Истории замка Айюэбао - Вэй Чжан

Тем же утром в девятом часу Чуньюй Баоцэ постучал в его тонкую деревянную дверь бурого цвета. Ответа не последовало. В это время мимо проходил бородатый рыбак со снастями на плече:

— Он ушёл ещё пару часов назад, хотя вообще он полуночник.

— Поздно спать ложится?

— Так точно, по ночам всё книжки читает, — ответил бородач довольным тоном и пошёл дальше.

Чуньюй Баоцэ всего за несколько своих визитов в деревню обнаружил, что этот У Шаюань пользуется у местных большой симпатией, и в душе его вспыхнула зависть. Постояв немного у двери, он ушёл, но не сразу придумал, куда направиться. Если пройти отсюда на восток пятьдесят с чем-то метров, обогнув две хижины, можно добраться до временного пристанища фольклористки, но сейчас ему не пристало расхаживать где попало. Он предполагал, что их следующая встреча произойдёт так: деревенский глава У Шаюань сам предложит ему вместе навестить её, либо они каким-то образом случайно встретятся. Однако в глубине души у него был чёткий расчёт: когда он станет по-настоящему регулярным гостем в этой деревеньке, его встречи с ней будут как нельзя более естественными.

Он бесцельно брёл по переулку и сам не заметил, как ноги принесли его к тому дому. Подняв голову, он обнаружил, что стоит всего в десяти шагах от её хижины, и поспешно повернул назад. В момент, когда он меньше всего ожидал, из переулка, ведущего к магазинчику, быстро вышел У Шаюань и, увидев его, воскликнул:

— Председатель! А я как раз вас ищу…

Чуньюй Баоцэ не стал рассказывать, где он был, а лишь пригласил его к себе в гостиницу. У Шаюань помедлил:

— Пойдёмте лучше ко мне, там поудобнее; или, может, к Оу Толань заглянем? — И, не дожидаясь ответа, сам принял решение: — Нет, лучше всё-таки ко мне!

Судя по всему, У Шаюань заранее готовился к предстоящему разговору, поскольку, едва войдя в дом, Чуньюй Баоцэ увидел разложенные в гостиной фрукты и заваренный чай. Как только они уселись, У Шаюань пододвинул к председателю чашку и сказал:

— Господин Чуньюй, мне пришлось в срочном порядке разыскивать вас. Сегодня ночью приходили из соседней деревни, говорят, «Лицзинь» приняла окончательное решение и немедленно приступает к реализации проекта. Таким образом, Цзитаньцзяо оказывается зажата между деревнями и становится изолированным участком побережья. — Речь его то ускорялась, то замедлялась, он явно утратил самообладание.

Чуньюй Баоцэ удивился тому, насколько хорошо этот человек был обо всём осведомлён. Однако это было как раз то, чего он добивался. У Шаюань, похоже, разгадал его мысли:

— Наши три деревни связаны родственными узами, поэтому мы всё друг о друге знаем.

— Поэтому, почтенный, сейчас нужно срочно сделать выбор, — вырвалось у Чуньюй Баоцэ.

У Шаюань стиснул ладонями колени и посмотрел на него:

— Я же сказал, свой выбор я давно сделал.

Чуньюй Баоцэ отхлебнул чай. Снова тот же жасминовый аромат.

— Насколько я припоминаю, вчера ты просил меня о помощи. Очевидно, ты пытался прибегнуть к стратегии «ловишь бандитов — начинай с главаря». Ты ни на йоту не поверил в то, что я — правитель в добровольном изгнании, потому что я не в состоянии предъявить каких-либо доказательств. — И он протяжно вздохнул.

У Шаюань смотрел на него выжидающим взглядом, в котором, казалось, прыгали искры.

«А очкарик-то далеко не покладист», — подумал про себя Чуньюй Баоцэ. Он думал, как разрядить обстановку и сделать этот изначально напряжённый разговор более непринуждённым. Вертя в руке чашку, он сказал:

— Почтенный, возьми себя в руки, я сейчас же всё выясню. Пну хорошенько Чуньюй Фэньфана — я тебе вчера про него говорил, это мой внук. А пока давай поговорим о другом, я вижу, ты много чего хочешь рассказать. Стоит мне заговорить о Подтяжкине и этой бабе — его заместителе, как у меня тут же пропадает аппетит. Мы с тобой оба мужчины, и нам положено обсуждать наше великое дело, самоё-самое великое, которое днём и ночью занимает нас…

— Какое ещё дело? — озадаченно спросил У Шаюань.

Чуньюй Баоцэ, поменяв позу и усевшись поудобнее, наклонился вперёд:

— Если бы ты был владельцем гигантской корпорации, ну, скажем, такой как «Лицзинь», целыми днями занимался бы ею, не зная отдыха, но однажды, проснувшись среди ночи, обнаружил бы, что лишился супруги и тебе предстоит прожить остаток жизни в тоске и одиночестве, ты бы продолжал всё так же решительно отдавать корпорации все свои силы?

У Шаюань оторопел:

— Да как же так?

— Ваш покорный слуга именно в таком положении. Я говорил, что я холостяк, хотя, конечно, это совсем не важно; моя супруга сейчас живёт в небольшой деревушке у самой границы с Шотландией. Фактически она лишь мой боевой товарищ, а вовсе не жена. В женщинах я, конечно, недостатка не испытываю, но это лишь временные явления, ни о какой любви речи нет. Скажи мне, почтенный, как мужчина мужчине, нет ли и у тебя похожей печали? Я скоро перешагну важный рубеж своей жизни: мне исполнится шестьдесят, и я хочу всего лишь, чтобы у меня была своя женщина — думаю, для мужчины, который большую часть жизни провёл в лишениях и тяжком труде, я не так уж много хочу…

У Шаюаню показалось, что в глазах гостя блеснули слёзы, и он испугался. Собеседник, договорив, опустил голову, и в его вьющихся волосах стали заметны серебристые нити. У гостя были широкие плечи и мощная шея. В целом для его возраста он вовсе не выглядел дряхлым.

— Господин Чуньюй, не может быть, чтобы у вас всё было так плохо… — Он хотел хлопнуть гостя по плечу и уже занёс над ним для этого руку, но остановился.

Чуньюй Баоцэ посмотрел в окно:

— Но всё так и есть. Увидев тебя, приехав в этот тихий райский уголок, я ощутил настоящий подъём энергии. На самом деле мужчина, потерявший женщину, теряет энергию, и сил ему ни на что не хватает; чем старше он становится, тем это ощутимее, и если так и будет продолжаться дальше, то он просто сгинет. Дружище, это очень жалкий конец. Здесь, в твоём холостяцком жилище, я высказал всё, что было у меня на душе, и прошу тебя, почтенный, простить меня за это.

У Шаюань встал. Ему хотелось ненадолго покинуть гостя, и он сделал вид, что нужно долить воды в чай. Он отошёл к стоявшему рядом электрическому чайнику, в котором только что закипела вода, и присел перед ним на корточки, но так и не притронулся к нему. На душе скребли кошки, на глаза навернулись горячие слёзы.

— Ты веришь в любовь с первого взгляда? — На его плечо легла рука Чуньюй Баоцэ, который неслышно подошёл к нему сзади.

У Шаюань обернулся и сразу же пожалел об этом: его глаза обнажили всё, что было у него на душе, потому что уголки глаз отчего-то были влажными. Тяжёлая рука дважды хлопнула его по плечу, посылая глубокое успокоение.

— Дружище, мы с тобой оба стоим на пороге самого страшного и самого тяжёлого испытания в жизни мужчины, но наши мысли глупейшим образом заняты чем-то посторонним, к примеру, отношениями Цзитаньцзяо с «Лицзинь»! Да к чёрту это всё, забудь пока об этом, сначала давай подумаем о более важном! Я бывал здесь не единожды и, естественно, в курсе многих вещей. Я слышал, что ты независимо от времени года любишь встать пораньше, пойти на побережье и смотреть оттуда на тот остров, потому что там живёт кто-то, к кому ты очень привязан! Да, когда-то ты с первого взгляда полюбил женщину. Она, эта женщина, была совсем небольшого роста, а глаза такие… ммм… описать невозможно. Как говорится, «перчик маленький, да жжёт смертельно». Ради неё ты бросил всё, уехал из столицы, оставил родного отца и вернулся в эту деревню. Ты не ожидал, что… — Тут Чуньюй Баоцэ осёкся, так как У Шаюань встал и свирепо уставился на него. Председатель вернулся на своё место. — Прости, я перегнул палку.

Мужчины молча пили чай. Наконец Чуньюй Баоцэ нарушил молчание и заговорил о чае:

— Я такой в детстве пил. Очень странно, что за несколько десятилетий мне больше ни разу такой не попадался. Нет, наверное, я просто был невнимателен. Цзитаньцзяо напоминает мне о детстве. Мне бы очень хотелось рассказать всё по порядку, но тогда получится слишком долго. Ну ничего, ещё будет возможность; может быть, однажды я всё изложу на бумаге и подарю тебе книгу, и этот день не так уж далёк. Я веду себя слишком бесцеремонно. Когда посторонний человек вызнает о тебе всю подноготную, это просто наглость, однако должен отметить, деревенские рассказали мне сами, потому что они тебя любят и беспокоятся о тебе.