернулся с обеда, Мишель сидел у стола, углубившись в книгу. Он поднял голову, услышав скрип двери. Нат, виновато, заметил, снимая сюртук: «Только не ругай меня, Мишель. Я брату твоему сказал, что ты здесь».

Нат вспомнил, как Петя, сглотнув, побледнел. Оглянувшись на своих родителей, — они с Натом стояли у окна, что выходило на рю Мобийон, — юноша шепнул: «Я все понимаю, конечно. Передай ему, — Петя задумался, — передай, пусть приходит к могиле его матери. Он поймет».

Мишель отложил книгу. Потянувшись, закинув руки за голову, капитан задумчиво ответил: «Спасибо тебе, Нат. Я знаю своего брата, он меня не предаст. Я тогда записку ему оставлю, для мамы и папы. Чтобы они не волновались. Это что у тебя? — он посмотрел на «De la littérature des nègres», и улыбнулся: «Аббат Грегуар. Я его тоже сейчас читаю, одолжил, пока я в Париже».

— У кого? — удивился Нат, садясь на свою узкую кровать. Когда Мишель переехал к нему, они сколотили из старых досок еще одну, хоть Мишель и настаивал на том, что может спать на полу.

— У самого святого отца, — ласково ответил Мишель. «Я к нему на исповедь уже несколько лет хожу. Умнее священника во всей Франции не найдешь. Он образованный человек, философ…»

— Познакомь нас, пожалуйста, — робко попросил Нат. «Я бы хотел перевести эту книгу на английский. Для нас, цветных, она будет очень полезна. Впрочем, — юноша погрустнел, — я баптист, а он католик. Он со мной, наверное, и разговаривать не захочет…»

Мишель рассмеялся, показав крепкие, белые зубы: «У него таких предрассудков нет, поверь мне. Он домосед, так что я дам тебе рекомендательное письмо. Приходи к нему, конечно».

Сейчас Мишель стоял у могилы матери, на кладбище Пер-Лашез, ожидая брата. «Интересно, — вздохнул мужчина, — какая она была, моя мама? Мама Тео всегда говорила — она была добрая». Он посмотрел на белый мрамор, и чуть слышно прошептал: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».

Сзади раздалось какое-то шуршание. Нежный голос сказал: «Простите, месье».

Мишель обернулся и замер. Она была маленькой, стройной, с прямой спиной. Гордо посаженная, изящная голова была просто причесана, и такое же простое у нее было платье — синего шелка. Девушка посмотрела на него, прозрачными, большими глазами: «Здесь похоронен мой дедушка, герцог Экзетер. И его сын, младенец, Джордж».

— Я знаю, — Мишель все никак не мог отвести от нее взгляда. «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни, — он указал в сторону надписи. «Вашему деду отрубили голову, во время якобинского террора. Он пытался спасти сына короля, маленького Луи-Шарля».

Девушка отступила на шаг. Внимательно посмотрев на Мишеля, она улыбнулась. У нее были красивые, розовые губы и пахло от нее чем-то пряным, и немного — табаком. Она протянула тонкую руку: «Леди Джоанна Холланд». Джоанна склонила голову набок: «Вы интересуетесь историей революции, месье?»

Вокруг было тихо, только шелестели листья платанов, да наверху, в уже чистом небе, метались какие-то птицы.

То, что он собирался сделать, — подумал Мишель, — было равносильно самоубийству. Он отлично знал, кого Бурбоны наняли для организации тайной полиции. Среди слуг в Тюильри были сторонники низложенного императора. Он даже думал сам пробраться в кабинет герцога и, как следует, порыться в бумагах, но это было слишком опасно. Наполеон, оставляя его в Париже, сердито сказал: «Не смей лезть на рожон. Побудешь тут до конца лета, поработаешь, а потом приедешь на юг. Контрабандисты тебя довезут до Эльбы».

— Ее отец, — обреченно понял Мишель. «Но я совсем, совсем не могу ей врать. И никогда не смогу». Белокурая прядь, выбившаяся из прически, щекотала приоткрытую воротником шею девушки. Он увидел, как играет в ее волосах солнце. Тяжело вздохнув, капитан признал: «Интересуюсь, мадемуазель. Однако я здесь не за этим. Это могила и моей матери, — Мишель показал на высеченные в белом граните буквы: «Жанна Кроу, урожденная де Лу».

Она все молчала, стоя с протянутой рукой. Мишель неуверенно пожал ее и вздрогнул — ладонь девушки была неожиданно сильной.

— Вы месье де Лу, — утвердительно сказала Джоанна, — капитан де Лу, адъютант Наполеона. Я слышала о вас, от ваших приемных родителей. Они сейчас в Париже, и ваш младший брат тоже.

— Я знаю, — Мишель посмотрел на скамейку напротив склепа. Джоанна, взяв его под руку, — он даже не успел удивиться, — деловито велела: «Присядем».

Мишель достал из кармана куртки сосновый портсигар, и вопросительно взглянул на нее. «Странно, — подумала Джоанна, — мне при нем даже курить не хочется. Отчего бы такое? — девушка почувствовала, что краснеет. У него были лазоревые глаза и коротко стриженые, мягкие белокурые волосы.

— Конечно, курите, — разрешила она. Мишель чиркнул кресалом: «Леди Холланд, я…»

— Молчите, — повела рукой Джоанна. «Разумеется, я никому и словом не обмолвлюсь о том, что встретила вас, месье Мишель. Ваш брат мне вчера рассказывал, как вы его спасли, в той битве, под Бородино, — она, по слогам, выговорила русское название. Мишель подумал: «Сейчас она уйдет, и я больше никогда ее не увижу. Господи, зачем ты так? — он все курил, а потом, повернувшись к ней, сглотнул: «Леди Холланд, я…»

Она поднялась. Мишель тут же встал. «Я хочу, — тихо сказала Джоанна, — встретиться с вами еще раз, капитан де Лу. Если вы, конечно…, - девушка запнулась и пробормотала: «Простите меня, я все понимаю, вы…»

— Это все ерунда, — решительно заметил Мишель. «Пожалуйста, леди Холланд, я вас прошу, — он посмотрел на свой простой хронометр, — сюда должен прийти мой брат, мы договорились встретиться. Я вас провожу до часовни, а потом заберу оттуда, и буду счастлив, сопровождать вас туда, куда вы захотите пойти».

— Мне надо в библиотеку, — Джоанна внезапно поняла, что ее голос дрожит, и разозлилась на себя: «Объясни ему!»

— Месье Мишель, — она выдохнула, — я не знаю, что….

— Я тоже, — капитан посмотрел на нее, — серьезно, внимательно, — не знаю, что со мной, леди Холланд. Я живу у кузена Ната, он мне о вас рассказывал…,- Мишель развел руками, — теперь вы все поняли, думаю. Я в Париже…, - Джоанна потянулась, — он был лишь немного выше, — и приложила палец к его губам.