Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

— За поражение в войне заплатит твой род, — прошипел он. — Контрибуции, унижения… всё это ляжет на них. А ты заплатишь мне лично. За предательство.

— Убей его, Рудольф! — завопил фон Берг. Его глаза были налиты кровью. — Спали эту гадину дотла!

— Это я и собирался сделать, — холодно констатировал Муратов.

— П-пощады… — проблеял Неверов.

Ладонь графа вспыхнула алым огнём. Грубое, яростное пламя мести, питаемое всей его злостью. Он прижал пылающую руку к лицу барону.

Раздался шипящий звук и душераздирающий, нечеловеческий вопль. Резко запахло палёной плотью. Муратов не отрывал руки, пока крики не стихли, а тело в его руках не обвисло. Затем он отшвырнул труп с обугленной головой и погасил заклинание.

Фон Берг, наблюдавший за этой жестокой расправой, медленно опустился в ближайшее кресло. Вся его ярость вдруг улетучилась. Он бессильно уронил голову на руки.

— Это ничего не исправит, Рудольф, — прошептал он. — Мы всё равно проиграли. Что нам делать теперь?

Муратов стоял, глядя на тело Неверова.

— Что теперь? — переспросил он. — Теперь мы будем разбираться с последствиями. Наказывать каждого, кто подталкивал нас к этому поражению. И прежде всего мы найдём Игнатьева. Он узнает, как я разбираюсь с предателями.

Поместье барона Градова

Следующим утром

Войска входили на земли поместья под радостные возгласы. Крики «ура!», смех и радостный плач — всё смешалось в едином гуле народного ликования.

Дорога была усыпана полевыми цветами. Их бросали под копыта наших коней женщины, старики, дети — все, кто дождался победы нашего рода. Я ехал впереди колонны, и на меня обрушивался шквал эмоций. Лица, знакомые и незнакомые, светящиеся от счастья, залитые слезами.

— Слава барону Градову! Слава нашей дружине! Спасибо за победу, барон! — кричали люди.

Мы подъехали к главному дому. Баба Маша стояла на крыльце, утирая глаза уголком фартука. Рядом улыбалась Татьяна, её тонкие пальцы были стиснуты в замок у груди, а в глазах читалось столько боли, облегчения и усталости, что сердце сжималось. Рядом с ней пристроилась Лада, её взгляд бегал по строю, выискивая кого-то.

И он нашёлся. Артём, что ехал чуть позади меня, сорвался с коня ещё до того, как все остальные остановились. Он, не скрывая эмоций, бросился сквозь толпу. Лада побежала ему навстречу.

Рыжий, не обращая внимания ни на кого, схватил девушку в охапку и закружил, а потом поцеловал. Народ вокруг одобрительно засвистел и захлопал в ладоши.

— Лада! — крикнул Артём. — Всё! Война кончилась! Я вернулся!

— Вижу, — сквозь слёзы улыбнулась она.

— Я, это… — парень на мгновение запнулся. — Выходи за меня!

Тишина, наступившая после этих слов, была оглушительной. А потом взорвалась таким громом аплодисментов и возгласов, что, казалось, земля вокруг задрожала. Лада, вся алая, кивнула и бросилась на шею Артёму.

Я спешился, и меня тут же окружили. Татьяна первая подошла, крепко обняла и прошептала на ухо:

— Слава предкам, ты цел. А где Миша?

— Цел, — успокоил я её. — Остался в Горных Ключах, наводит порядок. Скоро вернётся.

Таня кивнула, отступила на шаг, и с улыбкой взглянула на Артёма и Ладу. В её глазах блеснул хитрый огонёк.

— Похоже, скоро в нашем доме будет сразу две свадьбы, — негромко сказала она. — А то некоторые уже давно ходят в невестах, и пора бы это дело узаконить.

Её намёк на их помолвку с Соболевым был более чем прозрачен.

— Согласен. Мирное время — самое подходящее для таких дел. Мы со Станиславом скоро решим этот вопрос.

Пока мы переговаривались, народ не расходился, все смотрели на меня с ожиданием. Понимая, что момент требует слова, я поднялся на ступеньки крыльца, чтобы меня все видели. Шум постепенно стих.

— Друзья! — начал я. — Война окончена. Мы победили! Я говорю «мы», потому что эта победа — ваша заслуга не меньше, чем любого воина, стоявшего в строю. Вы держались здесь, в тылу. Без вашей веры и вашего труда у нас ничего бы не вышло.

Меня поддержали одобрительными возгласами, и затем я продолжил:

— Теперь настали мирные времена. Время восстанавливать дома, растить детей и пожинать плоды своих трудов без страха. Время жить! — снова грянули аплодисменты. Я поймал взгляд Артёма, который стоял, обняв за плечи Ладу, и его рыжая шевелюра сияла на солнце. — И первая радость этого нового времени — вот она! Мой верный помощник и наша прекрасная целительница!

Все взгляды обратились к ним. Рыжий смущённо улыбнулся.

— Артём сделал очень многое для победы. Он нашёл добровольцев в дружину, когда их, казалось, неоткуда было ждать. Он спас женщин из Лисичкино, проявив невиданную отвагу. И сегодня он совершил, наверное, главный подвиг в своей жизни — сделал предложение лучшей целительнице во всём Приамурье!

Народ заулыбался, зааплодировал. Лада прижалась к плечу Артёма, вся в краске.

— От лица рода и от себя лично поздравляю вас обоих со скорой свадьбой! — продолжил я. — И в качестве подарка обещаю построить новый дом для молодой семьи здесь, в Градовке. Чтобы вы всегда знали — ваш дом там, где вас любят и ценят.

Это вызвало новый взрыв восторга. Артём, окончательно смущённый, мог только кивать и бормотать благодарности. А баба Маша, развернувшись к толпе, закричала во весь голос:

— Ну что стоите? Пир горой закатывать надо! Чтобы столы ломились! Всех накормить, всех напоить! Победителей надо встречать, как положено!

— Верно, Мария Николаевна! — поддержал я её. — Вечером будет большой пир для всех. Каждый должен разделить с нами эту радость!

Толпа с радостным гулом начала расходиться. Я же, отдав несколько распоряжений Никите насчёт размещения войск и организации караулов, направился туда, куда тянуло всё это время — к Очагу.

Войдя в прохладный, полумрачный Чертог, я ощутил привычное покалывание на коже. Очаг пульсировал ровным, спокойным светом. Он был сыт, доволен и… возрос в силе. Слияние с Жилой, которое мы провели, пошло ему на пользу.

Я протянул ладонь к ровно пульсирующему шару. Он увеличился, и цвет его сменился с голубого на глубокий синий, как море. В глубине мерцали оранжевые отблески — теперь уже не только сила Жилы, но и крупицы элемента Огня из Очага Муратовых.

— Мы вернулись. Победа за нами. Спасибо. Без твоей поддержки мы бы вряд ли справились.

Голос Очага прозвучал в сознании, ставший чуть более ясным и объёмным, чем прежде:

«Я повиновался воле главы рода. Я — лишь инструмент. Моя сила — твоя сила».

— Нет, — возразил я. — Ты не просто инструмент. Ты говоришь со мной. Ты развиваешься. После слияния с Жилой это стало ещё очевиднее. В тебе есть личность, пусть и не человеческая. Продолжай расти. Вместе мы достигнем таких высот, какие и не снились нашим предкам. Я рад, что ты на моей стороне.

Последовала короткая пауза, будто Очаг обдумывал мои слова. Затем тихо, почти с оттенком тепла, он ответил:

«Спасибо».

Этот короткий диалог принёс мне странное умиротворение. Выходя из зала, я чувствовал, что заложил фундамент для чего-то нового и очень важного.

Вечером в большом зале и на прилегающем к дому лугу было не протолкнуться. Пахло жареным мясом и свежим хлебом. Звучали песни и смех. Люди, наконец, могли расслабиться, забыть на время о потерях и горе.

Я обходил столы, благодарил солдат и крестьян, принимал поздравления. Артём и Лада, сияющие, были центром всеобщего внимания.

Всё было почти идеально.

Почти.

Какая-то тревога занозой сидела в сердце, не давая мне до конца расслабиться. И вскоре я понял, в чём дело.

Я стоял у камина, наблюдая за всеобщим весельем, когда в дальнем конце зала заметил воеводу. Никита пробирался ко мне сквозь толпу, а за ним — запылённый гонец. Лицо у гонца было напряжённым, без тени праздничного настроения.

Никита подошёл первым, наклонился к моему уху.

— Владимир, срочные вести.