Крысолюд 4 (СИ) - "Ludvig Normaien"

Пришлось орущему прихвостню покричать какое-то время, пока среди камней не появилась скрюченная бледная фигура, осторожно поглядывая на нас.

Не то чтобы он был страшный, скорее мерзкий. Я видел много всякой гадости/мерзости в своей недолгой жизни — кровь, расчленённые тела, а это вот подобие человека было ненормально своей похожестью на человека, которым он уже не являлся — всё же немало я с ними общался.

Сказать, что это был человек, можно было лишь с натяжкой. Кожа, темная, как грязь, покрытая рубцами и наростами. Грудь голая, исполосованная шрамами. Поневоле задумаешься — сам себе делал или помогли? Кости, продетые в ноздри, в уши, в губы, в кожу рук и груди. Глаза мутные, с красноватым оттенком. Рот кривой, с редкими, но заточенными зубами. Заострённый позвоночник, выпирающие рёбра, грязная мокрая меховая накидка похожая по цвету на копну волос на его голове. Худой, практически тощий, но при этом чрезмерно развитые руки.

Он понюхал воздух.

— Позови своего вожака, если ты понимаешь меня.

Не поворачиваясь к нам спиной, тварь скрылась за камнями.

Пришлось ещё ждать.

Когда вожак появился, мы сразу услышали — он издал громкий вой, появившись из боковой расщелины горы. Опираясь на руки с грязными когтями и раскрыв слюнявую пасть, он помчался вниз, а за ним выбегали его соплеменники в виде рычащий толпы, не менее дикой внешности. Эти несколько десятков (скорее даже больше) трупоедов выглядели немного бедствующими, если судить по тому, как кожа туго натянула их голодные животы и искривленные кости. Кто-то с остатками одежды на плечах — трофеи с убитых, кто-то в обрывках шкур, с волосами, заплетенными в немыслимые колтуны. Запах… будто мясо неделю гнило на солнце.

Я сделал шаг вперёд, вынимая одну из сечек и лениво покручивая в руке. Сталь, покрытая гномьими рунами, блеснула в тусклом свете. Глаза одичавших шарили по моим доспехам, длинному плащу, амулетам на кирасе. Они смотрели на моих крыс, вооружённых и собранных, на зубера-колдуна, чьи красные глаза горели в тени капюшона, а в лапах плясало зеленое пламя.

Трупоеды сбавили шаг. Их безобразные, вытянутые лица исказились в смеси настороженности и злобы. Несколько уродцев замерли на грани атаки, но главный — с костяным стержнем, продетым сквозь нос — поднял руку, останавливая сородичей. Вонь от них стояла жуткая: смесь гнилого мяса, немытого тела и чего-то едкого, напоминающего старые бойни.

— Чего… ты хотееел, крыыса? — заговорил вожак, тяжело, с трудом проговаривая слова. Голос у него был хриплый, подрагивающий, будто в горле что-то застряло.

— Хотел бы не находиться здесь с тобой. Вообще не хотел тратить на тебя время, но мне есть что сказать, трупоед.

— Мы… пожирааатели плоооти…

— Ну и я не крыса. Смотри чего у меня есть.

По моему знаку принесли часть вещей. В мешках лежала небольшая часть от захваченных гоблинских припасов. Для нас это был по большей части хлам, а для этих дикарей представляло собой целое богатство. Часть мешков вывалили на относительно ровную площадку: непонятного происхождения мясо, лезвия ножей, наконечники копий, труты и огниво.

Я достал из-за пояса мешочек. Развязал. Соль.

Пожиратели плоти уставились во все глаза, и в их глазах мелькнула жадность. Я аккуратно высыпал немного на ладонь, протянул.

Главарь потянул носом, склонился, зачерпнул щепоть и вылизал её языком. Затем посмотрел на меня.

— Говориии.

— За головы орков.

Всего мешков было дюжина. Запасов немало. Могли ли они напасть на нас? Могли, но это, как мы понимали, не привело бы ни к чему для них хорошему. Слишком много за мной стояло воинов. Но и так мы смотрелись внушительно — хвостатые за моей спиной стучали наконечниками копий, царапали камни, скрежетали зубами, лязгали элементами амуниции, так как стоять на месте замерев этим было очень трудно.

А у вожака трупоедов не было столько сил. Может равное количество голосов, но это ничего не значит. Наверняка он это понимал.

— Это я даю тебе. За дело, которое ты сделаешь. Здесь где-то прячутся зеленокожие. Убивай их. Приноси мне головы. За каждого буду платить. Мои воины не будут вас убивать. Всё земли от этой горы — я ткнул над головой, — до вон той будут считаться твоими и никто другой тут не будет охотиться…

Показал на торчащую верхушку на северо-западе.

-…Будут твои, если ты…

— Онии и тааак маи….

— Они ПОКА твои.

— Я виидел… как каак зелёные… резали подоообных… как за твоей спинооой…

— Да, они поймали некоторых моих воинов в засаду и кое-кого удалось убить. Однако это лишь остатки тех, кто посмел мне сопротивляться.

— Ты хочишшь… Штобы я памооог…. атамстиить?

— Я уже мщу. А вам я даю шанс не сдохнуть в своём же котле в голодный год, не деградировать до конца, не стать окончательно животными.

— Мы не звееери… Рррр! Мы воооины!

— Многие ли из вас помнят человеческий язык? Посмотри на себя, вы скоро совсем человеческий облик потеряете.

— Мы мнооогое помним…

— А через поколение-два уже не будете помнить. Вы питаетесь чем придётся, нападая ночью на путников, животных и часто поедаете их просто сырыми, разрывая требуху на месте, не пользуясь часто даже орудиями. Думаете я не знаю? Я брал пленных из других общин, я говорил с ними и знаю, о чем говорю. Вам нет места отныне в таком виде в этих горах. Тут во всей области господствовали зеленокожие, но теперь они вытеснены сюда, к вам — и скоро в этой борьбе они вас скорее всего уничтожат. Я бы поставил на них.

Он насторожился.

— Но это я разбил их. Ты меня ненавидишь, но мы сильнее. Я сильнее. Подчинись мне, слушай мои слова и мы вместе истолчем их кости в пыль, а черепами украсим жилища.

— Гаадкое мясо зелёооных… — сплюнул он.

— Я не говорю тебе жрать их. Говорю резать. Разницу не чувствуешь?

В глазах его мелькнула слабая мысль. Где-то в черепе ещё оставались куски человеческого разума, но они с трудом шевелились, как сонная рыба в стоячей воде.

— Ты говоришь правду? Клянись богами…

— Я не клянусь богами, потому как не верю в них. Что боги, что демоны… Если они и есть где-то, то у них нет власти надо мной.

— Боги — это сильные духи…, а духи есть… я знаю.

Интересно откуда он мог знать.

— Ещё — не совершай набеги на других без моего позволения, не ешь их и тогда не придётся вас карать.

Пожиратель зарычал.

— Когда увидите, что у зеленокоожих столько сил, сколько победить не можете — выходи к моим воинам и покажи этот значок, вас отведут ко мне, расскажешь и я пошлю воинов.

— Я услышал… Отвечу позже…

— Нет, ты дашь ответ сейчас, иначе ты не вернёшься в свою пещеру, а на твоё место я поставлю более быстро думающего.

Его зубы скрипели.

Зарычали, заухали трупоеды/пожиратели плоти за его спиной.

Я сбросил плащ, освобождая руки и обнажая весь доспех. Выпрямился. Посмотрел ему в глаза.

Он распластался у камней.

— Я принимаю… Твоё слоово…

— Верное решение.

Главарь уставился на мешок, потом на меня. Прислушался…

— Дооговор? — спросил он, скаля жёлтые зубы.

— Договор.

Он поднял руку, на пальцах не хватало нескольких фаланг.

— Я — Гладброк …

Рука была холодная и шершаво-грубая.

Пожиратели плоти — не лучшие союзники, но что еще можно найти в горах? Если они хоть немного отвлекут орков, уже хорошо. Если убьют пару десятков — отлично. Если сдохнут сами — жалеть не стану. Главное с зеленокожими решить проблему. А потом уже можно и с ними разобраться.

(Надо сказать, что в дальнейшем были получены ряд подарков от них — одежды, безделушки, золото, оставшееся от неосторожных путников. По их словам — лежали у них со стародавних времен. Передавали их оригинальным образом — собирали скелет, укрепляли его, обряжали и отдавали патрулям кланкрыс).