Нат кивнул и обреченно ответил: «Он обвенчался сегодня, тетя Марта. В церкви Сен-Сюльпис. С леди Джоанной».
— Хоть обвенчался, — пробормотала Марта, и подтолкнула Ната к дверному проему: «Его светлость уйдет, и убирай там все. В понедельник явишься в префектуру, тебе компенсацию выплатят, за сломанную дверь, — Марта усмехнулась и неслышно проговорила: «Молодец, Натаниэль Фримен, хорошо держался».
Нат только вздохнул и оглянулся на пустой коридор: «Тетя Марта, а как же…, как же они? С ними все в порядке будет?»
— Постараемся, — уверила его Марта, и быстро спустилась во двор.
На рю Мобийон только сели ужинать.
— А Джоанна где? — поинтересовалась Марта, оглядев стол. Изабелла вздохнула: «Сказала, что голова у нее болит, на солнце перегрелась. Элиза с Мадлен записку прислали. Они сегодня поздно будут, у герцогини Ангулемской в карты играют».
— А, — только и сказала Марта. Пройдя к спальням, женщина постучала в дверь комнаты Джоанны.
— Я себя плохо чувствую, — донесся до нее слабый голос.
— Все равно придется открыть, — оборвала ее Марта. Ключ повернулся в замке, и она увидела девушку. Джоанна стояла в одной рубашке, с подсвечником в руках, голубые глаза были заплаканы. «Тетя Марта…, - недоуменно сказала Джоанна, — что такое…?»
Марта заперла дверь. Прислонившись к ней спиной, женщина требовательно спросила: «Кольцо где?»
Джоанна поставила канделябр на стол. Девушка внезапно, горько, сдерживая себя — разрыдалась. «У меня, — прошептала девушка, — в шкатулке…Тетя Марта, скажите мне только, пожалуйста, — он жив?»
Марта обняла ее: «Как убегал, жив был, милая. Он, скорее всего, на набережной Августинок сейчас. Твой отец туда не отправлял полицейских».
— И не отправит, — страстно сказала Джоанна, подняв голову с ее плеча. «Папа не такой, он не будет поступать бесчестно! Никогда, тетя Марта!»
— Ставь благо государства выше собственного, — покачала головой женщина. «Твой муж, милая моя, к смертной казни приговорен, заочно. Сегодня дофин подписал приказ об этом. Ему надо бежать из Парижа, и как можно скорее».
— Я здесь не останусь, — Джоанна сплела тонкие пальцы, ее лицо, на мгновение, исказилось. «Я поеду с Мишелем, тетя Марта. Я его жена, мне надо разделить его судьбу…»
— Это понятно, — Марта поцеловала мокрую от слез щеку и огляделась: «Ты саквояж собери, и будь готова, хорошо? Только, — Марта вздохнула, — с матерью своей поговори, как вернется она, из дворца».
Джоанна посмотрела на бронзовые, непокрытые волосы женщины. В свете свечей они переливались, играли теплыми искрами. «Нет, нет, тетя Марта, — Джоанна испуганно помотала головой, — мама не поймет, она ненавидит Наполеона…»
— То Наполеон, а то ты, — отозвалась Марта. «Ты ее дочь, милая. Она все поймет, уверяю тебя. Я тебе поднос пришлю, не след голодать-то. Ты, наверное, за весь день, только полстакана шампанского и выпила».
— Вы там были, — Джоанна отчаянно покраснела. «Тетя Марта, — она сглотнула, — а папа…, Что он скажет?»
— Посмотрим, — Марта незаметно дернула углом рта: «Поешь, милая, дождись матери, и отдыхайте, понятно? Завтра все и решим. Увидим, как оно сложится».
Джованни поднялся, когда она вошла в столовую, и, обеспокоено спросил: «Что там? Может быть, за врачом послать?».
— Просто головная боль, — Марта подождала, пока он нальет ей вина: «Девчонки спят уже?»
— Набегались сегодня в Люксембургском саду, а потом еще лодку на Сене взяли, — улыбнулась Изабелла. «Кузен Пьер их развлекал, он как раз после обеда туда пришел».
— Ах, вот как, — только и сказала Марта, накладывая себе салата. «Я поем, и отлучусь, по делам, вы спите спокойно».
Она вышла на улицу, когда над Парижем уже поднялась бледная, молодая луна. Марта постояла, смотря в небо, вдыхая теплый ветер с реки. Запахнув простую, бедную шаль, завязав ленты капора женщина пошла к набережной Августинок.
— Тряпки все сожги, — велел Федор жене. Он стоял, наклонившись, над кухонным столом, растирая в фарфоровой миске темную пасту.
— Еще хорошо, что слуг не успели нанять, доносить некому, — мужчина коротко выругался сквозь зубы, и, разогнувшись, передал Тео миску: «Все готово. Брюнетом он не станет, но волосы потемнеют».
Тео закрашивала седину на висках грецким орехом. Она все еще выступала на частных вечерах и смеялась: «Актриса должна до конца не признаваться, сколько ей лет на самом деле». В гостиной пахло гарью. Как только они усадили тяжело дышащего Мишеля в кресло, и Федор увидел испачканную кровью рубашку — он отправил жену перешивать штатскую одежду Пети.
— До утра мы ничего не достанем, — он раздул огонь в камине, — а утром Мишель должен быть далеко отсюда. Хоть воздушный шар пригоняй, — Федор невесело усмехнулся. Увидев глаза жены, он ворчливо добавил: «Мы ему волосы перекрасим, не волнуйся, все хорошо будет».
Мишель сидел с бокалом вина в руке, измучено закрыв глаза. Почувствовав прикосновение рук матери, он шепнул: «Мама…, Милая, мамочка, простите меня, простите, я не должен был…»
Петя, что устроился у стола, чистя пистолет, незаметно посмотрел на брата. Мишель только покачал головой.
— Джоанна, — мужчина заставил себя не вспоминать солнце, что играло в ее светлых волосах, ее тепло, — сладкое, бесконечное, — ее шепот: «Я так люблю тебя, так люблю…».
— Нет, нет, — велел он себе, — нельзя рисковать, нельзя задерживаться в Париже, даже на день. Записку для нее оставлю, Петька передаст. Мы были осторожны, — Мишель почувствовал, что краснеет, — старались, по крайней мере. В конце концов, копия свидетельства о браке у нее. Что его светлость может сделать? К папе Римскому поехать? Разве что, но это долгая история. Где бы отец ее ни спрятал, я ее найду».
— Совсем дурак, — вздохнула Тео. Поцеловав светлый затылок сына, женщина стала орудовать кистью. Федор стоял на пороге гостиной: «Сейчас мать закончит, ложись, и спи. На рассвете смоешь краску. Мы с Петькой до того времени лошадь достанем. Ты на побережье должен оказаться?»
— На итальянской границе, — устало признал Мишель. «Там контрабандисты, с ними есть договоренность».
— Я не сомневался, — хохотнул отец. Посерьезнев, он присел к столу: «На юго-восточную дорогу соваться не смей, там все охраной будет нашпиговано. Езжай через Дижон и Безансон, как мы во время оно отсюда выбирались. Сделаешь крюк, ничего страшного…, - Федор прервался и, протянув руку, молча, взял у Пети пистолет.
— В дверь стучат, — Федор поднялся. «Тео, уведи мальчишек в спальню».
— Папа! — Мишель встал, поморщившись. Пуля скользнула по ребрам, кровотечение уже остановилось, мать его перевязала, но бок все еще болел.
— Как тогда, под Березиной, — мимолетно вспомнил он. «Нельзя, чтобы папа из-за меня рисковал».
— Быстро в спальню, я сказал, — отец хромая, прошел в переднюю, дверь закрылась. Тео, бросив взгляд на вечерний выпуск Mercure de France, что лежал на столе, прочла напечатанное жирными, черными буквами объявление внизу страницы: «Разыскивается опасный шпион узурпатора».
— Уже успели, — бессильно подумала женщина. Разъярившись, она прошипела про себя: «Не позволю! Я лучше сама в тюрьму сяду, и Теодор тоже!».
Она услышала знакомый, спокойный голос: «Капитан де Лу вырос с тех пор, как мы с ним в последний раз виделись. Не вставайте, — махнула рукой Марта. Наклонившись, она поцеловала Мишеля, что изумленно смотрел на нее. «Я твоя тетя Марта, — женщина удобно устроилась на кушетке и оглядела гостиную: «Тряпки жжете. Волосы красите. Правильно. Тео, завари нам кофе, пожалуйста, — Марта помолчала, — мы будем работать. Жена твоя, — она внезапно усмехнулась, подмигнув Мишелю, — привет передает».
Тео застыла с кистью руках, Федор откашлялся и увидел, что младший сын густо покраснел.
— Ты все успеваешь, — вдруг, смешливо, сказал отец Мишелю, — дорогой мой — и жениться, и смертный приговор заработать. Надеюсь, хоть не в один день.
— В один, — не поднимая головы, признал Мишель. Федор, подтолкнув жену, рассмеялся: «Скоро внуков увидим. Погоди, — он недоуменно взглянул на Марту, — а ты где его жену встретила?»
