Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли

— Именно, — раздался смешливый голос из кладовки. Питер вышел в торговый зал и поднял холст, что лежал на прилавке. «Любуйтесь, — весело приказал он, — вы это первые видите, Изабелла как раз перед моим отъездом эскиз сделала. Даже тебе, — он поцеловал жену в щеку, — я еще не показывал».

Они взглянули на золоченую эмблему — парящий ворон, переплетенные буквы: «К и К», и цифры внизу: «1230».

Питер, коснувшись ладонью искусной резьбы по дереву, гордо сказал: «Теперь это на века».

Они медленно шли под колоннадой Казанского собора. Петя купил ей букетик фиалок. Глядя на блестящие, рыжие кудри, что выбивались из-под шляпки, он остановился: «Кузина Эжени…, Если можно, выслушайте меня, пожалуйста. Я быстро, это не займет много времени».

Она, молча, кивнула. Белые пальцы все перебирали, гладили фиалки. Петя, мысленно перекрестившись, едва слышно выдохнул: «Кузина Эжени, с тех пор, как вы приехали, я больше ни о чем другом думать не могу. То есть, — поправил он себя, — я и раньше не мог, но сейчас…, сейчас. Я понимаю, у вас музыка, карьера, вы артистка, а я, всего лишь офицер. Буду в училище преподавать. Физику, — отчего-то добавил он и замолчал.

Она дышала, — взволнованно, неровно. Петя увидел, как белая щека медленно покрывается румянцем.

Девушка, внезапно, повернулась, и вскинула голову — в больших, лазоревых глазах стояли слезы. Петя испугался: «Простите…, простите, если я вас чем-то обидел, кузина. Я больше ничего не скажу…»

Юджиния покачала головой и всхлипнула: «Говорите, кузен Пьер. Говорите, пожалуйста. Я и сама хотела…, - она совсем зарделась, но, решительно, продолжила: «Хотела к вам прийти, кузен, прийти, — девушка смешалась. Петя, все еще не веря, тихо спросил: «Так я могу надеяться, кузина Эжени? Вы знайте, пожалуйста, что лучше вас на свете девушки нет. Я всегда, всегда буду рядом. Если хотите, — он внезапно улыбнулся, — я брошу армию, науку, и стану оперным певцом. Будем вместе выступать».

Она взяла его руку, — Петя даже закрыл глаза, — так это было сладко, и он понял: «Прав был папа. Я хорошо сделал, что ждал, не разменивался на всякое…, Никого мне, кроме нее, не надо, и никогда не понадобится».

Юджиния оглянулась. На колоннаде было пусто, и, вытерев его ладонью свои слезы, поднявшись на цыпочки, девушка шепнула: «Что ты, милый. Это твоя жизнь, твое дело, твоя страна. Я просто останусь с тобой и всегда буду рядом. Вот так, — она нежно, мимолетно прикоснулась губами к его щеке. Петя, счастливо, подумал: «Надо завтра прошение государю императору подавать, чтобы он разрешил нам повенчаться. Тянуть незачем, Петров пост на той неделе. Сразу после него и поженимся».

Юджиния, будто услышав его, сказала: «Я твою матушку попрошу, пусть мне найдет священника, который по-французски говорит. Я еще плохо русский язык знаю. Но я выучу, обязательно, Петя, — сказала она, по-русски, ласково. Так ласково, что он, все еще держа ее руку, вздохнул: «Я сейчас умру, прямо здесь, от счастья. Нет, нет, какое там. Мы с ней проживем долго, до ста лет, у нас будут дети…, - Петя погладил жесткие от клавиш кончики пальцев и, отчаянно желая только одного, — чтобы вокруг подольше никого не было, наклонился к ней: «Можно ведь и так, любовь моя…, Тебе не обязательно…»

— А я хочу, — упрямо ответила Юджиния. «Твоя мама так сделала, и я хочу. Это теперь и моя страна. Россия, — она вспомнила карту: «Здесь скоро будут железные дороги, будет пароходное сообщение…, Все будет, как в Европе. И до Лондона совсем близко, мама с папой будут приезжать».

Когда они шли в сторону кондитерской Беранже, — рядом, изредка, незаметно, касаясь друг друга, Юджиния весело заметила: «Мне месье Пушкин говорил, что я кому-то понравилась там, на вашем вечере. Но я не могла подумать, что это ты был. Это ты его попросил со мной встретиться?»

— Ничего я его не просил, — смешливо буркнул Петя, — это он сам. Но в шаферы я его все равно возьму. А ту арию, из «Свадьбы Фигаро», я пел потому, что решил, — я тебе совсем не нравлюсь.

Юджиния хихикнула: «Дурак. Я потом вернулась в гостиницу и плакала. Мне показалось, что ты в другую девушку влюблен».

— Я еще никогда ни в кого не влюблялся, — серьезно ответил Петя, — когда партизанил, мне одна девушка нравилась. Мы с ней только словом перемолвились, и все. И поцеловала она меня. В щеку, — торопливо добавил юноша. «Так что ты не думай, милая…, - он покраснел.

— Ничего я не думаю, — Юджиния, осмотревшись, провела пальцами по его ладони. «Я в тебя влюбилась там, в Париже. По-детски еще, конечно…, - она смутилась. Петя, серьезно сказал: «Или, если хочешь, давай до осени подождем. Чтобы твой брат приехал, сестра, из Парижа…»

Девушка помотала изящной головой: «Не хочу ждать. Мы их потом сами навестим, милый. У тебя же будет отпуск?»

— Следующим летом, — уверил ее Петя. «Поедем в Лондон, в Париж…, Жалко только, до Южной Америки не успеем добраться. Ничего, папа с мамой туда отправятся, посмотрят на внука».

— Джоанна, она очень смелая, — задумчиво, сказала Юджиния, когда они уже вышли из кондитерской. «Это ведь так далеко — Венесуэла. Я тоже, милый, — она улыбнулась, — за тобой, хоть на край света отправлюсь».

Петя вспомнил осенний лес, запах сырой листвы, и высокую женщину, с глазами цвета дымного неба. «Любить тебя будет — больше жизни, веру твою примет, за тобой на край света пойдет, — услышал он мягкий голос Ханеле.

— Папа мне говорил, — подумал Петя, — она никогда не ошибается. Интересно, куда мы с Эжени поедем? Я не дипломат, я военный, инженер…, В Сибирь, наверное. Ничего, и в Сибири люди живут».

Он, внезапно испугавшись, взглянул на ее стройные плечи, на едва заметную под платьем, маленькую грудь: «Милая моя, может случиться, что меня пошлют куда-нибудь…, У нас большая страна».

Юджиния рассмеялась: «Я карту видела, Петя. У вас…, у нас — она до Тихого океана. Ничего, ты видел родословное древо. Наша семья, где только не живет, теперь и в Южной Америке. Надо будет на Тихий океан поехать — поедем, не волнуйся. И фортепьяно возьмем, конечно».

Петя, вдохнув запах жасмина, твердо сказал: «Спасибо тебе, любовь моя. Только подожди, — они проходили мимо цветочной лавки, за два дома от гостиницы Демута, — я сейчас букеты куплю. Тебе, твоей маме, моей маме…»

— Ты мне уже купил, — Юджиния все улыбалась, — широко, счастливо.

— Сколько бы я тебе не дарил цветов, — шепнул ей Петя, — этого всегда будет мало.

Когда он зашел в лавку, Юджиния прислонилась к перилам набережной. Взглянув на часики, девушка ахнула: «Мама с папой, наверное, в полицию пошли, меня искать. Или после десерта пойдут, мы три часа, как расстались. Господи, я и о времени забыла, так неудобно…». Она увидела Петю с букетами роз: «Навсегда. Какое счастье все-таки, это теперь навсегда».

Окна столовой в номере Кроу были растворены на набережную. Марта, затянувшись сигаркой, помешивая кофе, заметила: «Что-то долго их нет, — женщина улыбнулась, — впрочем, город у вас красивый, Тео, есть, где погулять».

Тео немного покраснела и пробормотала: «Да я и сама не знаю, Марта, что…, - а потом дверь столовой заскрипела. Марта увидела лазоревые, счастливые глаза дочери, — за ней стоял Петя с цветами. Юноша, сглотнув, сказал: «Дядя Питер, тетя Марта…, я, я прошу руки вашей дочери, мисс Юджинии».

Тео ахнула: «Петенька!». Она увидела, как муж, поднявшись, забирая у сына букеты, ласково улыбается. Питер тоже встал. Посмотрев на жену, — Марта потушила сигарку и лукаво вздернула бровь, — он рассмеялся: «Позвоню, чтобы шампанского принесли».

Вечером, сидя на кушетке в спальне матери, положив ей голову на плечо, Юджиния тихо спросила: «Ты не обижаешься, мама? Все-таки я далеко от вас жить буду».

— А Тедди где живет? — усмехнулась мать. «К нему езжу, и к вам приеду. У твоего мужа родители замечательные. Я у его отца любовницей была, — Марта не выдержала и расхохоталась, — ты эту историю знаешь. А с тетей Тео мы еще во время оно познакомились, — Марта увидела перед собой Тео, — ту, какой она была почти полвека назад и добавила: «Мы с папой очень счастливы за тебя, доченька. А следующим летом вы нас навестите, Элизу увидите…»