Скованная льдом (СИ) - Черная Нина

Марфа часто говорила, что она влюбилась, то в сына пастуха, то в племянника жреца объединенного храма из города. Я же ни разу не задумывалась о чувствах. Я любила отца, уважала мачеху и по-своему мне нравилась Марфа, но никогда я не испытывала такой многогранной гаммы чувств. Она не рокотала у меня внутри раскатами грома, не пронзала насквозь молнией, заставляя дрожать под чьим-то взглядом и трепетать от чьих-то прикосновений. Теперь, видимо, я поняла, каково это, влюбиться.

— Не смущайся, Настенька, — произнес он тихо, заставляя волоски на моем теле вставать дыбом, а мурашки вновь бегать вдоль позвоночника, — теперь твой черед раздевать меня.

Я сглотнула и несмело протянула руки к его рубахе. Но не успела я справиться с холщовым поясом, как Макар поймал мою руку и прижался к ладони губами, вдохнул глубоко и прошелся языком по дорожкам вен от запястья до локтевого сгиба. От этого я вскрикнула и повалилась на грудь мужчины.

— Смелее, девица, иначе меня изнутри разорвет, — почти прорычал он мне на ухо, пробираясь глубоко в душу, сотрясая, волнуя и разжигая новый пожар.

Я поджала губы, краснея пуще прежнего, и чуть подрагивающими пальцами распутала тесемки кушака, которым Макар подпоясался, щелкнула застежкой накидки, она плавно спала на подушки. Мужчина приподнялся и помог мне справиться с рубахой, стягивая ее через голову.

Я замерла на мгновение, любуясь рельефами его тела. Выпирающие ключицы, подрагивающий кадык, подтянутый живот и светлые завитки волос, начинающиеся на груди и уходящие за границу резинки брюк — все вызывало во мне восхищение. Хотелось провести пальцами по неровностям тела, припасть губами к маленьким бугоркам сосков, не таких как у меня, розовых и объемных. У Макара они оказались темно-коричневые, в обрамлении съежившихся ареол. Эти странные желания вызывали во мне болезненные противоречия. С одной стороны — стыдно становилось от подобных мыслей, с другой — по телу волнами плескалось восхощение его красотой и идеальностью.

— Смелее, — повторил он, снова захватывая мою руку в плен и кладя себе на часто вздымающуюся грудь.

Кончиками пальцев ощутила сердцебиение, такое же частое, как у меня. Неужели, у Черного бога есть сердце? Но мне не дали раздумывать над дилеммой слишком долго. Макар аккуратно, но настойчиво опустил мою руку вниз, к границе брюк. Я проследила взглядом весь путь своей ладони, трепеща от прикосновений к его бархатистой коже, и уперлась в заметный теперь бугор, распирающий брюки изнутри. Краска вновь залила мое лицо, а я потерянно подняла взгляд на мужчину, ища подтверждение своих догадок.

— Освободи его, — прошептал мужчина, улыбаясь так коварно, что у меня дух перехватило.

Я прикусила губу и сперва несмело потрогала возбужденную плоть сквозь ткань. Услышав сдавленный вздох, я осмелела и позволила себе улыбнуться, оттянула резинку. Но меня снова прервали, поторопили, Макар, не дожидаясь моих действий, сам стянул брюки и вернул мои руки на место.

Я смутилась, но страшно, как рассказывала одна из подружек Марфы, а я в тот раз подслушивала, не стало. Его половой орган подрагивал, будто пульсировал внутри, испещренный набухшими венами, он напомнил мне гриб, отчего я тихо хмыкнула. Чтобы не отвлекаться на ненужные мысли, сжала плоть рукой и опустила руку вниз, к основанию.

Этим нехитрым действом сорвала очередной стон с его губ. Жаркая волна растеклась внутри штормом, срывая все барьеры на своем пути. И я, не давая себе отчет, прошлась языком по одной из пульсирующих вен, сжимая ствол у основания.

В мои волосы вцепилась чужая рука, сжала до боли и пропихнула округлую головку внутрь моего рта. Я испугалась по началу, ведь орган Макара оказался таким огромным, но он не стал запихивать его весь в мой рот, давая мне возможность привыкнуть.

— Втягивай его аккуратно, — посоветовал он, тяжело дыша и помогая себе тазом, — а руку води вверх вниз по стволу. Весь не обязательно заглатывать.

Я прикрыла глаза и отдалась процессу. Поступательные движения вызывали во мне волны возбуждения, сильнее с каждой следующей волной, а тяжелое дыхание и стоны мужчины — внутреннюю дрожь и радость от того, что у меня получается, что я тоже его чувствую.

Но долго ласки не продлились, Макар всхлипнул и вновь перевернул меня, прижал к кровати, нависая и прожигая лихорадочным взглядом. Мужчина снова припал к моим губам в поцелуе, на этот раз властным, жадным, будто хотел выпить меня до дна, развел мои ноги и уткнулся чем-то твердым между моих ног. Я распахнула глаза и внутренне сжалась в ожидании боли. Мачеха беседовала со мной и Марфой об отношениях мужчин и женщин, об опасностях и возможных последствиях таких отношений. Мачеха тогда пребывала в хорошем расположении духа, поэтому позволила послушать мне, не выгнала. Она рассказала тогда, что впервые всегда больно.

— Не бойся, — жаркий шепот вернул меня в реальность, — я буду осторожен. Если тебе совсем не понравится, то сразу скажи.

И пальцы нежно провели по моим складкам, заглядывая внутрь, приоткрывая половые губы. Я ахнула и зажмурилась. пальцы тут же сменила плоть. Он ворвался, вызывая острую боль в промежности, и остановился, давая мне возможность привыкнуть, как со ртом.

Пальцы его руки нашли мой сморщенный сосок, покрутили, смяли. От этих манипуляций вместе с болью появилось сладостное предвкушение, живот заныл, а нутро молчаливо требовало продолжения. Макар понял все без слов, он аккуратно начал движение, все ускоряя темп, чем вводил меня в исступление, заставляя балансировать на краю безумия. 

Его орган бился внутри меня о что-то потаенное, запретное, потому что с каждым новым движением меня потряхивало, пальцы ног поджимались сами собой, а с губ слетали хрипы. Я даже двигаться в унисон начала, спустя какое-то время. Болезненные ощущения совершенно не сковывали меня, наоборот привносили пикантность, заставляли чувствовать острее.

Хотелось поторопить его, сказать, чтобы ускорился, но я лишь шумно выталкивала из себя воздух. Жар клубился в моем теле, бесновался, от чего кожу покрыл липкий пот. Боль щемила, причиняла дискомфорт, сбивала настрой, но упругий ком, скопившийся внизу живота пульсировал волнами блаженства, копился разрядами молний внутри, готовый разорваться в любой момент и свести меня с ума. Но Макар продолжал монотонное движение бедрами, доводя меня и себя до исступления. Я чувствовала, что ему тоже тяжело, что он жаждет разрядки, но продолжает себя сдерживать.

Неосознанно вцепилась в его бедра ногтями, извиваясь всем телом, подалась вперед, подстраиваясь под его ритм, и попробовала ускорить процесс. Макар охнул и погрузился в меня на полную длину, я распахнула глаза от болезненного удовольствия, сжимая пальцы сильнее и откидывая голову назад. С губ сорвался стон, тело прошибла судорога, раза в три сильнее, чем в первый раз, внутри стало влажно, а на глазах выступили слезы радости.

Макар еще пару раз вошел и вышел на полную длину и обмяк на мне, издав нечто похожее на рык. Я обняла его за плечи и прикрыла глаза, погружаясь в глубины томительной истомы, распадаясь на части от приятных ощущений. Даже тяжесть мужского тела казалась благом, потным, вжимающим глубоко в перину, но самой настоящей радостью.

Правда, ничто не бывает вечно, Макар приподнялся на руках, давая мне возможность дышать глубже, и лег рядом, пристроив мою голову у себя на плече. Его тело тоже оказалось влажным, пышущим жаром, а дыхание сбилось.

— Ты молодец, Настенька, — прошептал он мне в волосы, прижимая крепче к своему боку и заставляя трепетать внутри, — не думал, что в тебе спит страстная снежная волчица.

Я улыбнулась, так и не раскрывая глаз, вжимаясь в него, и нечаянно зевнула. Пришлось подавить зевок кулаком и снова краснеть от смущения. Хотя, какое мне теперь смущение? Я ведь стала распутной девкой, которой не светит хороший муж. Упаднические мысли скрали улыбку с моего лица, а я вцепилась пальцами в мужчину, чья грудь часто вздымалась подо мной. Хоть на миг ощутить себя нужной не только из-за тела, из-за себя.