— Вполне, Ваше Высочество, — Игнатьев выпрямился, его голос снова приобрёл знакомые едкие нотки. — Они хотели вышвырнуть меня из региона. Я же сделаю так, что они будут проклинать день, когда решили со мной связаться.
— Именно так, — тонко улыбнулся Островский. — Готовьтесь. Официальное назначение вы получите в течение недели. Не подведите меня во второй раз.
Он не стал ждать ответа. Лёгким движением руки он разорвал магическую связь. Изображение обрадованного лица Игнатьева исчезло, и шар снова стал просто куском тёмного хрусталя.
Великий князь остался сидеть в тишине. Проигравший на поле боя солдат был отозван с передовой, чтобы стать оружием в другой, более масштабной войне. Войне за будущее Империи, где Градовы были главными врагами.
Пригород Владивостока
Магический шар погас, оставив в комнате лишь тусклый свет вечерних свечей. Альберт откинулся в кресле, и его тело, бывшее до этого сжатым в комок нервов, наконец, расслабилось.
Глупая ухмылка медленно расползалась по его лицу, смывая следы унижения. Он проиграл битву. Да. Проиграл этому выскочке Градову и его приспешникам. Но война… война только начиналась. И теперь правила и поле боя менялись в его пользу.
Игнатьев смотрел на тёмную поверхность, где секунду назад было надменное лицо Островского, и новая стратегия уже складывалась в его голове.
Директор Дворянского ведомства. Не просто должность, а рычаг, с помощью которого можно было незаметно, но неумолимо давить на самых могущественных врагов. Земельные споры, утверждение наследств, распределение субсидий, надзор за соблюдением сословных привилегий — всё это проходило через ведомство. Всё это можно было использовать как дубину или как тонкую, удушающую петлю.
Он мысленно перебирал имена. Наумов, которого теперь сместят. Базилевский, новоиспечённый генерал-губернатор, который скоро узнает, что значит иметь рядом с собой недоброжелателя.
И, конечно, сам Владимир Градов.
Теперь Альберт станет той тенью, что будет следовать за ним по пятам, где бы он ни был. Каждое прошение, каждый проект, каждая просьба о поддержке будет ложиться на его стол. И на каждой он сможет поставить своё вето. Свой отказ. Своё веское слово.
Поражение захлопнуло перед ним одни двери, самые очевидные. Но оно же распахнуло другие, ведущие в куда более высокие и тёмные коридоры власти.
Альберт был снова в игре. Более того, он получил в свои руки куда более изощрённое оружие, чем подкупленные наёмники или яд в бокале. Теперь он мог бить по врагу самой системой. Законом. Бюрократией.
Он поднялся и подошёл к окну. Где-то там пировали победители. Пусть веселятся. Их триумф будет недолгим.
Он будет мстить. Его месть будет тихой, методичной и неотвратимой, как работа часового механизма. Он будет подтачивать их власть, их репутацию, их ресурсы, пока от их могущества не останется лишь пыль.
И тогда он, Альберт Игнатьев, посмотрит в их побеждённые лица и напомнит им старую, как мир, истину: проиграть сражение — ещё не значит проиграть войну.
А его война с Градовыми только что перешла на качественно новый, куда более опасный для них уровень.
