Новогодний детектив. (Не)выдуманные истории - Коллектив авторов

– Кок уже встал. Пусть он с помощником перенесет содержимое из мясной камеры в рыбную, а я найду фиттера, – сказал я. – Надо добраться до поврежденной трубки и запаять ее, чтобы снова камеру запустить.

– Хорошо, Рома, – ответил Андрюха, – я скажу повару.

Фиттер как раз спускался на завтрак – я поймал его на трапе. Слепцов окинул фронт работ, почесал затылок.

– Тут такое дело, Ромыч. Я не смогу устранить течь – у нас серебряных электродов нет. Это ж медная трубочка, ее больше ничем не запаяешь.

– То есть как это – электродов нет? Еще месяца не прошло, как новую пачку получили. Они, конечно, дорогие, и греки дают их нечасто, но ведь и работ, где они нужны, я что-то не припоминаю в последнее время.

– Угу. Вот только вчера я открыл ящик, где обычно хранил электроды, а серебряных не было. И нигде не нашел, всю токарку перерыл – нету.

– Твою ж… – витиевато вырвалось у меня.

– Отож.

– Кто знал, где ты хранишь электроды?

– Да все из машины знали.

– Снова диверсия?

– Не знаю, Роман Романович. Я в этих делах не понимаю. Вот проточить или заварить чего – это ко мне, а на следователя я не учился.

– Ладно, занимайся пока работой на палубе. Там старпом говорил, что переходные мостики у пятого трюма восстановить надо.

– Да, в курсе. Я возьму кадета, чтобы помог железяки тягать?

– Бери, конечно. Скажешь Беке, что я распорядился. Машину позже домоет.

Сергеич пил кофе мелкими глотками, Андрюха сербал чай шумно, наслаждаясь каждым глотком. Кофе-тайм [15] мы втроем обычно проводили в ЦПУ. Я, почти не замечая вкуса, пил из большой чашки растворимый кофе с молоком – мысли постоянно крутились вокруг этих загадочных происшествий. Что-то я упускаю.

Вот только что?

– Знаешь, Рома, я вот о чем подумал, – нарушил молчание Андрей. – Тот, кто пробил трубочку с фреоном в мясной камере, хотел, чтобы рефка перестала работать. Думаю, что причина в дедовом цветке. Кто-то очень не хочет, чтобы старший механик доставил своей жене этот подарок.

– Согласен. Хотя, как по мне, это странный способ уничтожить орхидею. Что стоило просто сломать цветок?

– Возможности не было. Дед почти всегда находится в своей каюте, да и запирает ее. Он живет выше нас, на палубе «D», рядом с каютой капитана. Посторонний может легко засветиться. Штурманы часто к капитану бегают днем, а ночью дед точно в своей каюте.

– Хорошо. Но ведь цветок перенесли в рефку. Если диверсант проник в мясную камеру, то он легко мог попасть и в камеру с цветком. Кстати, как он мог это сделать? Ключи от камбуза, откуда можно добраться до камер, есть у кока, его помощника и старпома.

– Ты забываешь о видеокамере и мастер-ключе, который имеется у деда и, скорее всего, у мастера. Диверсант побоялся напрямую портить цветок. Хотя на деле ничего трудного – зайти, прикрыть видеокамеру, чтобы не было видно лицо, и плеснуть кислоту в горшок.

Илья Шиловский, наш пятидесятилетний капитан, теоретически мог знать, как испортить кондишку и рефку. Но представить мастера крадущимся ночью по трапу в рефку у меня категорически не получалось.

– Мастер-ключ можно изготовить из обычного ключа, – сказал я. – На прошлом балкере [16] я сам сделал такой, когда от каюты потерял. Там ничего сложного – любой ключ из однотипной партии перетачивается надфилем максимум за двадцать минут. Только и нужно, чтобы в руках был оригинал мастер-ключа.

– Я знаю, что у деда такой висит на переборке при входе в каюту, которую он не запирает днем. И об этом в курсе почти все. Любой из машинной команды мог на часик позаимствовать ключ. Дед бы и не заметил пропажу, он ведь редко им пользуется. Да и копию, скорее всего, могли сделать заранее – с месяц назад, например. Так, на всякий случай.

– Хорошо, допустим, злоумышленник выбрал время, сделал копию ключа и пробил трубку, чтобы выпустить из системы фреон. Мы снова возвращаемся к вопросу: а на фига козе баян? Зачем такие сложности, если можно сломать цветок или плеснуть на него кислотой, как ты сказал?

– Вот поймаем диверсанта, надаем ему по одному месту и спросим, – пошутил Андрюха.

Сергеич, который до этого момента молча пил кофе, неожиданно произнес:

– Ребята, меня вот еще что смутило. Во-первых, как диверсант сумел плеснуть водой на комп и не попасться никому на глаза? Ведь сигнализация должна была сработать почти мгновенно.

– Допустим, злоумышленник остался в кондишке, – начал я размышлять. – Дверь же была прикрыта, когда я пробежал мимо нее, направляясь в машину, чтобы выключить сигнализацию. Затем он быстренько поднялся по трапу к себе в каюту…

– И по дороге почему-то не встретил меня или еще кого-то – Реброва, например. Это же риск – сигнализацию могли слышать многие. Но диверсант ни на кого не наткнулся, если, конечно, Ребров или я не являемся этим диверсантом.

– Фиттер еще был, – сказал Андрей.

– Толик увидел тебя, Сергеич, выходящим из каюты, когда сигнализация еще не сработала. И после этого он все время находился у себя, если не соврал, конечно.

– Не соврал. Правда, Слепцов видел меня не выходящим, а входящим в каюту. Но это не важно. Сигнализация сработала максимум через минуту. Толик, как и я, физически не мог сотворить диверсию, если, конечно, мы каким-то образом не остановили время. Но это уже из области фантастики. Да и зачем нам цветок у капитана портить? Как, впрочем, и всем остальным.

– А во-вторых? – спросил Андрей, и мы с электромехаником недоуменно посмотрели на него. – Сергеич, ты сказал: «Во-первых, как диверсант сумел плеснуть водой на комп…» А что во-вторых?

– А, ну да. Во-вторых, я не пойму одного малозначительного факта. Если плеснуть на PLC воды, то жидкость никак не сможет протечь на палубу, где мы с тобой, Ромыч, нашли лужицу. Я потом специально проверял – не попадают туда капли. Такое впечатление, что злоумышленник перед диверсией просто вылил часть воды себе под ноги. Ну ведь бред же.

– Бред, конечно, – сказал я. – Хотя, может, диверсант нервничал, открутил пробку и случайно пролил воду на палубу. Но что-то маловероятно. Еще эти разноцветные крошки. Ребров идеально подходит, но почему-то я верю, что он не виноват. Вода и крошки. Черт, ответ где-то рядом, я это чувствую. Кстати, Андрюха, вчера с утра у тебя был очень помятый вид. Бухал в одиночку, что ли? Стоп, почему в одиночку? Сергеич! Так это ты в каюте третьего механика пил водку?

– Ну вот, Сергеич, нас разоблачили. Рома, ты случайно профессией не ошибся? Тебе бы где-то в ментовке работать. Шучу. Ты же честный, взятки брать не умеешь, пропадешь. Тут хоть платят нормально.

– А меня чего не позвали, алкаши?

– Так ты же на вахте. Никак нельзя. А вдруг с главным что-то? А вахтенный пьян. Тебе оно надо?

– Согласен, да я бы и отказался.

– Вот именно.

– Ладно, ребята, я полез в трюма́, нужно проверить вотер ингрис [17] – работа сама себя не сделает, – сказал Сергеич, покидая ЦПУ.

– Ну так что решили? Будем ждать, пока диверсант снова не проявит себя? – спросил Андрей.

Я задумался, ухватившись за ускользающую мысль.

– Если все дело в цветке, то этот гад заявится ночью в ЦПУ и сломает кондишку. Придется мне сегодня, как обещал, с матрасом переселиться сюда. Устрою ему горячую встречу.

– Друг, тогда я тоже туточки переночую. А то диверсант явится, спросит, что ты делаешь здесь, а тебе и сказать нечего. А я ему объясню в лучшем виде, что он неправ.

– Спасибо, Андрюха, только пить водку не буду, не надейся.

– Ша, парниша, сухой закон – только кофе или чай. С тортиком. Хотя нет, тортик Серега доел.

– Тортик, крошки, вода, орхидея… Андрюха, я понял, кто диверсант. Но его надо поймать с поличным, иначе ничего не докажем. В подсобке есть парочка старых матрасов, нужно придумать, как пронести их в ЦПУ незаметно.