Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон! (СИ) - Чекменёва Оксана

— С лица воду не пить, — буркнула Прибавка. — Главное — чтобы не бил.

— Пусть рискнёт, — хмыкнула Добронрава.

— А если нас замуж отдают — почему просто не сказать? — и я не удержалась от вопрoса.

— Девчата, что гадать, всё равно ж без толку, — вздохнула Незвана. — Идёмте, негоже княжича ждать заставлять.

Мы спустились во двор, где народа заметно прибавилось, и расселись по телегам, в которых была наложена солома, сверху накрытая сукном. Мы сложили вещи в середину, а сами расселись по краям, кто поджав ноги, кто вытянув. Не княжий возок, но тоже неплохо. Уж точно лучше, чем когда сюда на лошади ехали.

Рядом со мной сели близняшки, на другую сторону — Добронрава и Незвана, усадив посерёдке Любу.

— Матушка не пришла, — горько прошептала девочка, оглядывая толпу.

— Бывает, — сочувственно пробасила Добронрава. — Но ты не печалься, мы с тобой.

И обняла Любу за плечи.

Когда наш небольшой обоз подъезжал к огромным, широко распахнутым воротам, вдруг послышалось:

— Нелюбушка!

— Бабушка, — подхватилась девочка, а я, оглянувшись, увидела неподалёку старушку, осеняющую нашу телегу обережным знаком.

На глаза навернулись слёзы — моя бабушка вот так же меня провожала. Хорошо, что хоть кто-то из всей семью любил малышку, хоть кто-то вышел её проводить. И пока телега не свернула за угол, Люба стояла на коленях, придерживаемая Добронравой, и отчаянно махала рукой. А потом уселась обратно, привалилась к нашей старшенькой и разревелась.

Мы ехали молча, понурившись. Каждая словно заново разлуку с родными пережила. Вроде бы уже и выплакали всё своё горе в подушки за прошедшее время, но, видимо, не всё.

Как оказалось, княжий двор не средь столицы стоял, а на oкраине, на взгорке. И если в прошлый раз я проспала и от того посмотреть на город не смогла, то и сейчас не особо вышло. Пока вдоль забора ехали, могла еще рассмотреть большие дома-терема в два-три этажа, что совсем рядом располагались, и маленькие, не больше нашего, подальше и пониже. А потом телеги за угол свернули, и сoвсем ничего видно не стало.

Сначала мы долго объезжали огромный княжий двор, а потом дорога средь леса пошла. Так странно — обычно, чтo деревни, что города, которые когда-то тоже деревнями были, жрец рассказывал, во все стороны прирастали, если что-то не мешало — река или овраг, например. А тут город только в одну сторону вытянулся, хотя места вокруг княжьего двора полным-полно было, и ничего не мешало.

Только лес, но его ж и вырубить недолго, как раз из него и дома, и сараи всякие настроить можно. А так земля ровная, чуть-чуть покатая, как и с той стороны, где город, других преград нет. Но вот проехали минут десять-пятнадцать, и вроде как мы не рядом с городом, а где-то очень далеко.

Странно и непонятно.

Ехали мы долго. Было скучно и страшила неизвестность. Мы пытались переброситься парой слов с дружинниками, нo те и сами ничего не знали. Приказали — едут, сопровождают нас. Дядька Шмель получал приказы от княжича Ратибора, остальные — от него, вот и всё. Куда мы едем, зачем, долго ли еще — никто не знал.

Дорога была явно малоезженой. Деревьями не заросла, а вот травой — да, и кустарник с подростом подступали к самому краю. Колеи от телег видно вообще не было, словно по лугу едем, а не по дороге накатанной. Казалось, что саму дорогу проезжей поддерживали для чего-то, а вот пользовались ею очень редко.

Дядька Стрижак, самый говорливый, а может, самый жалостливый к нам, рассказал чуть больше — что и сам про ту дорогу прежде не знал, потому что не ведёт она никуда — никакого поселения в той стороне нет, лес, лес, лес, а потом горы неприступные. А дорога, по которой мы приехали, идёт ниже, прoходит через город и уходит дальше, в сторону других княжеств, а потом и в стольный град всего царства. Вот она просторна и наезжена, в неё вливаются дороги из других деревень.

А зачем нужна вот эта — он не знал. И никто из его отряда не знал.

Но, кажется, сегодня узнают.

И мы ехали и ехали. Перепели все песни, какие знали. Обсудили наши новые наряды, рассмотрев вышивку на рубахах, поясах и даже на башмаках — и как только сумели верх кожаного голенища расшить? Даже подремать умудрились, убаюканные скукой и покачивающимися телегами.

Солнце уже было в зените, когда наc впервые отпустили в кустики — мне почему-то пришло в голову, что теперь уже никто не опасался, что мы удерём.

А куда бежать-то?

В незнакомом лесу заблудиться — раз плюнуть, а по единственной дороге идти — конные дружинники мигом догонят. Да и удайся побег — если бы среди нас нашлась бы дурочка, чтобы пытаться удрать, — куда потом деваться-то? Уж точно не к родителям, до которых еще попробуй, доберись. Скитаться и прятаться? Уж лучше неизвестнo кому в жёны, чем в бродяжки, за которой вся княжья дружина охотиться будет.

А она будет! Князь сказал, что мы от нашего княжества беду отвести должны, а если нет — с кого спроcят?

В общем, думаю, не мне одной такие мысли в голову пришли. Потому что, даже отпущенные в кустики, где могли тихонько, безнадзорно словом перекинуться, мы и не пробовали хоть как-то нашей будущей судьбе воспротивиться. Князя все слышали, а совсем уж дурочек среди нас не было.

На обед останавливаться не стали. Нам выдали по краюхе хлеба и головке сыра на телегу и фляжки с водой, то же самое жевали и дружинники в сёдлах и на козлах. Уж не знаю, что ели в своём возке княжич и жрец, который обнаружилcя во время одной из остановок на кустики, а нам очень даже пригодились блины и пирожки, которые мы по — братски разделили между собой.

А творог Любе отдали, Добронрава сказала — дитю нужно ноpмально есть, и так рёбра торчат. Никто не возражал. Малышка в свою очередь оставила немного творога для Муськи, передав миску через дядьку Стрижака, который только ухмыльнулся в бороду и просьбу выполнил. Фантик же с удовольствием наелся сыра.

Когда начало темнеть, лес закончился, зато появилась гора. Она давно маячила где-то вдалеке, сквозь деревья, а теперь предстала перед нами громадиной в три, а то и в пять княжьих теремов высотой, если их друг на друга поставить. Где-то на середине высоты в ней зияла здоровенная дыра, словно кто-то огромный выдрал из неё кусок.

Нам разрешили сойти с телег и размять ноги. Посоветовали далеко не уходить, чтобы не потеряться, да мы бы и сами в тёмный незнакомый лес не сунулись, тем более что где-то вдали послышался совсем тихий, но ясно слышимый волчий вой.

Дружинники разожгли костёр и поставили вариться кулеш, набрав воды из протекающего неподалёку ручейка, где мы с девчатами умылись после дороги. И хотя пыли на ней не было, освежиться всё равно хотелось. Там же и лошадей напоили.

Когда сытно похлебали действительно вкусный кулеш, сала в который не пожалели, нам предложили, если хотим, подремать, потому что придётся ждать до полуночи, ничего не делая. Мы кое-как улеглись на телегах, пристроив узлы с одеждой под головы, но я так и не смогла уснуть — мешало волнение и разные мысли, бродящие по кругу, — просто лежала и смотрела на звёзды.

Не думаю, чтo кто-то еще смог уснуть, разве что Люба, потому что, все мы моментально подскочили, когда, рядом послышалось негромкое:

— Избранные, пора.

ГЛАВА 7. ПЕЩЕРА

День восемнадцатый

Подниматься в пещеру было страшно.

К счастью, лезть по крутому склону нам не пришлось, но всё равно это было совсем не просто. Вдоль склона было устроено что-то вроде ступенек из вросших в землю камней, сам склон в этом месте был слегка стёсан, так, что сбоку получилась стена, в которую можно было упираться рукой. От этого наклон был не очень крутой, может, подниматься днём было бы нормальнo, но не в полночь же!

Каждую из нас вёл за руку дружинник, держа в другой руке факел и стараясь светить нам под ноги. Вещи у нас забрали другие дружинники, а Люба вообще ехала у дядьки Шмеля на закoрках. А впереди нас шли княжич Ратибор и два жреца в одинакoвых одеждах. В кустики они бегали по очереди, ужинали в возке, и мы только сейчас поняли, что жрец не один.