Стон дикой долины - Аскаров Алибек Асылбаевич

— У меня есть одно предложение, — заявил как-то директору Даулетхан.

— Ну, выкладывай! — дал добро директор.

— Вот что я думаю: необходимо прекратить выдачу производственных характеристик работникам совхоза, — ошарашил его Даулетхан. — Это — одна из устаревших традиций периода застоя, и даже более давних времен. Тогда она была необходима власти, поскольку такая характеристика ставила человека в зависимость от начальства, партбюро, профкома и так далее. Ну а сейчас на дворе эпоха демократии, и покушаться на свободу гражданина недозволительно. Зависимый от начальства человек не в состоянии до конца раскрыть личные способности, а потому не может применить все свои силы и энергию, принести достойную пользу обществу. Если человек боится открыто заявить свое мнение, выразить собственную точку зрения, это свидетельствует о его неполноценности. К сожалению, подобных ущербных людей среди нас слишком много.

— Это почему же?

— Потому что людям, которые высказывают критику и противостоят начальству, руководство вряд ли выдаст нормальную характеристику. Короче говоря, всему виной эти дурацкие характеристики.

— И что же ты предлагаешь?

— Надо немедленно прекратить практику их выдачи! Иными словами, следует с корнем вырвать из нашей жизни зависимость людей от подобных характеристик.

— Айналайн Даулетхан, соберись-ка с мыслями и выразись яснее, — попросил директор.

— Куда же яснее — я говорю о производственных характеристиках. Посредством этой никчемной бумаги мы ставим работников в зависимое положение от начальства, порождаем угодничество перед руководством. Вот о чем я толкую!

— Поясни конкретнее!

— К примеру, человека с плохой характеристикой не выпустят по туристической путевке за границу. Поэтому, чтобы всегда быть на хорошем счету и иметь,при-личную характеристику, он старается никогда не высказывать открыто собственное мнение, даже если оно верное. Уж лучше, как говорится, пожертвовать малым — он ведь понимает, что в этом смысле полностью зависит от начальства. Ну а такая зависимость нередко приводит к подхалимству. А лизоблюдство — страшный порок. Именно в силу его последствий и затянулись на столь длительный срок периоды культа личности Сталина и Брежнева.

— Все верно говоришь, светик мой, но ты поднимаешь вопрос, который решается на государственном уровне.

— Прогрессивные перемены каждый должен начинать с себя. Вот вы и прекратите для начала сами выдавать такие характеристики!

В ответ директор раскатисто рассмеялся и напомнил:

— Я бы с радостью, но как быть с молодежью, которая нынешним летом решила поступать в вузы? Без характеристик у ребят ведь даже документы в институт не примут. Разве не так?

— Возможно...

— Как же тогда поступить?

— Откуда мне знать...

— Вот видишь, светик мой. Как говорят русские, не по Сеньке шапка. Мои полномочия имеют определенные границы, а тот вопрос, который ты поднимаешь, может быть решен только с подачи государства... Нам это не по силам. Понятно?

— А что нужно сделать для этого?

— Ты вот что, напиши-ка обо всем в газету: выскажи, так сказать, мнение, пусть общественность прочтет и прислушается, проникнется твоими словами...

— Это вы мудро придумали! — обрадовался Даулет-хан. — Я так и сделаю... Обязательно напишу в газету и создам соответствующее мнение!

Даулетхан человек настойчивый и упорный в делах, за которые берется. Возможно, он обещанную статью уже и написал давным-давно, только вот на глаза мукур-цам такой материал до сего дня все еще не попадался...

К ежедневным производственным планеркам, что проводит по утрам в конторе директор Тусипбеков, аульный библиотекарь, естественно, не имеет ни малейшего отношения. Тем не менее, поговаривают, будто однажды Даулетхан встал с петухами и тоже явился на утреннюю планерку к директору.

— Я пришел к вам по специальному поводу, — объяснил библиотекарь аульному начальству. — Сейчас здесь собрались все руководители совхоза, ведущие специалисты, бригадиры и ответственные работники. Это замечательно. Будучи все в сборе, мы могли бы решить один неудобный и противоречивый вопрос... Он касается трудового отпуска каждого человека, любого из нас...

— Светик мой, Даулетхан, в такую горячую пору, как сейчас, я никому не могу позволить уйти в отпуск, — сказал, нахмурившись, директор.

— Не-ет, товарищ Тусипбеков, я не отпуск пришел для кого-то просить, хотя знаю, что среди рабочих совхоза есть и такие, кто не отдыхал десятилетиями.

— Ложь! — топнув ногой, крикнул главный агроном.

— Почему это ложь? Возьмите любого из чабанов — они ведь ни разу в своей жизни отдыха не знали!

— Чабаны сами отпуск не берут, — оправдался директор. — Какой еще нужен им отдых, разве есть что-нибудь лучше, чем жизнь в гуще природы — на джайляу?

— Верно говорите! — поддержал кто-то совхозного руководителя.

— Какой, интересно, чабан тебе пожаловался? — напустив на себя грозный вид, стал надвигаться из угла главный зоотехник совхоза.

— Никто мне не жаловался, — буркнул Даулетхан, досадуя, что не смог до конца донести свою мысль. — Данный вопрос касается трудовых отпусков вообще, в том числе и ваших, включая отпуск директора...

— Дорогой, мы на работу торопимся... Если есть что сказать — быстрее выкладывай!

— А вы меня тогда не перебивайте... Когда перебивают, я путаться начинаю.

— Ну говори же, не тяни за жилы!...

— Дело вот в чем... Когда вы, например, — сказал библиотекарь, обращаясь к главному агроному, — уходите в трудовой отпуск, вас освобождают от службы на двадцать четыре рабочих дня. Верно?

— Правильно, но это не новость, об этом все знают.

— В эти двадцать четыре дня в качестве рабочих включаются и субботние дни, так?

— Ну так...

— А теперь возьмем другую ситуацию: вы заболели и получили бюллетень. Когда после выздоровления вы сдаете больничный лист в бухгалтерию, субботние дни вам не оплачиваются, так как в этом случае суббота считается «нерабочим днем».

— И что?

— Как это, что?.. Напрашивается вопрос: какой же день суббота, рабочий или выходной? Почему так играючи меняется его суть? Нам нужно как следует в этом разобраться. Это принципиальный вопрос, товарищи!

— Разве мы не пыхтим в обе ноздри не только по субботам, но и по воскресеньям? — спросил кто-то из работников.

— Он же не имеет в виду конкретно наш совхоз, а говорит о ситуации вообще, и в его словах есть смысл, — высказался кто-то еще.

— Даулетхан верно говорит... выходит, на этот счет существуют две разные инструкции.

— Похоже, так...

— В таком случае следует, наверно, оставить одну из двух...

— Товарищи, тише! — призвал директор. — Дорогой Даулетхан, зачем ты морочишь нам голову таким сложным вопросом? Посоветуйся лучше с районным начальством. Отыщи возможность и обратись выше. В конце концов, проконсультируйся с правовыми органами. А что касается нас, разве для простых тружеников не все дни рабочие?

— Этот вопрос районное начальство вряд ли решит, и другие тоже, — спустя минуту добавил директор и глубоко задумался. — Ты, Даулетхан, лучше обобщи свое предложение и дай в газету в виде проблемной статьи. Пусть народ почитает и обсудит.

— Умная мысль! — обрадовался библиотекарь. — Я непременно напишу об этом в газету!

— Так и сделай, голубчик!

Следующий вопрос, не дававший покоя Даулетхану, он затронул на открытом собрании коллектива. Теперь не так, как прежде: количество подобных собраний в последние годы значительно увеличилось, да и люди стали смелее — высказывая свои мысли и суждения, говорят гораздо искреннее. Воспользовавшись демократичностью такого вот общесовхозного схода, Даулетхан и проявил активность, в очередной раз выйдя на трибуну.

— Что еще собирается выкинуть этот парень? — прошло волнение в зале.

— Товарищи, сегодня мне хотелось бы затронуть вопрос относительно всем известных часовых поясов, — на этот раз напрямик выложил Даулетхан.