Общество самоубийц - Хэн Рэйчел

И тут отец улыбнулся Лии широко-широко, так широко, что его глаза превратились в смешные щелочки.

— Конечно, — сказал он. — Давай бегом наверх, я скоро приду.

И послав отцу ответную улыбку, бесконечно счастливая Лия поскакала вверх по ступенькам, держа в руке динозавра.

Г лава тридцать четвертая

Анья всегда плохо спала, но этой ночью ей спалось хуже обычного. Снились машины, которые старались добраться до ее плоти, снилось, что под полом их квартиры скрыты бобины и панели. Ей снилось, что провода прорываются сквозь потолок и обвиваются вокруг матери. Во сне они мать не душили — это как раз было бы облегчением. Нет, провода вонзались ей в вены, и спящая Анья понимала ужасную правду — они несут матери вечную жизнь. Ей снилось, что провода текут с потолка, как дождь, как дождевой лес, переплетаясь и уплотняясь, и полностью отрезают путь ко входной двери. Ей снилось, что она тут навсегда.

Анья проснулась утром вся в поту. С минуту она лежала неподвижно, глядя на большое коричневое пятно на потолке, чувствуя сквозь тонкий матрас жесткие доски. Позвоночник казался перекрученным, мышцы затекли, а шея хрустнула, когда она выпрямилась. Было так тихо, что она даже обрадовалась шуму крови, которая текла в теле матери, и постукиванию ее сердца.

Анья села. Больше ждать нельзя. Ей повезло, что до сих пор никто не пришел и не спросил про Бранко, но надеяться, что везти будет вечно, глупо.

Она взяла полотенце и корзинку с банными принадлежностями и пошла в общественную ванную. Там по пожелтевшей раковине бежал таракан. Душевые, правда, утром выглядели поприличнее, гораздо лучше, чем вечером, когда слив был облеплен осевшей грязной пеной, а волосы облепляли плитки пола. Анья встала под душ и посильнее включила горячую воду.

Тонкая струйка едва смочила ей волосы. Но она не расстроилась, потому что вода шла очень горячая. Обычно вода тут бывала либо ледяная, либо почти кипяток, и Анья порадовалась, что на ее долю выпал второй, более приятный вариант. Она чувствовала, как кожа кое-где разогревается и краснеет, и принялась наклонять голову то влево, то вправо, чтобы вода стекала по плечам и бедрам.

«Тут никогда не вымоешься как следует!» — подумала вдруг Анья. Она вспомнила бассейн в доме Лии — столько воды в таком огромном пустом пространстве с видом на город. И в душе, где лейка была размером с тарелку, ровные мощные струи били по телу со всей силы, а на стенах висели несколько дополнительных насадок.

Анья старательно вымыла голову шампунем, скребя кожу неровно подстриженными ногтями, чтобы они стали почище. Вдруг ей пришло в голову, что в Канаде есть озера. Она как-то видела документальный фильм про медведей гризли — все происходило именно в Канаде. Анья представила, как тяжелый темный зверь — гризли, из пасти которого свисает крупная блестящая рыбина, — замер, склонившись над сияющей водяной гладью. Она представила, как ныряет в такое озеро, сверкающее, как драгоценность, и такое холодное, что дух захватывает. Она намылила голову сильнее. Едкая пена, обжигая глаза, смешивалась со слезами.

Когда автомобиль группового пользования добрался до Внешних округов, единственной его пассажиркой была Анья. Люди, которые пользовались подобным видом транспорта, обычно в эти места не заезжали, и Анью это радовало. Никто не смотрел на нее с любопытством или осуждением — последние полчаса она ехала одна. Поездка стоило столько, сколько Анья зарабатывала за день, но другим способом сюда было не попасть. Если считать обратную дорогу, получался заработок за два дня.

От остановки следовало идти пешком. Рынки Анья учуяла раньше, чем увидела. Жареная кукуруза, стоячая вода, запах промышленного производства. И еще душок человеческого пота — его ни с чем нельзя было спутать; он усиливался с каждым шагом. Здесь, возле Рынков, на краю тротуара сидели люди, поедавшие жаренные на палочках подгоревшие овощи, а их дети в поношенных кроссовках гонялись друг за другом. Прислонившаяся к фонарному столбу женщина в короткой облегающей юбке и рваной кожаной куртке зазывала проходивших мимо мужчин, подергивая себя за кончики волос — очевидно, думала, что это выглядит соблазнительно, но получалось скорее нервозно. Обративший внимание на Анью человек с противоположной стороны улицы — он опирался на палку, а табличка у его ног гласила: «Голоден и одинок. Продам почку. Обращайтесь» — принялся трясти бумажным стаканчиком.

Анья ускорила шаги — она почти добралась до цели. До ее ушей доносились крики и грохот, нос забивал запах дыма и пыли. Наконец, свернув за угол, она увидела кварталы Рынков — то еще зрелище.

Огромная территория была застроена невысокими по нынешним временам зданиями, которые когда-то занимали разнообразные производства, а с годами их, как и многие подобные места во Внешних округах, забросили. Как ни странно, многочисленные строения размерами с авиационный ангар, со стенами из заржавевшего рифленого железа или тонких хлипких кирпичей и не думали разрушаться.

Анья не имела ни малейшего представления, насколько велики Рынки. Ей ни разу не доводилось обойти их целиком, поэтому она не знала, как далеко они тянутся, сколько зданий и пустых автостоянок занимают.

Со всех сторон ее атаковал шум. Кричали дети и разносчики, скрипели по пыльному гравию колеса, ревели машины. Здесь, похоже, были тысячи, десятки тысяч, миллионы людей — больше, чем Анья когда-либо видела во всех округах с Первого по Пятый.

Анья направилась на восток — там были самые большие и самые старые здания, там, как ей рассказывали, всё еще стояли полусгнившие конвейеры и огромные сложные машины, с помощью которых предприимчивые люди умудрялись производить что-то полезное. Если Анья надеется отыскать в окружающем ее хаосе подходящий автомобиль, ей стоит попытать счастья именно в этих кварталах.

Людей на Рынках было так много, что Анье приходилось буквально продираться в нужном направлении. Одну руку она держала на поясе, примерно там, где пачка денег терлась о кожу. Внимание на нее обращали, хотя она не слишком выделялась из толпы, не то что, допустим, Лия, но гладкая кожа Аньи и ее чистая одежда все-таки привлекали взгляды. «Может, это и не так плохо», — отметила она про себя. Даже на Рынках никто не посмеет напасть на долгоживущего.

Наконец Анья дошла до квартала, где что-то производилось. Теперь ей встречались в основном мужчины в грязных майках с темными пятнами на джинсах. На нее все смотрели и даже иногда свистели вслед. Тем не менее Анья, как ни странно, здесь чувствовала себя в большей безопасности, чем по пути. Ее уязвимость была настолько очевидна, что в случае попытки ограбления она вполне могла расчитывать на поддержку и спонтанное правосудие толпы. Да, в общем-то, на Рынках было не так и страшно, не страшнее, чем в столовке.

Она вспомнила о Бранко. Где он сейчас? И где он искал для нее таблетки — может, здесь, на Рынках?

— Чего хмуришься, красотка? — крикнул ей мужчина со спутанными жирными волосами и грязью под ногтями. Он стоял у ларька, опираясь на прилавок, застеленный огромными полотнищами, на которых в беспорядке лежали винты и гайки; в глубине хибары виднелись стеллажи, полные тускло блестевших на солнце шестеренок. Несмотря на осенний холодок, мужчина был без рубашки, а грудь его блестела от пота.

— Привет. Где тут продают машины? — спросила Анья, стараясь не обращать внимания на похотливую усмешку незнакомца.

— Машины, ух ты! И зачем девчоночке вроде тебя машина? — Мужчина повернулся к хозяевам соседних ларьков, демонстрируя удивление и приглашая их поудивляться вместе. Те засмеялись.

Анья поджала губы.

— Мне нужен автомобиль.

Незнакомец еще выше поднял брови, но ничего не ответил.

— А что ты мне за него дашь? — поинтересовался с ухмылкой один из соседей-ларечников.

Анья направилась к тому, кто это сказал. Сначала мужчина все с той же ухмылкой выдерживал ее взгляд. Но когда Анья — под бодрые вопли и аплодисменты прочих торговцев — подошла ближе, высоко держа голову и холодно глядя ему в лицо, мужчина опустил глаза и скрестил руки на груди.