Простые решения. Свиток первый
Глава 1
Вы когда-нибудь смотрели кино? Глупый вопрос, конечно, смотрели. А кино, которое длится четыре месяца? Кино, которое вы не можете выключить и отвести взгляд от просмотра? А мне пришлось.
Четыре чёртовых месяца мой разум, моя душа заперты в теле мясного голема. И я не могу ни на что повлиять. Даже поднять руку и протереть глаза. Да я и почесаться не могу!
Что такое мясной голем? Это человек, выращенный с младенчества в очень строгих условиях, напичканный алхимией так, что его разум и душа разрушены без возврата. А взамен утерянного этот, по сути, биоробот получает невероятную силу, реакцию и нечеловеческую выживаемость.
Не помню, как я умер, вот нет этого воспоминания в моей памяти. Ехал в метро на обычную офисную работу, вспышка, удар по ушам и темнота. Темнота, которая длилась, казалось, вечно, и которую нарушил чей-то чужой взгляд. Взгляд, который выдернул меня из «ничто» и запихнул в это тело. Тело, которое мне неподвластно. В чужой мир, похожий на страшную восточную сказку.
Первое моё воспоминание в этом мире: бескрайняя пустыня, торговый караван, который словно сошёл с экранов фильма о древних, давно забытых временах, костёр, горящий в ночи, и странный старик, который подошёл к одинокому огню, разделил хлеб с караванщиками, посмотрел на охраняющего покой торговцев голема и по какой-то причине выдернул мою душу из темноты посмертия.
А потом этот странный путник, от которого буквально веяло невероятной мощью, просто ушёл. Ушёл в глубину пустыни, туда, откуда люди обычно не возвращаются. А караванщики словно тут же забыли об этом старике, будто его и не было никогда. Как же я хотел крикнуть в спину этому странному старцу. Узнать, что он сделал. А главное — зачем. Да, у меня были тысячи вопросов, но вот беда — я не мог их задать, потому как тело мясного голема меня не слушалось.
Единственное, что я могу, — это наблюдать. Наблюдать за тем, как тело, в которое вселилась моя душа, подчиняется чужим приказам. Наколоть дрова, разгрузить или загрузить повозки, охранять, убивать — хищных зверей, монстров и… людей. Тех, на кого укажет глава каравана, тот, у кого на шее висит управляющий амулет, и чьи распоряжения мясной голем выполняет без малейших сомнений. Впрочем, он и не знает такого слова — «сомнения», вернее, слово-то знает, конечно, но совершенно не понимает его значение.
И на всё это я вынужден смотреть вот уже четыре месяца. Проживать чужую жизнь. Хотя можно ли назвать жизнью существование голема? Проживать и не иметь возможности ни на что повлиять.
Пытка.
Пытка, которой позавидовали бы самые умелые палачи.
Через месяц я уже выл на луну. В фигуральном смысле, конечно. Через два готов был отдать всё, лишь бы меня вернули в темноту посмертия. Через три, когда то тело, в котором находится моя душа, по приказу караванщика вырезало целую деревню вместе со стариками, женщинами и детьми, я попробовал убить «себя», но не смог — не то что поднять руку, а даже моргнуть по своей воле. И вот идёт четвёртый месяц, и я смирился.
Я не герой, не ветеран боевых действий, я обычный офисный клерк. Моя профессия — логистика, и я оказался банально не готов ко всему этому… Этому… Существованию. В прошлой жизни я был совершенно мирным человеком и дрался-то всего два раза в жизни, да и то в школе. Меня не готовили к переселению душ! Всего четыре месяца потребовалось, чтобы сломить мою волю и признать очевидное — я только зритель. Наблюдатель, который не может ни на что повлиять.
— Стой на месте. Не вмешивайся в мои дела. Ожидай, пока я к тебе обращусь. — Приказ главного торговца заставил моё тело замереть, прервав течение мыслей.
Вот уже три месяца караван, который охраняет мясной голем, в который попала моя душа, движется по дорогам и трактам Небесной Империи, всё дальше и дальше удаляясь от пустыни, которая породила «моё» тело.
Хотя, какой это караван, какие торговцы? Шпионы они. Империя слабеет, и племена пустыни планируют большой набег на пограничные города. И чтобы этот набег стал успешным, надо выведать расположение гарнизонов, состояние дорог, насколько сильна стража, где располагаются лагеря имперской армии.
Откуда я это знаю? Так никто не стесняется обсуждать даже самые секретные тайны в обществе мясного робота — больше машины, чем человека, существа без грамма свободы воли.
«Не вмешивайся в мои дела» — я знаю, когда звучит такой приказ. Он означает, что сейчас глава каравана начнёт ругать кого-то из работников. Я помню, когда ещё не вышли из пустыни, один из караванщиков что-то не то сделал, и мешок с дорогими орехами порвался, рассыпав своё драгоценное содержимое по песку. Тогда главный караванщик буквально взорвался и заорал на провинившегося: «Да тебе голову надо оторвать и в задницу засунуть!» Доля секунды — и воспринявший это восклицание, как приказ, мясной голем всё выполнил в точности. То есть оторвал голову нерадивому работнику и засунул, куда «приказано». Кровищи было… Если бы меня могло стошнить тогда, то стошнило. Без вариантов. Но я просто вынужден был на всё это смотреть и биться внутри чужой головы, словно бессловесная птица в клетке.
Даже сейчас, вспоминая всё это, меня мутит и хочется забыть произошедшее, а ведь прошло уже три месяца с того случая.
Полчаса назад караван сошёл с безопасного тракта и углубился в лесную чащу, остановившись на ничем не примечательной поляне около ручья. Насколько я знал, именно здесь была назначена встреча с ещё одним шпионом. И надо же такому случиться, что один из работников не уследил за повозкой — та подпрыгнула на кочке, затем влетела колесом в яму, и задняя ось с сухим хрустом переломилась пополам.
Вообще-то сходить с тракта опасно. Этот мир кишит монстрами, духовными зверями, злобными духами, нежитью и прочими мерзостями, смысл жизни которых, как мне казалось, — сожрать как можно больше людей. Но сейчас была середина дня, да и до защищённого магией, отпугивающей всех этих чудовищ, тракта совсем недалеко. К тому же в этих местах вроде как нет монстров, с которыми не справился бы мясной голем. Вот и рискнул главный шпион назначить тайную встречу на лесной поляне.
— Криворукий выкидыш верблюда! — заорал главный караванщик на нерадивого возницу. — Да чтоб тебя сношали ослы! Да я найду твою мать и отдам её Бин Жоу!
Бин Жоу — это я, а точнее, моё тело. Буквальный перевод имени — «мясной солдат». Что говорить, подходит.
— Быстро взял и всё испра…
Договорить главный караванщик не успел. Вырвав клок мяса из его шеи, показалось стальное острие стрелы. Широкое такое, проржавевшее, но при этом светящееся тёмно-красным светом.
Убить практика седьмой ступени Становления Тела не так просто, и даже подобная рана не лишила его жизни сразу. Он дёрнулся, зажимая рану, развернулся ко мне, его пальцы сложились в знак приказа… Точнее, попытались сложиться, но не успели — ещё одна стрела срезала ему пальцы и вонзилась в край повозки, расколов дюймовую доску пополам. А третья стрела разрубила позвоночник, добив главного караванщика. Как по мне, добила слишком быстро и милосердно. Я бы убивал его медленнее, наслаждаясь каждой секундой.
Разумеется, я видел полёт этих стрел, но моё тело, следуя озвученному ранее приказу, даже не дёрнулось, с полнейшим равнодушием наблюдая за развернувшейся на поляне бойней. Из лесной чащи неровным строем вышел десяток цзянши. Неупокоенные мертвецы. Эти когда-то явно были солдатами. Их гниющую плоть покрывали остатки доспехов, в руках девяти классическое вооружение старой империи: боевые копья и прямые мечи-цзянь. Лезвия клинков и копий ржавые, со сколами, но оружие тускло светится всё тем же тёмно-красным. За спинами бывших солдат, а ныне неупокоенных мертвецов, возвышаясь почти на голову, стоял массивный скелет с длинным, в его рост, луком и пускал одну стрелу за другой.
В караване было пятнадцать человек: возницы и помощники торговца. Обычные люди, не практики. И каждая стрела, выпущенная скелетом, уносила жизнь одного из них. Когда мёртвые мечники подошли к повозкам, всё уже было кончено.
