Наложница: Выходит, я теперь свободна? Я хозяйка самой себе?
Хан: Наоборот. Ты — рабыня самой себя. А твоей хозяйке я приказываю отвести свою рабыню на базар и продать. Ты получишь неплохую выручку за саму себя, вот и будешь вознаграждена за труды. А тебе, лекарь, я отдаю тебя в жены. Ты сам соглашался на роль наложницы, так что законной женой быть тем более не зазорно. А развод дать ты не осмелишься, потому что тебя сочетал браком сам властелин. Я объявляю тебя мужем и женой!
Лекарь: Значит, теперь я ни от кого не зависим?
Хан: А от самого себя? Я приказываю тебе всенародно оповестить о своем браке и устроить пышную свадьбу. Заботься о своей жене, ласкай, не изменяй ей, регулярно выполняй супружеские обязанности, следи за ее здоровьем. Да, и уж постарайся народить детишек, а первенца назови в мою честь. Ну а если твоя супруга окажется бесплодной, ты ее вылечишь, правда?… Кто там еще остался? Ах, обмывальщица трупов. Бедняжка, какое рискованное у тебя ремесло, и какое непостоянное — чуть не погибла, а самый выгодный клиент из-под носа ушел. Не горюй, я помогу тебе. Ты станешь единственной обмывальщицей трупов, имеющей постоянного клиента. Ты ведь все равно уже мысленно распрощалась с жизнью, я же тебя насквозь вижу. Вот я и дарю тебе тебя в качестве покойницы.
Обмывальщица: И что я должна буду делать?
Хан: Как что? Если в твоем доме каждый день будет покойница, ты должна будешь каждый день себя обмывать, обряжать, готовить к погребению и оплакивать. На моей службе ты поднакопила деньжат, значит, и платить себе сможешь щедро. Вот и все. Вы получили те награды, которые выслужили. А больше я не хочу вас видеть.
Наложница: Но почему, повелитель?
Хан: Да потому что вы мне надоели! Кыш, воронье! Не мешайте мне — я чую запах! Я же говорил, сегодня ветер из степей! Спасибо, девочка!
Танцовщица: Я жду дальнейших указаний повелителя.
Хан: Возьми этот перстень. Это знак моей власти. Увидев его, все упадут к твоим ногам. А они у тебя здоровые и сильные. Они могут быстро бегать. Ты быстро побежишь, покажешь перстень и передашь мои приказы.
Танцовщица: Я готова.
Хан: Нет, ты еще не готова. Но ты танцовщица, у тебя хорошее чувство ритма. Повторяй за мной и запоминай. Раз-два-три, еще — раз-два-три, теперь так — раз-два, раз-два. Теперь все вместе: раз-два-три, раз-два-три, раз-два, раз-два… Ты запомнила этот ритм?
Танцовщица: Да, повелитель. Раз-два-три, раз-два-три, раз-два, раз-два.
Хан: Ты побежишь. Ты быстро побежишь своими красивыми ногами к большому барабану. И прикажешь барабанщику бить этот ритм! Повтори его… Правильно. Но еще не все. Если ты родилась и выросла при дворе, то знаешь, где конюшни.
Танцовщица: Знаю, повелитель.
Хан: Там ты покажешь перстень конюхам и приведешь сюда моего коня. Он очень норовистый и злой. Он может тебя искалечить, но это уже неважно. Главное, пока не искалечил, выпусти его из стойла. Он знает дорогу и знает сигнал барабана, услышав его, он сам прибежит ко мне. Ты все поняла? Не перепутай! Сначала к барабанщику! Если конь искалечит тебя, ты не сможешь передать ритм!
Танцовщица: Я не перепутаю, повелитель. Я никогда не путаю последовательности движений.
Хан: У тебя прекрасные ноги, девочка! У тебя лучшие ноги на свете! Беги! Беги и повторяй про себя сигнал: раз-два-три, раз-два-три, раз-два, раз-два! Раз-два-три, раз-два-три, раз-два, раз-два! Это сигнал похода! Это подо мною конь! Это в руке копье! Это ветер рвет халат! Это запах степи бьет в ноздри, захлебывает легкие, кружит голову! А за спиной диким ревом катится лавина моей атакующей конницы!
Большой барабан начинает бить сигнал похода.
ЗАНАВЕС
КРУГИ
Шпионская история
Действующие лица:
Он
Она
Он, просто и бедно одетый, снимает с себя рюкзак. Потом достает кусок мела и рисует на полу большой круг. Входит Она — тоже очень просто одетая с сумкой в руках.
Она: Здравствуйте, коллега. Решили заняться магией?
Он: Нет. Просто рисую круг.
Она: Зачем же ограничивать свою свободу?
Он: Он не ограничивает. Но когда окружен чем-то своим, чувствуешь себя уютнее.
Она: Войти-то к вам можно, раз ваш круг не магический?
Он: Круг не магический. Хотя честно сказать, хотелось бы, чтобы он стал магическим.
Она: Раз хочется, пусть будет.
Он: Но как же тогда вы войдете?
Она: Знаю способ. Вдруг мне захочется нарисовать свой круг? Чтобы тоже чувствовать себя здесь уютнее. (Она проводит вокруг себя линию так, что два круга пересекаются). Вот и все. Может, хоть теперь вы со мной поздороваетесь?
Он: Здравствуйте. Правда, сначала нам следовало обменяться паролями.
Она: Бросьте. К чему формальности? Разве в таком месте можно встретиться с посторонним? Нормальный человек разве сюда сунется? Тут ведь того гляди, бандита встретишь. Или — ужас-то какой, шпиона!
Он: Да, здесь ошибиться трудно. Хорошо хоть об этом подумали, назначая нам явку.
Она: Только не подумали, что если нас тут застукают, вряд ли отвертишься. Шпионом признают автоматически.
Он: Как добрались?
Она: Не знаю. То есть, не знаю, как отвечать на подобный вопрос. Если я здесь, значит, не повесили. Если не повесили, значит, не арестовали. А если не арестовали, значит, я добралась нормально.
Он: Вы — мой напарник или привезли инструкции?
Она: Инструкций у меня нет. А поскольку и вы о них спрашиваете, выходит, что мы с вами напарники.
Он: Я просто подумал, вдруг моего напарника по дороге взяли, а вы — связная?
Она: Вынуждена вас огорчить — меня по дороге не взяли.
Он: Интересно, почему нас не познакомили заранее?
Она: Как раз это не лишено смысла. Чтобы быть друг дружке чужими — как все. И тем самым не выделяться их общей массы.
Он: Вам не кажется, что мы хорошо влипли?
Она: Не кажется. Мы хорошо влипли на самом деле
Он: Я не удивлюсь, если связного просто-напросто забыли послать.
Она: Вполне вероятно. Или неправильно объяснили дорогу. Или перепутали время. Или он всего лишь не прошел.
Он: А если прошел, не исключено, что его поймали и повесили за шпионаж.
Она: Аварийных вариантов на эти случаи вам тоже не сообщили?
Он: Думаю, им они и в голову не пришли. А я не поинтересовался. У вас хоть деньги есть?
Она: В некоторой степени. Если можно назвать деньгами восемь шиллингов с мелочью.
Он: Можно. Потому что у меня и того меньше.
Она: И вы, конечно, подумали, что деньги вам передадут через напарника или связного.
Он: Вы это знаете из собственного опыта?
Она: Увы — да. Но у вас хоть снаряжения целый рюкзак. А у меня — то, что на мне, и эта дурацкая сумка.
Он: Вы не на много богаче. Я уже исследовал содержимое. Там одеяло, пара белья, две пачки сигарет и фонарь. Положили, правда, пистолет. Но он на вид какой-то странный. Не исключено, что игрушечный.
Она: Можно проверить. Все равно делать нечего.
Он: Не стоит. Если окажется настоящим, прибегут на шум. А мне хочется пожить, несмотря на весь идиотизм окружающего.
Она: Но он больше похож на игрушечный.
Он: Если окажется игрушечным, придется выбросить. А не хочется. С оружием чувствуешь себя увереннее.
Она: Тогда, по крайней мере, постели одеяло, чтобы можно было сесть. Ходить в грязной юбке мне не улыбается, а почистить ее в ближайшее время возможностей не предвидится.
Он: Кстати, с твоей точки зрения не лишено смысла и то, что мы остались без инструкций. Чтобы ждать их всю жизнь — как все. И тем самым не выделяться.
Она: О, здесь мы в лучшем положении.
Он: Ты думаешь, нам их все-таки пришлют?
Она: Нет. Просто уверена, что у нас побольше опыта. И мы имеем все основания полагать, что если нам даже и пришлют какие-то инструкции, они окажутся не менее дурацкими, чем наша экипировка. Поэтому можем считать, что очутились в положении Адама и Евы — выбросили, в чем есть, черт знает куда, и что хочешь, то и делай.
