Ромашка для Сурового Орка (СИ) - Сафина Анна

Лицо орчанки темнеет, и она отшатывается, неверяще глядя на вождя. Вот только она быстро приходит в себя и быстро качает головой.

— Нет! Я не согласна! Я имею право требовать бой кровью!

Вокруг начинают шептаться активнее, количество народа увеличивается, а я непонимающе перевожу взгляд с орчанки на Иргкхана.

— Бой кровью? — переспрашиваю я, глядя на окаменевшего орка, который буквально превращается в неподвижную статую.

Орчанка кидает на меня победный взгляд, скалится и делает в мою сторону шаг.

— Пошла прочь, Грыых! — ревет орк, задвигая меня себе за спину. — Никакого боя! Я запрещаю своей жене участвовать в подобном. А ты немедленно пойдешь чистить нужники!

Я касаюсь ладонями обнаженной напряженной спины Иргкхана и оглядываюсь по сторонам. Многие самцы неверяще и неодобряюще посматривают на своего вождя, а вот самки окидывают меня презрительными взглядами. Настроение в племени меняется, но услышать, о чем говорят орки, я не успеваю.

Иргкхан хватает меня за талию и почти на себе тащит в свой шатер, скрывая нас от посторонних глаз. А меня никак не отпускает ощущение, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

Шатер я осматриваю мельком, подмечая, что внутри всё выглядит так же богато и добротно, как и снаружи. Привычных столов, стульев и кровати нет, вместо них низкий круглый столик, топчаны и шкуры в углу. На последние я смотрю с отвращением, прекрасно понимая, кто на них лежал до меня.

— Что за бой кровью? — спрашиваю я орка, когда он замечает мой взгляд на шкуры.

— Я делил шкуры с Грыых, — нехотя отвечает он мне и добавляет: — Сегодня же заменю их на новые.

Внутри разливается тепло от его слов, но я всё равно хочу узнать ответ на свой вопрос.

— Как моя бывшая самка, по традициям орков она имеет право вызвать новую на бой до первой крови, чтобы отвоевать свое право снова занять место подо мной.

Морщусь, услышав последнюю фразу.

Подо мной.

Орки даже в повседневных предложениях демонстрируют, какое место должна занимать в их жизни самка.

— Даже если орк женился?

— Такое редко происходит. Обычно орчанки не пользуются этим правом, уважают выбор самцов. Не понимаю, что нашло на Грыых, она разумная самка, — морщится Иргкхан, оскаливается, а я не удивляюсь тому, что Грыых не захотела терять свой статус.

Снисходительно глядя на мужчину, я в очередной раз удивляюсь тому, какие они порой наивные.

— Ты не будешь драться! — ревет грозно орк и смотрит на меня хмуро. — Грыых — одна из сильнейших самок племени.

— Боишься, что придется от меня отказаться?

— Я от тебя никогда не откажусь, женщина. Но Грыых может не рассчитать силы и покалечить тебя. Этому не бывать!

Внутренняя пружина напряжения отпускает меня, когда я понимаю, что Иргкхан не отпустит меня даже из-за традиций, но ситуация с этим боем никак не выходит из головы.

— Что будет, если женщина отказывается от боя кровью?

— Ты не отказываешься, — поправляет меня орк. — Это я запрещаю тебе участвовать.

— Иргкхан!

Он скалится, но добреет, когда я требовательно произношу его имя.

— Отказавшаяся самка признает себя тем самым слабачкой, а слабость орки презирают. Но на тебя никто и косо смотреть не посмеет, ромашка. Никто!

Я пропускаю мимо ушей его «ромашка», а сама с мрачным предчувствием смотрю на сильного, но такого наивного орка. Если самцы племени безоговорочно подчинятся своему вождю, то вот с самками дело обстоит совсем иначе.

Глава 13

Жизнь в племени орков оказывается не такой, как я себе ее представляла.

В Империи говорят, что женщины здесь не считаются за полноправных членов общества, что всем заправляют жестокие самцы, которые держат своих женщин взаперти, запрещая им выходить из шатра, но на деле всё совсем не так.

Женщины передвигаются по племени свободно, а мужчины относятся к ним со всем уважением. А уж дети любого пола для всего племени и вовсе священны, ведь они продолжение всей расы орков.

Девочками по достижению пяти лет занимаются преимущественно мамы, от которых те перенимают опыт, как вести хозяйство, готовить, разделывать шкуры, разводить огонь, чтобы в будущем стать хранительницами очага.

Мальчики же учатся у отцов верховой езде на турах, владению дубинками, метанию ножей и даже стрельбе из лука, чтобы стать сильными воинами и защитниками всего племени.

И то, как трепетно отцы и мужья относятся к своим детям и внукам, помогают каждому члену племени, заботятся друг о друге, вызывает у меня двоякие чувства.

С одной стороны, у меня в груди ноет от того, что я никогда не получала такой заботы, ведь семьи у меня никогда не было. А с другой, я осознаю, что не смогу вписаться в племя.

Мало того, что я полукровка, в чьих жилах течет кровь исконных врагов орочьего племени, так еще я для них прокаженная слабачка, которая не ответила согласием на вызов.

Когда Иргкхан представил меня всему племени на следующий день после приезда, я на секунду допустила мысль, что мне стоит забыть о прошлой жизни и позволить себе быть женой орка, родить ему пару детишек и влиться в жизнь орков, но вскоре я понимаю, почему этого не случится.

При Иргкхане все мне кланяются, как его жене, ведь если вождь сказал, что я его жена, значит, так оно и есть, но я вижу, что они меня своей так и не признали.

Шушукаются на орочьем, когда я прохожу мимо. Знают, что я понимаю только всеобщий, поэтому издеваются морально.

Так что мое желание сбежать отсюда обратно в Империю никуда не девается.

Всего лишь на несколько дней я позволяю себе забыться и наслаждаться вниманием и ласками своего орка. Тянусь к его теплу, словно цветок, нуждающийся в тепле и любви, и откладываю побег на более подходящий день.

Но наступает он гораздо раньше, чем я того хотела.

— Через неделю меня вызывают на совет племен, лашими, — урчит Иргкхан после близости.

Я лениво поднимаю голову с его груди и смотрю на него вопросительно.

— Я с тобой?

В моем голосе отчетливо звучит надежда, и меня это начинает беспокоить.

Орк настолько хорош в постели, а я так не искушена, что и сама не могу оторваться от новых шкур, каждый раз с предвкушением ожидая возвращения своего мужчины.

— Нет, ромашка, там слишком много чужих свободных самцов других племен, — напряженно отвечает Иргкхан, и я едва сдерживаю улыбку, уже заметив, насколько он ревнив. — Вот родишь мне пару орчат, тогда и возьму тебя с собой на совет. Еще и на ярмарку съездим, она проходит всего раз в год в долине поющих барханов.

Орк мечтательно скалится, поглаживая меня одной рукой по бедру, и, снова возбудившись, опрокидывает обратно на шкуры.

Тело поет, отдаваясь во власть орка, и я выгибаюсь, когда губы Иргкхана обхватывают поочередно то один сосок, то другой.

— Скоро они наполнятся молоком для моих детей, — мечтательно тянет орк, поглаживая мои груди, а я зажмуриваюсь, опасаясь смотреть на его лицо.

Больно, когда осознаешь, что этого никогда не случится, вопреки тому, что сердце вдруг желает того же.

Но вскоре я забываю обо всем, когда он снова целует меня везде с трепетом, разжигая во мне огонь страсти и вожделения, от которого всё сладко ноет между бедер.

— Ну же, — выдыхаю я, едва не трясусь от предвкушения, и все мысли снова вылетают из головы.

Покорно раздвигаю ноги, впуская Иргкхана в себя со стоном и всхлипываниями. Хнычу от его медлительности и понукаю коленями его бедра, чтобы не томил и наполнил меня собой.

— Моя сладкая девочка, — ласково скрипит сквозь зубы орк, наконец, вбиваясь в меня до упора. — Ш-ш-ш.

Мои складочки раскрываются, словно лепестки цветка, а внутри так распирает, что от переизбытка удовольствия я так сильно вцепляюсь в плечи своего орка, что на них явно останутся царапины от моих ногтей.

Но он, на удивление, с гордостью после рассматривает следы отметин на своей зеленой коже и не прячет их.