Томсон: Нет! Нет! Понимаете, я не могу этого сделать!
Мацек: Вы уже обязаны это сделать. Вот контракт. Иначе я приму меры.
Томсон: Ну тогда… я не могу этого сделать сейчас. Мне нужно подготовиться. Собраться с духом.
Мацек: Это другое дело. Мы вас не торопим.
Мацекова: Не торопим. Но все-таки не очень тяните. Собирайтесь со своим духом поскорее. Не думаете ли вы, что мне доставляет удовольствие разгуливать перед вами в таком виде? Милый, достань из сумки туфли. Я пока их надену. Пол такой холодный! И дай мне, пожалуйста, сигарету.
Томсон: Раз уж вы так решили, почему бы вам не нанять на окраине какого-нибудь бандита?
Мацек: Вы понимаете, что говорите? Почему мы должны из-за ваших капризов иметь дело с бандитами? Мне, как юристу, доводилось наблюдать, что вытворяет эта публика со своими жертвами! И где вы видели убийцу, который умеет делать приличные мясные изделия?
Мацекова: И вообще, почему мы должны обращаться к дилетантам, когда есть хороший специалист? Мы вполне можем себе это позволить.
Томсон: Но поймите, я не специалист по людям!
Мацек: Разве это оговорено в ваших объявлениях?
Томсон: Я никогда не резал людей, я просто не знаю, как это делается!
Мацек: Э-э, бросьте! Неужели для этого нужно какое-то особенное умение?
Мацекова: Человек, по сути своей, такое же млекопитающее, как ваши овечки, свинки, коровки. Значит, к нему пригодны те же инструменты, та же технология. А некоторые особенности организма несложно учесть. Я же в вашем распоряжении, вы можете предварительно изучить, какое у меня горло, где, наконец, расположено сердце.
Мацек: Мы понимаем, что работа нестандартная. Но за эту нестандартность вам платят двойную цену. По-моему, это справедливо.
Мацекова: Господин Томсон, вы попросили время, чтобы настроиться на работу. А сами, кажется, настраиваетесь наоборот, как бы не работать. Так не пойдет, любезный!
Мацек: Да. Контракт подписан. И мы заставим вас выполнить заказ. Чем искать отговорки, лучше посмотрите, не теряя времени, я тут на основе ваших рекомендаций набросал ассортимент продуктов, которые получатся из моей супруги, и примерный счет.
Мацекова: А я тут осмотрюсь, если не возражаете. Вы же понимаете, как важны для меня эти впечатления. Кровь вы будете сцеживать в этот тазик?
Томсон: Да, я обычно сцеживаю в этот.
Мацекова: Приемлемо… Вы говорили, что где-то есть закуток для мытья мяса. Там есть горячая вода?
Томсон: Да. И горячая, и холодная. Проточная.
Мацекова: Милый, я пока хотела бы освежиться.
Мацек: Ты ведь только что принимала ванну.
Мацекова: Как ты не понимаешь, что мне важно ощутить именно эту воду!
Мацек: Разумеется. Мы же никуда не спешим.
Томсон: Господин Мацек! У женщин, конечно, бывают всякие фантазии. Но вы-то, по-моему, здравомыслящий человек. Почему вы не отговорите ее?
Мацек: А почему, собственно, я должен ее отговаривать? Мы с женой с самой свадьбы строим отношения так, чтобы не ущемлять самостоятельности друг друга. Наверное, в этом и есть настоящая любовь.
Томсон: Неужели это и ваше желание?
Мацек: Конечно. Я очень люблю хорошо покушать. И вообще люблю праздники, застолья. Помню как в детстве, в Верхней Чехии, кололи свинью, созывали соседей и устраивали “швайнфест”. О, без этих милых, патриархальных праздников жизнь городского человека намного беднее. Отсюда и стрессы, и самоубийства, и разводы. Да-да, разводы. Уж мне-то как юристу, а моей супруге, как психологу, постоянно приходится с этим сталкиваться.
Томсон: Разве вам не жалко остаться без нее?
Мацек: Что вы такое говорите, господин Томсон! Она всегда будет со мной. Разве я когда-нибудь смогу ее забыть?
Томсон: Госпожа Мацекова, можно вас на пару слов?
Мацекова: Пожалуйста, господин Томсон… Только не подходите близко! Загородка у вас низкая, а я совсем раздета.
Томсон: Госпожа Мацекова, вы мне кажетесь здравомыслящей, современной женщиной. Мне хотелось бы, чтобы вы все взвесили, учли все аспекты. Ведь это невозможно! Это ненормально! Все живое страшится смерти. Если б вы видели, как упираются все эти свиньи и бараны, блеют, визжат…
Мацекова: Ну что ж, если вам так удобнее, я тоже могу упираться. Это будет напоминать интересную игру, правда?
Томсон: Кроме телесных, существуют еще и духовные аспекты. Вы верующая?
Мацекова: Да, я католичка. Сегодня я исповедовалась и получила отпущение грехов. А вы верующий?
Томсон: Да. Католик.
Мацекова: Чудесно! Значит, мое отпущение грехов распространяется и на вас. Вы ведь работаете по моему заказу. С духовной точки зрения наше с мужем решение мне очень нравится. Это как очищение. Мученичество снимет все мои грехи. А знаете, я со своим любопытством столько нагрешила в этой жизни! Ой, чего я только не выделывала! И все из-за суетной жажды новых ощущений.
Томсон: А ваш муж верующий?
Мацекова: Нет, он ярый материалист. Но и с его точки зрения все нормально. Если дальше — ничего, пустота, то зачем зря тянуть? Ждать так скучно. А испытала я, кажется, уже все, доступное женщине. И многое недоступное…
Томсон: Госпожа Мацекова! Вы говорили, что у вас есть дети?
Мацекова: Да, я дважды рожала. Один раз обычным способом, и один раз — в воде. Ощущения незабываемые!
Томсон: Неужели вам не жаль оставлять малюток, семью?
Мацекова: Тут нет ничего страшного. Мы привыкли доверять друг другу и уважать самостоятельность. Я верю, что и Сашхен — это моя старшенькая, и Микки — ему два годика, вырастут настоящими людьми.
Томсон: Но муж так любит вас!
Мацекова: Правда, вы заметили? И я его тоже.
Томсон: Его вам не жалко? Он будет так страдать…
Мацекова: Господин Томсон, если по секрету — я ведь и из-за любви к нему. Вы бы знали, сколько он перенес неприятных минут в связи с моими похождениями. Поиск новых ощущений так часто сопряжен с издержками — и физическими, и моральными, и материальными. Но никогда я не слышала от него ни одного упрека! Никогда! И так счастлива, что могу отблагодарить его хотя бы такой малостью, как собственное тело… Вы уж постарайтесь, чтобы оно получилось повкуснее, ладно? Я вас очень прошу… Милый, ты, кажется, брал полотенце?
Мацек: Ты сама его положила. Сказала, что мне, возможно, придется вытираться. Мы же не знали, что у господина Томсона кресла так предусмотрительно расположены за пределами досягаемости брызг.
Мацекова: Господин Томсон, я совсем забыла спросить — не нужно ли удалить волосы на теле? В больнице перед операцией обычно удаляют. Если нужно, я взяла с собой все необходимое. Или вы удаляете сами?
Томсон: Это… свиную щетину я смолю пучком соломы. Некоторые предпочитают паяльной лампой, но я… по-дедовски. Это если делаю с кожицей… А с коров и овец просто сдираю шкуру…
Мацекова: Нет-нет, шкуру не надо. Вдруг ее плохо обработают? Ссохнется, дети бояться будут.
Мацек: Да, лучше с кожицей.
Мацекова: Вот я и готова. Надеюсь, вы тоже, мастер? Милый, забери туфли. Пожалуй, я их уже не буду надевать. Так куда мне пройти? Сюда? Вы так и не ответили, нужно ли мне упираться? Или, может, хотите, чтобы я покричала?
Томсон: Нет, не надо! Пожалуйста, не надо кричать!
Мацекова: Хорошо, не буду… Милый, не заворачивай туфли в полотенце! Оно же мокрое! Вот такой он у меня рассеянный!.. Мне встать здесь? Прямо или нагнуться? Да что вы растерялись? У вас было достаточно времени, чтобы подготовиться. Пододвиньте ваш тазик! Берите ваш нож! Милый, ты не отвернешься, правда? Не бросишь свою женушку? Я ведь волнуюсь…
Мацек: Как ты могла такое подумать!
Томсон: Мне… мне нужно подточить ножик!
Мацек: Хватит! Ваши отговорки надоели!
Мацекова: Действительно, сколько можно? Я его пробовала, он у вас как бритва.
Томсон: Может, все-таки одумаетесь? Ну, представьте, неужели вам не противно, что вас будут жевать, глотать, что вас будут переваривать желудки?
Мацекова: А что в этом плохого? Я-то этого не почувствую. По крайней мере, это будут желудки моих родных, близких, знакомых, а не холодные, липкие черви… Фу!
