Город пробужденный (ЛП) - Суйковский Богуслав

— Вождь! А женщины? Помни о женщинах, которые нам доверились!

Флакк оглянулся. По его приказу женщины сбежали под палубу, спасаясь от снарядов, но, видимо, не все смогли побороть любопытство, ибо на корме, в самом опасном месте, стояла какая-то белая фигура. Адмирал узнал Плотину, которая так жаждала приключений.

Он порывисто обратился к ней:

— Что ты выбираешь, Плотина? Смерть или пиратский плен? Вас, конечно, освободят, взяв огромный выкуп!

Та повернула к нему спокойное, хоть и бледное лицо.

— Смерть — приключение короткое и скверное. Может, я бы и выбрала его, но стрелы все падают где-то вдалеке. А мои спутницы там, внизу, только скулят от страха и кричат: «Жить!», так что надо жить, вождь.

— Хорошо! Мы уверяли вас в безопасности, и теперь мы должны подчиниться вашей воле. Даже если речь идет о нашей чести! Гай, отдай приказ: «Весла вверх!» Подай пиратам знак, что мы хотим сдаться. Пусть назовут свои условия.

Условия, поставленные Тридоном, сводились к одному требованию: сдаться, бросить оружие, а дальше будет так, как он решит. На борту женщины? Из знатных домов? Что ж, о выкупе можно будет поговорить, но позже.

Быстро и умело пираты завладели триремой. Женщин, весь штаб адмирала и всех офицеров они перевели на свою галеру, заперев под палубой; из солдат выбрали самых сильных и загнали на весла; перенесли всю добычу, особенно оружие. Они освободили гребцов, прикованных к веслам на триреме, оставив там остальных солдат, но переломали все весла и срубили мачту.

— Как доберетесь до берега — ваше дело! Мы даруем вам жизнь, ибо такова наша милость и доброе расположение духа! За это благодарите тех дам, потому что такой удачи мы не ждали на военной галере! — смеялся Тридон. — Нам весело, а сегодня ночью будет еще веселее, так что и вы получите какую-никакую утеху!

— А вы, — обратился он к освобожденным от весел рабам — страшным, исхудавшим, почти нагим, покрытым ранами от кнутов, качающимся на ногах, которые почти отказали им от вечного сидения на скамьях, — выберите себе тех, кто досаждал вам больше всего! Можете делать с ними что хотите!

16

Туман, поднявшийся утром, сразу после полудня опустился снова; ветра по-прежнему не было, но волна росла. Тяжелая, серая, маслянистая зыбь неприятно швыряла галеру.

— Где-то стороной прошла буря, — сказал Тридон. Он тяжело дышал. Пот стекал у него со лба, увлажняя черную бороду.

— Но никогда нет уверенности, что не дунет шире. Надо остерегаться!

— Я остерегаюсь, — пробормотал рулевой Аминтос. — Но что это поможет? Если обрушится буря, нужны отборные гребцы. Умелые и послушные. А эти пленные римляне ни на что не годятся. Будто впервые видят весла.

— Сифакс, Идибаал, слышите? У нас нет времени на долгие поучения! Кнут их научит! Спускайтесь вниз и учите! Ревностно учите!

— Не поможет! — упрямился Аминтос. — Это, верно, какой-то бог на нас гневается. Ни вчера на берегу не вышло, ни сегодня.

— Лжешь! Захватить такую трирему, с таким грузом — это милость богов, а не гнев!

— Что с того груза, если мы вместе с ним пойдем на дно?

— Что ты скулишь? Бури на море не видал, что ли?

— Бури-то я знаю! Но ты всегда перед плаванием приносил жертвы богам моря и ветров, а теперь — нет.

— А что мне было принести? Нумидийский шлем, щит?

— Известно что — нечто ценное. А теперь с нами плохо. Гляди! Ты великий моряк, а не скажешь, где запад. В какую сторону плыть?

Тридон огляделся. Туман сгущался и серой пеленой окутывал галеру. Лишь над головой серость переходила в жемчужный оттенок, но в какой стороне находится солнце, определить было невозможно.

— Ты прав. Да ведь даже в Тартаре, о котором бают греки, и то светлее. В какую сторону плыть? Один Алатес знает!

— Не поминай его, он злобен!

— Э, на море он ничего не значит.

— Ничего? Как бы тебе не пожалеть! Так тебя одурманит, что и не заметишь, как из этого тумана выплывешь прямо на Сиракузы!

Сифакс серьезно вмешался:

— В тумане всякое бывает. Не шути, Тридон. Раз, когда я еще плавал с критянином Анаксилаем, попали мы у Родоса в такой же туман, как сегодня. И что? Гляжу, а на борт садится гарпия. Мокрая от тумана, что утопленница, крыльями отряхивается…

— Ты видел?

— Конечно! Если лгу, пусть мне вовек больше девки не видать!

Тридон пробормотал какое-то заклинание, подошел к корме и долго смотрел на море, но даже его зоркие глаза ничего не могли разглядеть.

— Тьфу! — гневно выругался он. — Столько вы наговорили, что мне теперь кажется, будто мы начинаем кружить! Аминтос, правь внимательнее!

— Да как мне плыть?

— Ну, прямо, как мы решили, когда еще солнце было видно.

— Хорошо тебе говорить — прямо! Когда я чувствую, что нас сносит! Будто что-то за руль тянет, когда мы влево свернули!

— Влево? — возмутился Сифакс. — Сдурел! Мы же ясно свернули вправо!

— Кадмос, как там? — внезапно обратился Тридон к молодому моряку, но тот лишь пожал плечами.

— То так кажется, то этак. В тумане не разберешь.

— И это все, что ты знаешь? А вы, рыбаки, что делаете, когда вас такой туман застанет?

— Нужно принести жертву Мелькарту, известно что.

— Какую жертву?

— Что-нибудь самое лучшее. Может, самую большую рыбу из улова.

Тридон еще раз огляделся, поднял голову, но и там нежные краски уже исчезли, уступив место давящей серости. Лишь зной перестал донимать, зато набежавшая волна холода пробирала до дрожи.

Пират бранился, все больше беспокоясь. Внезапно, совершенно неожиданно, он хрипло рассмеялся.

— Так? Туман, демоны, гарпии? Посмотрим! Для Тридона этого еще мало! Принести жертву? Верно! Но рыбешки у нас нет! Значит, пожертвуем кое-чем другим! Вся преисподняя возрадуется! Сифакс, тащи сюда тех девок, которых мы утром взяли!

— Девок? Так они же не поделены!

— Вот это-то и хорошо! Тащи их всех сюда! У кого нет слуги, может прийти!

Через мгновение одиннадцать римских дам, грубо выволоченных из-под палубы, где они сидели со времен утренней битвы, предстали перед пиратом. Тридон, опершись о борт, хмуро их разглядывал; рядом стояли Кадмос, Сифакс, Идибаал, безучастно правивший рулем Аминтос, а вокруг — толпа пиратов, с любопытством и жадностью оценивающих пленниц. Они говорили на дюжине языков, то гоготали, то сыпали проклятиями.

Плотина, всеми силами воли подавляя страх, старалась сохранить лицо. Она резко обратилась к Тридону:

— Вождь, вели дать нам пить! Лучше всего — вина с водой! Это возмутительно — держать нас так долго взаперти! Там духота, жара и смрад!

Тридон мрачно смотрел на женщин, не двигаясь, словно не понимал по-латыни. Плотина огляделась и, помедлив, повторила те же слова по-гречески. Но и на этот раз предводитель пиратов молчал.

Наконец он заговорил, обращаясь к своим товарищам. Небрежным жестом он указал на пленниц.

— Слушайте меня, повелители морей! Видите, что творится? Эй, Аминтос! Как там руль?

— Все то же! Толкает то влево, то вправо! Руль то дергается, то наливается тяжестью, будто слона на нем тащишь!

— Слышите? Море против нас! Кто-то из богов разгневан. Чтобы его умилостивить, нужна жертва. Так или нет?

— Ну, конечно!

— Так всегда делают!

— Только какая? Что тут найдешь?

— Какая? — Тридон властным жестом пресек шум. — Известно какая. Нужно швырнуть в воду самое ценное. А у нас из добычи — только они! — он небрежно указал на пленниц.

— Хочешь бросить девок в воду? — беспокойно зашевелился Сифакс. — Прямо сейчас? Нельзя отложить до утра? А сейчас поделить их по жребию и…

— Нет! — резко оборвал его Тридон. — К утру можешь уже оказаться в Аиде, если не умилостивишь богов! Мы не всех пожертвуем, только одну. Хватит! И именно сейчас, пока они не поделены. Никому не будет обидно!

— Верно говорит! — крикнул кто-то из толпы, и тут же несколько голосов повторили:

— Верно! Так надо! С богами живи в мире, раз с людьми воюешь!