Лучшие люди города - Кожевина Катерина

Он сидел сбоку от столика, похудевший, в клетчатой рубашке, рукава небрежно закатаны до локтей. Уголки воротника помяты. На щеках проступили не ямочки, а целые овраги. Темные глаза теперь казались еще больше. Он выглядел таким тонким, что электронные часы будто могли без проблем переломить его запястье.

– Как ты здесь? Я, мягко скажем, удивлена.

– Еду мимо. Позвали в Оху проектировать буровые.

– Серьезно? А как же Берлин? Твои собственные проекты?

Лёша перекинул ногу на ногу и сцепил пальцы вокруг колена.

– Понимаешь, я думал, что им интересны мои идеи. Но это просто благотворительность.

– Что? О чем ты вообще?

– Мы отстали от Европы лет на тридцать-сорок. Нас гладят по головке, говорят, что мы милые мальчики, даже выделяют какие-то гранты.

– Ну, гранты – это ведь прекрасно. Разве нет?

– Нами просто затыкают квоту для стран третьего мира. Это как восхищение трехлетним ребенком: «Вау, он собрал конструктор для начальной школы!» – но никто не даст этому ребенку строить ракеты.

– А ты все еще хочешь сделать что-то… м-м-м… выдающееся?

– Конечно, а какой иначе смысл? Помнишь, как в «Персеполисе»? Ты должен быть лучшим в своем деле. Даже если ты танцуешь стриптиз, это должно быть Lido, а не соседний подвал.

Он полез в карман джинсов и достал серебристый блистер с таблетками.

– Что это у тебя?

– Селективный ингибитор обратного захвата серотонина.

– Это можно мешать с алкоголем?

– Иногда.

Лёша выдавил синтетически-белое драже, закинул в рот и следом сделал большой глоток бурбона. Кубики льда с треском ударились о стакан.

– Слушай, ну, ты ведь можешь просто делать жизнь людей удобнее… Те же буровые…

– Меня от них тошнит.

Он дернулся вправо, столик покачнулся, и Лена едва успела поймать свой бокал с вином.

– Для одних я недостаточно хорош. А других я просто презираю. Но я не могу сам для себя строить из говна и палок, мне нужны хоть какие-то заказы. Понимаешь?

– Эй, дружок, полегче.

Лена протянула руку и погладила его дрожащие пальцы.

– А ты не изменяешь себе, – она кивнула на бутылку с колой zero.

– Конечно! Нам уже не двадцать, надо заботиться о здоровье.

– Ага. И запивать виски газировкой без калорий.

Он немного помолчал, уставившись на носок своего ботинка.

– А как ты? Держишься тут?

– Прекрасно. Вот купила по дороге килограмм фундука.

– М-м-м… ты боишься, что тебя заведут в лес и придется оставлять следы?

– Ну, мы готовим спектакль с местными школьниками. Им надо тренировать дикцию.

– Классно, рад, что тебе весело.

Он вложил в это «весело» столько жалости, что Лене захотелось вмазать ему по лицу.

– Я очень спешу, если честно.

– Брось, Лена, мой поезд только через три часа. Я высадился тут уж точно не ради этого разбавленного «Джим Бима».

В кафе «Ветерок» пустовали все столики, кроме двух. Соседний заняла нарядная семья – женщина с высокой прической, ее щуплый спутник в джемпере поверх голубой рубашки и две девочки, лет пяти-шести, переобутые в лаковые туфли.

– Лёша, прошел год.

– Давай начистоту. Я вел себя как кретин. Ты мне нужна. Очень. Без тебя я чувствую себя парализованным, я не могу нормально работать. Просто потерял опору.

– Я нужна тебе как группа поддержки? Девушка в короткой юбке, которая скачет на стадионе, пока не начнется настоящее шоу?

– Ты чего? Конечно, нет. Хотя короткая юбка тебе очень идет. – В последний момент перед выходом Лена натянула черное платье-футляр, убеждая себя, что это просто удобно, хотя оно подчеркивало всю нужную геометрию. – Разве ты не хочешь… все вернуть?

– Лёш, когда мы встречались, я чувствовала себя… – она никак не могла подобрать точные слова, голос чуть не сорвался на фальцет, – человеком второго сорта.

– Господи, почему? Я был таким выдающимся мудаком?

– Нет, ты был среднестатистическим мудаком.

– Ну вот. Это еще обиднее.

– А если серьезно, я тебе просто завидовала. Ужасно завидовала.

– Что?

– Звучит глупо, я знаю. Но я завидовала твоей страсти к делу, твоим амбициям. У меня ничего этого не было. Даже на горизонте не светило. Если бы я тогда была на твоем месте. – Мимо них промчалась девочка, размахивая салфетками, как крыльями. – Конечно, я бы тоже выбрала работу, а не двух сумасшедших женщин на Козьем болоте.

– Ого. Ты до сих пор так чувствуешь?

– Нет. На каникулах я пересмотрела Шазелла.

– Лен, давай о нас, а не о фильмах.

– Это ведь твой любимый режиссер?

– Какая, к черту, разница?

– Ты мог выбрать Озона, Коэнов, Гондри. Но ты выбрал именно его. Потому что все его фильмы про людей, одержимых целью.

– К чему ты клонишь?

– Он давно снял конец нашей с тобой истории. Не стоит обманывать себя.

– Ты про «Ла-ла-ленд»?

– Нет, я про «Одержимость». Точнее, «Хлыст». Ведь так же на самом деле переводится Whiplash?

– О! Ты наконец посмотрела в оригинале.

– Угу.

– Так, значит, у тебя появился новый парень?

– Похоже на то.

– А я, получается, просто схожу с ума?

Лена наклонилась и коротко поцеловала его в губы.

Она вышла из кафе, ускоряя шаг, глотая слезы вперемешку с мелким снегом. Нос заложило, и пришлось дышать ртом. Шар холодного воздуха скатился по горлу куда-то в желудок. Ветер жалил щеки. Еле отколупав ключом замок, Лена зашла в коридор и уселась на пол. Стянула с шеи шарф и вытерла сопли. Теперь точно всё. Слезы лились не от боли, а от того, что она больше не чувствует ничего. Ничего. Ей казалось, что, умывшись в одном облаке на той алтайской горе, они стали небесными близнецами. Между ними всегда останется тонкая необъяснимая связь. Будь они вместе, поодиночке или с кем-то еще. Но Лена ошиблась. Облако – это просто конденсат водяного пара. Между ней и этим человеком, вычерпанным до дна, миллионы световых лет.

Лена позвонила Эжену. Он шел по шумной улице и буквально выкрикивал в трубку.

– Дорогая, я все понимаю. У вас были высокие отношения.

– Что?

– Высокие, говорю, отношения. С них больно падать.

– Я ведь не думала, что все закончится… навсегда.

– А что ты думала? Что он вечно будет твоей музой? И потом, у тебя ведь есть этот бакен.

– Кто?

– Байкер. Чувак с квадратной челюстью.

– Угу.

– Ну и всё. Переключись на него, займись работой, в конце концов.

– Кстати про работу. Эжен, я тебя выпишу из Москвы. Мне нужен ведущий.

– Не-не-не, давай там сама как-то.

– Ну Эжен, пожалуйста. К нам едет Татьяна Буранова. С ней должен работать профессионал.

В трубке что-то скрипнуло.

– О, боги! Ты шутишь? Это единственная женщина, которая заставляла рыдать моего отца.

– Я серьезно.

Он манерно вздохнул.

– Ну ладно, ладно. Помогу своей старушке.

Глава 39

Утром Лена отправилась на работу и почувствовала даже некоторое воодушевление. С набором новых рабочих дела шли не очень, но Аннушка уже разлила масло – Татьяна Буранова подписала контракт и выслала райдер. В нем звезда среди прочего требовала десять банок меда с сахалинской пасеки и восемь местных сим-карт. Марина изучила весь список.

– Не, ну все остальное – понятно. У нее судьба тяжелая. А симки-то зачем? Для микрокредитов, что ли?

После разбора дел в офисе Лена побежала на репетицию. Труппа провела каникулы с размахом и напрочь забыла текст. Лена нервничала, повышала голос на вертлявого Вовчика, потом извинялась, суетилась, по несколько раз объясняла одно и то же. Но к концу репетиции кое-что стало получаться, и она вернулась домой с робкой надеждой на результат.

В полночь приехал Антон. Он с порога схватил ее в охапку и больно сдавил ребра.

– Антон, у меня дыхание перехватило.

– От счастья?

– Ну конечно.

Он болтал без остановки, не отходил от нее ни на шаг. До глубокой ночи показывал фото. Лена уже перестала вслушиваться в рассказы про то, как он освоил снегоступы, въехал в сугроб и вынес сустав, как наряжался Дедом Морозом и устроил чес по всем друзьям. Она просто смотрела за движением губ, как поднимаются и опускаются его брови, как он смеется над своими шутками. Откуда в нем столько жизни? И почему он выбрал ее, просидевшую десять дней дома с грязной головой? Лена догадывалась, что никакой причины не было. Дело не в том, что она какая-то особенная. Как бы ей ни хотелось так думать. Лена просто оказалась рядом. Случайно попала в эпицентр его любви ко всему живому. Но это мог быть кто угодно.