Скованная льдом (СИ) - Черная Нина

— Вот! — восхитился Никодим, — совсем другое дело! Теперь распусти волосы и готовься, хозяин скоро придет.

Волнение внутри сменилось паникой, руки затряслись, а внутри живота сжался ком, готовый взорваться в любую секунду. Но я лишь послушно расплела косу, положила ленту на тумбу и села на кровать. Спина прямая, как палка, зубы теребят нижнюю губу, а пальцы перебирают легкое кружево платья.

Чем больше проходило времени, тем тяжелее становилось ожидание. Я искусала всю нижнюю губу и почти порвала платье, когда дверь отворилась, тихонько скрипнув. Я вскинула голову и распахнула глаза в ожидании визитера.

Черный бог

Весь день после завтрака я обследовал свою вотчину — Заколдованный лес. Мысли немного сбили жар тела и воспоминания о нежной девичьей коже. Ни с одной из даров я не ощущал подобного. Я боялся ее испугать, оттолкнуть, причинить вред, от этого градус возбуждения поднялся до предела. Я мечтал вернуться в белую комнату, так я называл место, в которую селили дары. По одной или несколько, сколько подносили.

Но дело не ждало отлагательств. Панкратий сообщил одну интересную весть, которую разнюхал во время поисков. Я ведь отправил его искать следы, хоть что-то, чтобы вычислить загадочного душегуба.

И духу удалось найти цепочку третьей пары следов. Она терялась в сугробах, да и разбушевавшаяся вьюга ее изрядно занесла, но Панкратий смог уловить остаточный аромат третьего дара. И девушка предположительно являлась живой. Я, исследовав лес за духом, не отыскал и намека на людей или нечисть, но Панкратию поверил на слово. Значит, либо девушке удалось спастись, либо она сама стала причиной смерти остальных.

Пока я быстрым шагом сокращал расстояние между мной и белой комнатой, в голове крутились вопросы, которые я задам девушке, что ожидает меня. Наверное, стоило успокоить ее, спросить мягче, чтобы не напугать в очередной раз, но хмурое выражение лица меня могло подвести. Я бы сам себя испугался, если бы не привык к ледяному взгляду из отражения и постоянному выражению, будто я хочу кого-то убить. Брат часто смеялся надо мной из-за этого.

Когда я толкнул дверь, смазать ее пора, все связные предложения выветрились из моей головы, а утреннее возбуждение вернулось, расползаясь покалыванием по всему телу от нетерпения.

Глава 6. О том, что запреты сладки, потому что запретны

Аська

Потемневший меньше, чем за секунду, взгляд Макара моментально заставил меня вспыхнуть и часто дышать. По телу прокатилась теплая волна, заставляя трепетать от предвкушения чего-то необычного, нового и неизведанного. Но наравне с ней, внутри поднимался страх. Он холодил пальцы и сжимал сердце до боли.

Мужчина, замер на секунду, оглядев меня с головы до ног и обратно, и решительно приблизился, протянул руку. Я отпрянула от неожиданности, от чего Макар еле ощутимо коснулся моего подбородка кончиками пальцев. Но даже такое мимолетное прикосновение заставило мое бедное сердце колотиться раза в два быстрее и громче. Хоть еще недавно казалось, что это невозможно вовсе.

Запоздало поняла, что сделала что-то не так, потому что Макар сжал руку в кулак, а глаза его посветлели. Я прикоснулась ладонями к щекам и мысленно отругала себя самыми последними словами. Даже припомнила ругань мачехи в моменты крайнего мной недовольства.

Ведь я должна была сама инициативу проявить, как учил Никодим, декольте продемонстрировать, разрез на левом бедре показать, а я шарахнулась от Макара, будто он заразен.

Мужчина, тем временем, глубоко вздохнул и спокойно произнес:

— Не бойся, девица? Я не обижу тебя. Если скажешь, не прикоснусь больше.

— Все в порядке, — пролепетала я, отрывая ладони от щек и распрямляя спину, — продолжайте.

Взгляд Макара переполз с моего лица ниже, когда я выпрямилась, и снова потемнел. Мужчина криво улыбнулся и вновь протянул руку, провел по пылающей коже кончиками пальцев, заставляя гореть низ моего живота. Я не отпрянула, лишь невольно рот приоткрыла, не сводя с него взгляда. Макар тут же этим воспользовался, провел большим пальцем по нижней губе, несильно сжал подбородок и вынудил меня подняться.

Я почувствовала, как пол поплыл под ногами, а голова закружилась, когда между нами осталось несколько сантиметров. Пришлось сжать накидку Макара пальцами, чтобы не упасть. В этот момент его руки переместились на мою спину. Она, ничем не прикрытая, покрылась пупырышками гусиной кожи из-за прохлады, пришедшей вместе с его пальцами, а внутри будто заплясали, разгораясь, раскаленные угли. От будоражащей смеси холода и жара с моих приоткрытых губ сорвался тихий вздох.

Крылья носа Макара тут же затрепетали, а он прижал меня плотнее, заставляя прижиматься к его телу грудью. Руки же его медленно поползли ниже, к границе платья, а лицо еще приблизилось. Я прикрыла глаза от переизбытка новых и непонятных ощущений, тут же губ коснулось что-то прохладное и влажное, а бедра сжали чужие руки.

В испуге от происходящего я невольно распахнула ресницы и встретилась с горящим странным огнем взглядом мужчины. Мимолетом заметила, что он тяжело дышал, как и я. Мужчина поджал губы и тут же впился в мои, до сих пор приоткрытые, жадным поцелуем. Меня будто встряхнуло, а внизу томительно заныло. Ведь это мой первый опыт. Только Макар не остановился, он языком провел по моим губам и проник внутрь.

Голова перестала соображать, а перед взглядом поплыло. Если это предсмертные судороги, то я мечтала ощущать их бесконечно, потому что внутри у меня будто произошел взрыв, а по телу пробежались волны жара, заставляя трепетать и неумело отвечать на поцелуй.

Объятия стали почти болезненными, он сминал мою кожу так сильно, что я невольно простонала в его рот. Если я подумала, что мужчину это остановит, то я крупно ошиблась. Он будто впал в безумие, прошелся языком по скуле, втянул в рот мочку моего уха, щекоча своим дыханием, а его руки совершенно свободно проникли за границы платья, сминая мои ягодицы. Испуг накрыл с головой, а я внутренне сжалась. Только тело вдруг стало жить своей жизнью: изогнулось в пояснице под его настойчивыми ласками, а с губ сорвался очередной тихий стон.

Я не заметила, как мы оказались на постели, он навис надо мной, обдавая меня морозной свежестью, от которой тело плавилось, а сердце выскакивало из груди. Дыхание сбилось еще во время поцелуя, поэтому моя грудная клетка поднималась так высоко и часто, что почти доставала до его лица. Страх неизвестности и смущение вновь завладели мной, и я сжала на груди руки и замерла. Страх сковывал, оплетая мое тело едкими путами, смешивался с внутренним жаром. Я готова взорваться или истаять прямо под его голодным взглядом.

Снова вздрогнула, когда он настойчиво взял мои руки в свои, отвел от грудной клетки и закинул назад, за мою голову. Одной рукой несильно перехватил мои запястья, а пальцами второй провел по линии шеи, опускаясь ниже, к декольте. Прикосновение к груди оказалось неожиданным, по коже побежали мурашки, а соски странно напряглись. Так раньше бывало, когда я мылась в реке или переодевалась в сенях.

Макар заметил, он сжал мои запястья сильнее, склонился ниже и снова накрыл пылающие губы поцелуем. Жадно, сминая все мое смущение, заставляя полыхать и выгибать спину. Сквозь тонкую ткань платья и белья ощутила его пальцы на своем соске, от чего невольно свела ноги, простонала ему в губы. Макар будто озверел, он отстранился, тяжело дыша, вклинился ногами между моих сжатых бедер и припал губами к соску. Даже платье не помешало ощутить чувствительный укус, я задохнулась от неожиданности и вцепилась в его волосы, ведь руки оказались свободны. Но Макар снова их пленил, отрываясь от меня и прожигая очередным пьянящим взглядом.

На глазах выступили слезы от пожара в теле и таких необычных ощущений, даже страх пропал, спрятался где-то в глубине и ждал подходящего момента, чтобы накрыть с головой. Послышался треск ткани, но я не придала этому никакого значения, погребенная под лавиной возбуждения. Кажется, это оно самое.