Свиток первый (СИ) - Зайцев Александр А.

На любом рынке Империи Бин Жоу возвышался над толпой, словно штурмовая башня над городскими стенами. Даже самые рослые стражи и воины едва доставали ему до плеча, а простые жители — и вовсе до середины груди. Точнее — теперь моей груди.

Когда впервые увидел тело, в которое занесло мою душу, подумал, что угодил в оболочку мифического Конана-варвара: чудовищная даже на вид сила, лицо, будто высеченное из камня, длинные чёрные волосы, собранные в хвост, и глаза — холодные, чистые, цвета горного льда, которые смотрят прямо в душу, выдёргивая наружу самые тёмные и древние страхи у всякого, кто осмелился бы встретить этот взгляд.

Но даже для того монстра в человеческом обличии, каким я сейчас являюсь, удаляться далеко от торгового тракта опасно, потому как в этих лесах встречаются чудовища, способные убить даже это тело. Особенно с учётом того, что я пока далеко не в полной мере могу двигаться так, как это делал оригинальный Бин Жоу.

С обычными действиями — такими, как ходьба, бег, прыжки, взмахи руками — у меня нет проблем, но вот всё остальное: боевые навыки, применение магии — требует мысленной команды. А это плохо, потому что, насмотревшись на действия голема, я понимаю: сражаться нужно интуитивно, и любая посторонняя мысль во время боя может стать последней.

Даже не знаю, сколько мне предстоит тренировок, прежде чем я смогу хотя бы приблизиться к той боевой эффективности, которую показывал мясной голем, пока мой разум был заперт в его голове.

С каждым шагом, с каждым пройденным метром я двигаюсь всё увереннее. Первая эйфория, затопившая меня при обретении свободы, постепенно тускнеет, и я отчётливо понимаю, в какой сложной ситуации оказался.

Вокруг меня чужой и невероятно опасный мир. Здесь правит сила и монстры, причём некоторые из них способны уничтожить целый город и перебить всех его жителей. Хорошо ещё, что за четыре месяца невольного заточения я успел понять, по каким правилам он живёт. Но не сказал бы, что эти знания меня радуют: слишком необычен и страшен этот мир, особенно для обычного офисного клерка, которым я был, кажется, совсем недавно.

Да, я обрёл новую жизнь и долгожданную свободу, но, чтобы сохранить их, нужно действовать обдуманно и не допускать ошибок. Главная цель сейчас — не быть раскрытым. А опасность более отдалённая, но пугающая куда сильнее, в том, что, благодаря памяти Бин Жоу, я знаю: в далёком пустынном оазисе, спрятанном от чужих взглядов в гористой местности, есть флакон с кровью моего нового тела. И тот, кто создал Бин Жоу, потратив на это невероятное количество ресурсов и более восемнадцати лет, из этой крови может изготовить новый управляющий амулет и снова подчинить это тело своей воле, а мой разум вновь запереть в клетке чужого черепа.

Нет, я, скорее, сам отрублю себе голову, чем позволю ещё раз такому случиться. Лучше смерть, чем роль бессловесного зрителя! И это не пустые слова. Я действительно так поступлю, если возникнет угроза пленения разума.

Но есть и обнадёживающие воспоминания. Я знаю, что даже если будет создан новый управляющий амулет, для его активации нужно прикоснуться к моему телу. А тот оазис находится очень далеко от того места, где я сейчас. Очень далеко, в нескольких десятках суточных переходов. Ещё немного успокаивает то, что мастер-алхимик, практик какой-то заоблачной Ступени, создавший Бин Жоу, никогда лично не покидает своего оазиса. Против него у меня не было бы и тени шанса, но, скорее всего, по мою душу он отправит кого-то из своих помощников.

А в том, что Бин Жоу попытаются вернуть, как только поймут, что он не появился после гибели каравана в указанном месте, у меня нет сомнений. В моё нынешнее тело вложены такие деньги, что его цена превышает вес в чистом золоте. А такими активами никто разбрасываться не будет.

И смерть мясного голема не инсценировать: тот самый флакон с кровью, что хранится в оазисе, не даст себя обмануть. Этот волшебный фиал «чувствует искру жизни» того, чья кровь в него помещена, что делает любую инсценировку бессмысленной.

Может, выйти к людям и рассказать о том, что пустынные племена готовят большой набег? Поведать о чудовищных опытах, которые ведёт «старец в горах», тот самый алхимик, который создал Бин Жоу?

Наивно и отдаёт попыткой мыслить в рамках земных норм. Тут в лучшем случае никто мне не поверит. А в худшем… Найдут мага разума на пару ступеней выше моего нынешнего тела и выпотрошат мою память, словно выброшенную на берег рыбу. Выпотрошат так, что ни о каком сохранении личности не будет идти и речи.

Да и какое мне дело до каких-то набегов? Мне бы свою жизнь и свободу сохранить. Вот о чём нужно думать в первую очередь. А нашествия кочевников Небесная Империя переживала не одну сотню раз, переживёт и новое. Да, будет война, будут жертвы, но не в моих силах это предотвратить. И даже если я смогу донести до заинтересованных людей весть о надвигающейся опасности, то это изменит только то, что жертв будет больше со стороны кочевых племён пустыни, а не среди жителей Империи. Но всё равно, жертвы будут в любом случае.

Возможно, я всегда был конформистом и приспособленцем, но фраза «своя рубашка ближе к телу» мне куда роднее, чем пафосное превозмогание во имя всего хорошего и против всего плохого. И приоритет для меня однозначен: сперва сохранить свою жизнь и свободу, а всё остальное — по остаточному принципу.

Нет, если бы речь шла о сохранении жизни моих близких, я, возможно, пришёл бы к другим выводам. Но в этом мире у меня нет близких людей. Нет не только семьи, но и друзей, и даже просто хороших знакомых. Я здесь чужак. Чужак, которого сожрут с потрохами, если оступиться или проявить хотя бы малейший намёк на слабость и неосторожность.

Первым шагом в исполнении моего плана на выживание было создать иллюзию того, что мясной голем действует по заложенной в него программе. Поэтому я и зашагал строго на запад, в сторону Великой Пустыни. Сумка с едой на плече, дадао за спиной, в руках чудовищная алебарда. Бегом было бы быстрее, но если я изображаю мясного голема, выполняющего задание, то и двигаться должен, как он. Бывшее тело Бин Жоу лучше знало, как оптимально выполнить приказ: бег тратит силы, создаёт лишний шум, оставляет глубокие следы. Самый рациональный способ — быстрый шаг.

Ритмичный, устойчивый, выверенный годами тренировок шаг. Ноги голема — нет, мои ноги — сами нашли лучший темп: длинный, размашистый, почти бесшумный на мягком ковре мха и прошлогодней хвои. Тело слегка покачивалось в такт, словно маятник, но центр тяжести не смещался при этом ни на градус. Какой же это кайф — идти по своей воле, а не безвольно наблюдать за чужими действиями! Несмотря на висящую надо мной угрозу, я наслаждался каждым мгновением вновь обретённой свободы.

Лес смыкался вокруг, стволы вековых дубов и стройных сосен вставали стеной. Я шёл не прямо, а с лёгким смещением к северу — туда, где, по смутным воспоминаниям из дней плена, должен был проходить тракт. Главная дорога, охраняемая имперскими талисманами, отпугивающими монстров и нечисть. Опасное место для беглеца? Возможно. Но это — необходимый штрих в моей картине. Но и на сам тракт выходить нельзя — так гласил вложенный приказ. Это было «нужно», чтобы избежать возможного досмотра со стороны патрулей.

Как бы силён ни был голем, если он будет двигаться по лесным глубинам, ему придётся постоянно сражаться с монстрами, что могло привести к гибели и, как следствие, срыву возложенной на Бин Жоу миссии. Значит, он должен был идти по оптимальной траектории — параллельно тракту на таком расстоянии, чтобы его не заметили люди, но при этом не докучали различные твари.

Я был уверен: законспирированный агент, появившись на поляне с остатками каравана, обязательно проверит, есть ли следы выживших. И он их получит — тяжёлые, чёткие отпечатки сапог мясного голема, уверенно идущего на запад. Туда, куда вела его базовая установка, выше любого приказа мертвеца, мнившего себя истинным владельцем этого тела. Приказ требовал вернуться к оазису, где это тело вырастили и обучили. Вот и пусть гонятся за призраком, тратят силы, а я сделаю всё по-своему.