Скованная льдом (СИ) - Черная Нина

Никогда еще себя так пристально не рассматривала, почему-то захотелось пригладить волосы, хоть они и не выбились из косы, да подвести глаза, как Марфа баловалась временами. Я помотала головой и присела на край ванной. Какие мне подводки для глаз? Я же не умею косметикой пользоваться вовсе.

— Асенька? — раздался из комнаты голос Никодима, — ты тут?

— Да, — я подскочила и поспешила покинуть ванную.

Посох парил в самом центре комнаты и будто оглядывался, с его бедной мимикой сказать точно оказалось сложно. Он, завидев меня, подскочил и подлетел ближе, оглядел со всех сторон, хмыкнул и сообщил:

— С одежкой на тебя будет сложно.

— Почему? — удивилась я, продолжая прижимать полотенце к груди, будто посоху есть дело до моих прелестей.

— Все, что осталось у хозяина в закромах — больших, чем ты размеров. Уважает он девушек в теле. Нравится ему, чтобы было за что ухватить.

— А где моя одежда? — в голосе невольно проскользнула обида, — она же не совсем плоха.

— Для дара не очень, — если бы у посоха были плечи, он ими бы пожал, — особенно белье.

— А с ним что не так?

— Как у древней бабули.

Я вспыхнула, поджала губы и отвернула лицо в сторону выхода. Очень даже приличное у меня белье, пусть, не по новой моде, зато теплое и удобное. Марфа с Веселинкой, когда мода из города до нас дошла на бесстыдные вещи, первыми на базар побежали, к проезжим купцам. Я тогда только посмеялась, да головой покачала. Оказывается, надо было хоть поглядеть, как такое носить.

— Ладно, обожди тут немного, найдем тебе подходящее, — вынес вердикт посох и полетел к выходу.

— Никодим, — окликнула я возмущенно, — мне так и разгуливать в полотенце?! Не жарко тут все же.

Посох обернулся, вздохнул и выдал:

— Залезь в шкаф стенной, там есть халаты банные, так теплее будет.

И вновь я осталась одна. Зато, в пушистом халате с глубоким капюшоном и немного длинными рукавами, почувствовала себя защищенной, поэтому расслабилась и принялась собирать грязную посуду в кучу. Возникло желание тут же ее и помыть, но я не знала, уместно ли мыть посуду в раковине, а не в специальной мойке.

Поэтому я вздохнула, вернулась к кровати и присела на краешек, отчетливо понимая, что еще несколько дней в таком ритме, и я сойду с ума от безделья. Или умру от смущения, тут, что раньше настигнет.

По моим ощущениям, прошло не меньше часа, прежде, чем Никодим явился с ворохом разноцветной одежды. Как он ее тащил, я не поняла, ведь рук у посоха не было. Он сгрузил все это рядом со мной и гордо вскинул подбородок.

Я осталась сидеть, глупо хлопая глазами. От ярких цветов зарябило в глазах, а от многообразия вещей закружилась голова. Никогда столько не видела, даже у Марфы шкаф меньше забит платьями и платками.

— Ну, — протянул посох нетерпеливо, — чего ждешь? Выбирай, что по нраву, остальное в шкаф запрячем. На потом.

— Как это на потом? — опешила я.

Я ведь убедилась, что бог удовлетворит свои желания раз, да отпустит меня восвояси. Если в лесу не сгину, то домой вернусь почти невредимой.

— А ты думала, тут на сколько? — Никодим даже перестал подскакивать, навис надо мной и нахмурил ледяные брови, — на пару дней? Даже не мечтай, девы тут по неделе проводят, некоторые по месяцу. Если их больше трех за раз, то хозяин выбирает ту, или тех, кто больше по нраву.

Я сглотнула жесткий ком, а сердце от таких слов ухнуло раненой птицей вниз. На глаза навернулись слезы, но я запретила себе плакать. Это все ради будущего урожая и лета. Да не так уж Макар и страшен, если не думать, что он лютый бог.

— А что с девочками потом происходит? — поинтересовалась я, голос осип от волнения, поэтому пришлось откашляться.

Изо рта вырвалось облачко пара, а нос и щеки заколол легкий морозец. Неужели, это от близости Никодима?

— А ты и об этом не в курсе? — снова удивился посох, отодвигая от меня свою морду, стало тут же теплее.

Я отрицательно замотала головой. Не рассказывать же, что мы всей деревней уверены в том, что прошлых даров Черному богу нет уже в живых. Ведь ни одна из них за последние двадцать лет так и не вернулась.

— Так отпускает их хозяин, с приданным богатым, если понравилось все. Со средним, если не очень приглянулась ему девица, да с тем, с чем пришла, если совсем не приглянулась, — нехотя рассказал посох и тут же вернулся к одежде, — ну, не отвлекайся! Примерь вон то, пурпурное. Оно оттенит твои глаза.

Я вздохнула и постаралась не показывать, как сильно разнервничалась. Натянула на лицо фальшивую улыбку и стала рассматривать странного кроя платья. Одни из них отличались глубокими вырезами, другие — тугими шнуровками и жестким корсетом.

— О, чуть не забыл, — подпрыгнул выше прежнего посох и снова покинул комнату, пока я нервно кусала губу и мечтала вернуться домой, к работе и скромным платьям.

Я же протяжно вздохнула и плюхнулась обратно на кровать. В руки-то брать такие бесстыдные платья не захочешь, а мне одевать велят. Посох отсутствовал недолго, вскоре дверь отворилась с пробирающим до поджилок скрипом. Я ожидаемо вздрогнула.

Никодим, сияя, как начищенный самовар, ввалился в комнату с ворохом одежды, еще больше прежнего. Только, одежда показалась странной. Оплетенная кружевом, да на платья не похожая.

Посох свалил эту груду рядом с первой кучей и отлетел, снова нетерпеливо подпрыгивая.

— Выбирай платья, а под него исподнее подберем.

Я покраснела до кончиков ушей и несмело указала на первое попавшееся. Какая разница, какое? Они все для меня слишком откровенные. Я с большим удовольствием в халате бы осталась, раз моего платья вернуть не хотят. Только кто мне это позволит?

Платье, что я выбрала, оказалось приятного бежевого оттенка, в отличие от других ярких и пестрых. Оно переливалось перламутром, как редкий жемчуг, который мачеха хранила в своей драгоценной шкатулке и выдавала Марфе на смотрины. Я улыбнулась и продемонстрировала подобранную вещь посоху. Никодим задумался, хмыкнул и выдал:

— Ну, оно, конечно, простовато, но для тебя в самый раз.

Я решила не обижаться в этот раз на бестактный посох. Видимо, это бесполезно. Он, как раз, с помощью непонятной мне магии, вытянул из второго вороха одежды нечто полупрозрачное и кружевное, кораллового оттенка.

— А вот это ты оденешь под платье, — сообщил с самым серьезным видом.

Я думала, что покраснеть больше не удасться, но я ошиблась. Как только пар из ушей не повалил? На свободное пространство кровати легли две тряпочки, они представляли собой переплетение филигранных вязей, настолько тонким кружевом, что мне до такого уровня мастерства учиться и учиться.

— А куда мне это надевать? — выдавила я из себя сквозь силу.

— Как куда? — посох даже завис над полом от удивления, — ты не знаешь, как носить нижнее белье?

— Это белье? — голос ослаб, а я несмело протянула пальцы к тряпочкам, боясь порвать.

И это бесстыдство мне надо надевать на себя?! Даже в самом страшном кошмаре не думала, что когда-нибудь подобное в руках держать буду, а тут одевать. Но, вспомнив родных, я прикрыла глаза и выдохнула. На какие жертвы только не пойдешь. Радовало, что сверху будет платье.

Облачившись в ванной в такие смущающие и стесняющие движения вещи, я, насколько смогла, перевела дыхание, успокоила бешено колотящееся сердце и посмотрела на свое отражение в зеркале.

На меня уставилась испуганными глазами довольно милая девушка. Платье идеально облегало фигуру и подчеркивало все мои достоинства. Груди приподнялись из-за лифа, а декольте демонстрировало заманчивый вырез. Так подумала бы Марфа, но я считала, что такое можно показать только мужу. Прикрыла глаза, стараясь не смотреть на свои пылающие щеки и блестящие глаза. Потому что в них я разглядела что-то похожее на предвкушение, сердце в волнении забилось, а по телу побежали мурашки. И это только от того, что я представила, как Макар будет смотреть на меня. И не скажет больше, что я худющая пигалица.