Мишель аккуратно устроил тестя на полу. Наклонившись, он приник ухом груди Джона — мужчина слабо, неслышно хрипел.
Иосиф улыбнулся: «Мишель здесь, я уже…., - он не договорил, над их головами просвистело ядро. Майор де Лу, бросившись на влажную землю, увидел, как Иосиф закрыл своим телом императора.
Шрапнель защелкала по камням. Наполеон, слыша дыхание Иосифа, вспомнил мост в Арколе, вязкую грязь болота и его веселый голос: «Успеете еще атаковать». Потом стало тихо, и он позвал: «Генерал Кардозо!». Ворон заклекотал. Сверху раздался потрясенный голос Мишеля: «Ваше величество!»
Наполеон принял руку адъютанта. Отряхнув свой сюртук от каменной пыли, император замолчал. Темноволосый, в седине, затылок, был разнесен шрапнелью. Когда они, вдвоем с Мишелем, перевернули тело, Наполеон увидел его упрямые, открытые глаза. Иосиф улыбался.
Наполеон, помолчав, велел: «Помоги мне занести его…, Жозефа, туда, — император махнул рукой на церковь, — и найди полковника Кардозо. Как…, - он сглотнул, — как у нас дела?»
— Плохо, — честно ответил Мишель, не отводя взгляда от лица Иосифа. Он лежал, странно умиротворенный. Мишель, на мгновение, подняв глаза, увидел ворона. Птица сорвалась с разрушенной крыши и медленно полетела на юг. «Мы отступаем, ваше величество, — Мишель вытер рукавом мундира закопченное лицо, — гренадеры еще дерутся, но прусские части…Ваше величество, — он хотел тронуть Наполеона за руку, но не посмел, — ваше величество, надо уходить. Мы с Давидом…, с полковником Кардозо, доставим вас в Амстердам, а оттуда, в Новый Свет. Генерал Боливар будет рад вам, я уверен…, - Мишель замолк.
Наполеон все стоял, засунув руки в карманы, а потом покачал седеющей головой: «Я не могу, мальчик. У меня сын…, - он осекся и подумал: «Письма я сжег, они теперь в безопасности. Анна знает, что со мной, она всегда все знает. И Аннет тоже. Чувствовал я, что вижу их в последний раз. Так и случилось».
— У меня сын, — повторил он, вздернув подбородок, — у меня армия. А ты, — он повернулся и быстро обнял Мишеля, — ты забирай свою семью, и сражайся дальше, — Наполеон улыбнулся, — Волк. Там, где ты будешь нужен.
Опять начали стрелять. Мишель, кивнув, тихо проговорил: «Спасибо, ваше величество. Разрешите исполнять приказание?»
Они перенесли тело Иосифа в разрушенную церковь и устроили его на полу. Мишель ушел. Наполеон, опустившись на колени, шепнул: «Жозеф…, Жозеф, ну что же ты так…». Он лежал и обычно хмурое, твердое лицо, стало вдруг иным — нежным, успокоенным.
— Двадцать лет, — вспомнил Наполеон, беря его большую, сильную, с длинными пальцами ладонь. Император приложил ее к своей щеке и заплакал.
Увидев в проеме стены Давида, — в забрызганном кровью фартуке, тяжело дышащего, Наполеон, уже стоя, повернувшись к нему спиной, вздохнул: «Попрощайтесь с отцом, полковник Кардозо, и вернитесь к раненым».
Он вышел во двор и прислушался — в деревне все еще стреляли. «Я не могу бежать, — зло велел себе Наполеон, — не имею права». Он услышал сзади шорох. Давид, глядя на прямую, жесткую спину императора, сказал: «Ваше величество…, Я хочу, чтобы вы знали — я останусь с вами до конца. И моя семья тоже. Где бы…., - он не закончил. Наполеон, дернув щекой, отозвался: «Спасибо, — он помолчал, — Давид. Мне очень…, очень жаль».
Полковник Кардозо ушел. Наполеон все стоял, смотря на вечернее небо, вдыхая запах гари и крови, слушая близкие раскаты пушек.
В палатке для легкораненых было шумно, кто-то сдавленно ругался, врач кричал: «Терпи! Опиума на всех не хватает!»
Петя, — в рваном, грязном артиллерийском мундире, покрытом пятнами крови, пробился через толпу. За весь день он так и не увидел друга. Сначала они с отцом были на позициях. Петя, спросив: «А где же его светлость и полковник де Монтреваль?» получил короткий ответ: «Понятия не имею, но, как видишь, — Федор указал на дымки французских пушек, — Наполеон жив и здоров».
Потом отца вызвали — прусские войска шли в атаку на деревню Плансенуа, последний оплот старой гвардии Наполеона, надо было организовать артиллерийский огонь. Петя остался с англичанами. Только вечером, услышав о том, что французы беспорядочно отступают, юноша нашел в суматохе знакомого офицера из полка де Монтреваля.
— Граф Хантингтон был ранен во время атаки тяжелой кавалерии, — сказал ему лейтенант. Петя долго блуждал среди госпитальных шатров, и, наконец, оказался здесь. С высоты своего роста, он поискал глазами коротко стриженую, светловолосую голову и облегченно улыбнулся. Маленький Джон сидел на корточках, привалившись к ножке табурета. Петя опустился рядом, и потряс его за плечо.
Юноша поднял усталое, потускневшее лицо и отмахнулся, показав на перевязанное плечо: «Саблей чиркнули. Пьер…, что там слышно, что папа, что дядя Жюль…»
Петя зашептал ему что-то в ухо. Маленький Джон оживился: «Надо туда поехать, если эта ферма уже в наших руках. Папа туда собирался лететь. Может быть, и узнаем, что-нибудь».
Петя помялся: «Все же там Веллингтон и Блюхер встречаются, герцог и маршал…»
Джон, пошатываясь, встал. Взяв с земляного пола затоптанный подошвами сапог мундир, юноша хмуро заметил: «Я тоже герцог».
— Наследный, — хмыкнул Петя, помогая ему застегнуть пуговицы.
— Может быть, уже нет, — коротко ответил Маленький Джон. Не оборачиваясь, юноша направился к выходу из палатки.
Федор спешился у открытых ворот, скрипящих на ветру. Вечер, хоть и был ясным, но похолодало. Он посмотрел на большой, старый дуб: «В Мейденхеде такой же. Мне Питер с Мартой показывали их семейное кладбище. Он там, наверное, еще со времен Вильгельма Завоевателя растет».
Ворон, что сидел на ветви, — черный, большой, — внимательно глядел на Федора, склонив голову. Мужчина достал пистолет. Веллингтон попросил его поехать, проверить, перед встречей с Блюхером — не оставил ли после себя Наполеон на ферме каких-нибудь мин. «Ваша светлость, — Федор взглянул в серые глаза герцога, — туда же, на ферму, летели мистер Джон и полковник де Монтреваль, еще ночью…»
— Наполеон их расстрелял, — зло ответил Веллингтон. «Я был против этой авантюры, какие-то газы, чушь это…»
— Не чушь, — упрямо вздернул голову Федор. «Вы разрешите их поискать, там? — он махнул рукой на юг.
— Поищите лучше мины, — пробормотал Веллингтон, просматривая записку, что принес тяжело дышащий вестовой. «Полюбуйтесь, — он раздраженно отбросил бумагу, — Плансенуа в наших руках, от него камня на камне не осталось, а Бонапарт исчез, как сквозь землю провалился».
— Господи, — попросил тогда Федор, — убереги ты всех — Мишеля, Давида, Иосифа. Пусть возвращаются к семьям, хватит уже воевать.
Ворон закаркали. Он, подняв пистолет, толкнул дверь. В комнатах было пусто, пахло пылью. Он, застыв, услышал сдавленный стон. Федор, прихрамывая, прошел в столовую и остановился на пороге. Пол был испачкан засохшей кровью, и еще чем-то — беловатым. Вокруг валялся пепел, обожженные клочки бумаги. Он, опустившись на колени, вытер кровь с лица Джона.
— Сейчас, сейчас…, - пробормотал Федор, оглянувшись, и замолчал. Он увидел на обрывке письма знакомый почерк.
Жюль лежал, не шевелясь, смотря мертвыми глазами в потолок. Федор начал стягивать с герцога грязную куртку и его пальцы замерли. Он вынул из кармана бумагу. Пробежав ее глазами, увидев подпись племянницы, мужчина похолодел. Федор услышал его слабый, но такой, же жесткий голос: «Положи обратно. Теперь это мое дело. Жюль…, мертв?»
— Да, — только и сказал Федор. Потом Джон задергался в судороге, выплевывая кровь и пену, и Федор услышал чьи-то шаги сзади.
— Папа! — крикнул Маленький Джон. «Папочка, милый!»
Герцог заставил себя открыть глаза. Лицо сына было испачкано порохом, рука перевязана. Джон с усилием поднял руку, и погладил его по щеке. «Все, сыночек, — он закашлялся, — все, мой хороший,…Что Наполеон?»
— Никто не знает, — только и ответил сын, прижимая к себе отца.
