Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

— Плохие? — только и спросил я.

— Вряд ли их можно назвать хорошими, — мрачно ответил Добрынин.

Гонец, подойдя, поклонился и протянул свёрнутый в трубку документ. На сургучной печати был герб рода Карцевых.

— Господин барон, — сказал мужчина, — графиня Карцева приказала вам немедленно передать.

Я развернул пергамент.

'Владимир,

Твоё благородство сослужило плохую службу. Оставлять таких врагов, как Муратов, в живых — непростительная слабость. Ты выиграл войну, но не хочешь закрепить победу. Что ж, мне надоело ждать, пока он оправится от удара и снова атакует.

От имени своего рода объявляю, что акт о капитуляции не имеет для меня силы. С этого момента род Карцевых возобновляет боевые действия против рода Муратовых. Прошу тебя не вмешиваться. Или… присоединяйся. Выбор за тобой.

Эмилия'.

Я перечитал строки дважды. В ушах стоял шум пира, а в руках был приговор только что наступившему миру. Глухая ярость закипела у меня внутри.

Карцева втянет нас в новую бойню, которая опустошит регион и похоронит все наши планы.

Я поднял голову и встретился взглядом с Никитой.

— Что там, Владимир?

Я медленно свернул пергамент.

— Графиня Карцева проявила инициативу. Она в одностороннем порядке расторгла акт о капитуляции и возобновила войну с Муратовым. Прямо сейчас её войска разоряют его земли.

Лицо воеводы напряглось, и он процедил:

— Демоны меня возьми… Каков приказ?

Я отвёл взгляд от веселящихся людей, от счастливых лиц Артёма и Лады, от улыбающейся Тани. Мир закончился, не успев начаться. Моё милосердие Эмилия восприняла как слабость и решила действовать по-своему.

— Приведи дружину в боевую готовность, — сказал я. — Без лишнего шума. Я свяжусь со Станиславом, он не откажется помочь. Возможно, нам придётся вмешаться и навести порядок. Но на сей раз — по-настоящему.

Глава 5

Новое пламя

Я стоял у окна в своём кабинете, глядя на то, как строится дружина. В зале на первом этаже ещё звучали обрывки песен и смеха, но веселье было уже не то — пришибленное, настороженное. Едва закончилась одна война, как началась следующая. Никто в здравом уме не мог этому радоваться.

Пока я ехал домой, до меня уже дошли слухи. Муратов и фон Берг, едва с них сняли ошейники, набросились на Неверова. Убийство барона было ожидаемо — трусость и предательство редко прощают в любом мире. Я отдавал себе отчёт, что подсознательно ожидал этого.

Но поступок Карцевой сбивал с толку. Она уже получила всё, что хотела — контрибуцию, победу, признание. Моральное удовлетворение от полного унижения фон Берга, в конце концов.

Зачем ей было в открытую нарушать условия капитуляции и разорять земли Муратова? Просто так, из кровожадности? Нет, Эмилия не казалась мне иррациональной дурой. В её действиях всегда был расчёт.

Мысль зацепилась за слова из её письма: «закрепить победу». И тут до меня дошло. Она не просто мстила. Она действовала на опережение.

Лишая Муратова остатков активов и доходов, она не давала этим ресурсам попасть в руки Градовых и Соболевых. Ведь по условиям капитуляции именно мы получали главный куш. Ресурсы Муратова, распылённые и разграбленные, уже не стали бы фундаментом нашего будущего могущества.

Карцева пыталась подрезать нам крылья, пока мы только собирались взлететь.

Значит, так. Эмилия уже начала свою игру за власть в Приамурье. Она видела во мне не партнёра, а соперника, и наносила удар первой, под маской мести и жестокости скрывая холодный политический расчёт.

Что ж, если она хочет игры — я готов сыграть. Но только по своим правилам.

Я вышел на крыльцо. За строем дружинников, уже облачённых в доспехи, толпились испуганные и недоумевающие жители Градовки.

— Спокойно! — мой голос прозвучал громко и властно, разрезая нарастающий гул. — Мы не идём на войну. Война окончена, и мы одержали победу. Но есть те, кто хочет украсть наш мир и снова ввергнуть Приамурье в хаос. Мы выступаем не как завоеватели, а как миротворцы. Наша задача — остановить кровопролитие, а не начать новое. Мы идём, чтобы показать: порядок и закон, установленные нами, нерушимы. И мы силой оружия готовы их защитить.

Я видел, как напряжение в толпе немного спало. Слова «миротворцы» и «закон» подействовали. Люди устали от войны, они хотели верить, что это последний, необходимый марш.

— Мы вернёмся с миром! — пообещал я, поднимая руку.

Дружинники ответили дружным возгласом, но в их глазах читалась усталость. Они только что вернулись домой, и вот неожиданно снова в дорогу. Причём туда, откуда совсем недавно прибыли.

Но приказ есть приказ.

Я спустился с крыльца и направился к карете, запряжённой парой крепких лошадей. Мне нужно было время подумать, а не трястись в седле.

Едва карета тронулась, как я почувствовал знакомое покалывание в висках и лёгкий щемящий сигнал где-то на границе сознания. Перед внутренним взором возник образ Станислава — чуть обеспокоенный, как мне показалось. Я откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и позволил сознанию ухватиться за эту нить.

Передо внутренним взором возник образ гостиной в поместье Соболева. Сам Станислав развалился в кресле, держа в руке бокал, но в его глазах не было и тени веселья.

— Владимир! Я полагаю, ты тоже получил письмо от нашей общей знакомой?

— Получил, — ответил я через птицу.

— О чём она думает, ты можешь мне сказать? — Соболев поморщился и отбросил длинную чёлку. — Или она считает, что за красивые глазки ей всё простят?

— Мне кажется, у неё гораздо более тонкий расчёт.

Я поделился своими размышлениями с союзником. Станислав выслушал, сделал глоток вина и кивнул.

— Да. Вполне возможно, что всё именно так. Мне говорили, что Карцеву не стоит недооценивать. Вот только трудно это делать, глядя на то, как она вертит бёдрами перед каждым встречным мужчиной.

— Она прекрасно знает, зачем это делает. Красота — её оружие.

— И весьма мощное, должен признать… Ладно, шутки в сторону, — лицо Соболева стало серьёзным. — Вести уже долетели до Дворянского совета Приамурья. Им это, мягко говоря, не понравилось. Граф Яровой, этот старый хрыч, уже собирает войска. Говорят, он намерен сам навести порядок в Приамурье, раз уж местные власти с этим не справляются.

— Вот как, — хмуро проговорил я.

— Его поддерживают несколько влиятельных родов. Люди нервничают, все дворяне мобилизуют силы. Есть реальный риск, что наша победа станет началом войны куда более масштабной.

Я сжал кулаки. Граф Яровой был одним из старейших и самых могущественных графов в регионе, но он всегда держался особняком. В стороне от интриг и политических игр. Именно поэтому его внезапное вмешательство могло перевернуть всё с ног на голову.

— Сможешь отослать Яровому сообщение? — спросил я. — Передай, что роды Градовых и Соболевых твёрдо стоят за мир и законность. Что мы намерены принудить Карцеву к соблюдению условий капитуляции.

— Не только Карцеву, Владимир, — голос Соболева помрачнел. — Наследник Неверова поклялся отомстить за отца. Он подал официальный запрос на объявление войны Муратову и фон Бергу. Пока неясно, где он возьмёт силы — ведь его собственные войска разбиты. Но если он найдёт поддержку где-то на стороне, скажем, наёмников или тем более какой-нибудь род из другого региона… Будет плохо.

Я мысленно выругался. Наследник Неверова, значит. Ещё один виток мести, ещё одна искра, которая может поджечь всё.

Ситуация складывалась далеко не лучшим образом. С одной стороны — Карцева, своими действиями бросающая вызов всем вокруг и провоцирующая внешнее вмешательство. С другой — клубок взаимной ненависти между родами, готовый взорваться в любой момент.

И над всем этим — тень Игнатьева, который наверняка уже потирает руки, наблюдая, как его враги уничтожают друг друга.