Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

Теперь это была война не за власть, не за земли, а за само право дышать. И в такой войне отступать действительно было некуда.

Владения графини Карцевой

Кровь стучала в висках у Михаила, сливаясь с гулом боя в единый яростный ритм. Его артефактная рука гудела, перегреваясь от постоянной работы, но он почти не чувствовал этого. Во главе дружины Карцевой, бок о бок с ней самой, он врезался в толпу монстров, как клинок в гнилую плоть.

Эмилия сражалась рядом. Она двигалась изящно, соблазнительно и смертоносно. Её ледяная магия сковывала монстров, разрывала их изнутри, отбрасывала и ломала.

Они сражались рядом так, будто делали это долгие годы. Понимали друг друга на уровне инстинктов — поворот плеча, короткий взгляд, и они уже прикрывали друг другу спины, словно не были заклятыми врагами ещё вчера.

Люди Карцевой, видя Михаила рядом со своей госпожой, бились с удвоенной яростью. Вскоре они отбросили врагов от поместья, оставив на подступах груды искалеченных тел монстров и людей, что сражались вместе с ними.

— Надо же, — тяжело дыша, сказала Эмилия, когда всё закончилось. — Ты отлично сражаешься для однорукого.

Она подошла ближе и прошептала Мише на ухо:

— Такой же яростный, как в постели. Мне это нравится.

Он стиснул кулаки и ничего не ответил. Адреналин схватки отступал, но его место тут же заняло горячее, неодолимое возбуждение.

Михаил не верил, что всё это происходит по-настоящему. Что он сражается бок о бок с той, кого всегда ненавидел. И ладно бы только сражался… Несколько дней назад он овладел ей в постели и получил такое наслаждение, как никогда прежде.

Красота Эмилии оказалась ничем по сравнению с тем, насколько страстной она была за закрытой дверью.

Её отец лишил его руки и взял в плен. Её войска разоряли родные земли. Но Михаилу было плевать. Теперь он уже ясно осознавал, что влюбился в Карцеву и был готов ради неё на что угодно. Это пугало его.

— Ваше сиятельство! — к ним подскакал дружинник. — Только что доложили — поместье Градовых атаковано. Там ещё больше монстров, чем здесь. Да и вообще… разломы открылись повсюду!

— Значит, старик Яровой был прав, — хмыкнула Эмилия и встряхнула волосами.

Этот жест заставил сердце Михаила замереть на секунду, но затем слова, сказанные солдатом, достигли-таки сознания.

— Я должен возвращаться в поместье.

— Думаешь, я отпущу тебя одного? — промурлыкала графиня, тронув Мишу за руку.

Затем она повернулась к дружиннику и произнесла уже совсем другим тоном:

— Передай воеводе, чтобы готовил войска к ускоренному маршу! Мы идём на помощь Градовым. Технороту с танком — вперёд! Пусть расчищают дорогу.

— Так точно! — ответил солдат.

Вскоре войско Карцевой двинулось на север, и по пути к ним присоединялись другие — мелкие дворяне со своими дружинниками, народные ополчения, отряды полиции и имперских войск.

Они вышли к долине перед поместьем Градовых как раз в тот момент, когда вторая волна атаки захлёбывалась под шквальным огнём обороняющихся. Почти одновременно с другой стороны показалось войско, над которым поднимались знамёна рода Яровых и других, более мелких родов.

— Похоже, снова всё решится здесь, — усмехнулась Карцева.

— Похоже на то. Я должен найти брата, — сказал Михаил и пустил коня к войску Ярового.

Владимира он отыскал быстро. Их взгляды встретились, и брат кивнул Михаилу — коротко, по-деловому. Ни удивления, ни упрёков. Лишь холодное признание факта: ты здесь, и это хорошо.

— Графиня, — Владимир приветствовал Эмилию. — Не ожидал вас здесь встретить.

— Не могла оставить вас в беде, барон, — сладким голосом ответила та. — А того, ваш брат со мной, вы ожидали?

— Да. Ваши… звуки страсти не давали уснуть всему поместью после приёма.

Михаил почувствовал, как его лицо заливает краской. Яровой усмехнулся, а Эмилия как ни в чём не бывало пожала плечами.

— Надеюсь, вам было завидно, Владимир Александрович.

— Ничуть, — Владимир окинул взглядом войско Карцевой. — Вижу, вы по пути собрали немало людей. Это хорошо. Имперская армия прорвала окружение Владивостока и тоже идёт к нам. Нужно разработать план атаки. Присоединяйтесь.

На следующее утро объединённые силы Приамурья стояли единым фронтом. Командовал Владимир. Не было споров, не было амбиций. Все понимали — только он, с его стратегическим умом и силой Очага, может выиграть эту битву.

И битва началась.

Это был ад. Не та война, к которой все привыкли. Чистый хаос. Из разломов в реальности, пульсирующих по краям долины, волна за волной шагали монстры. Существа из кошмаров, не подчиняющиеся никаким законам природы.

С ними шли люди, но только наёмники Зубра, обрётшие магические силы. Странные люди из других миров, чьи лица скрывались за стальными масками, тоже сражались на одной стороне с чудовищами.

Силы Приамурья стояли насмерть. Отряды графа Ярового, с их умением охотиться на нечисть, наносили неожиданные и меткие удары с флангов. Дружинники Карцевой рубились в жестокой сече. Люди Роттера, ветераны Чёрного полка, бились с молчаливой яростью тех, кому нечего терять.

Михаил всё время сражался рядом с Эмилией. Они были двумя сторонами одной монеты — её магия была холодной и точной, его — грубой и разрушительной. В грохоте боя, среди крови и воплей, между ними росло нечто новое — не просто страсть, а боевое братство.

В один из моментов, когда им на секунду удалось оттеснить противника и занять круговую оборону вокруг группы раненых, она повернулась к Михаилу. Её лицо было испачкано сажей и кровью, волосы выбились из причёски, но в её глазах горел такой огонь, что у него перехватило дыхание.

— Ещё жив, мой дикарь? — её голос был хриплым от криков и дыма.

— Жив, — он оскалился в ответ. — Надеюсь, что у тебя хватит сил на новую схватку, когда всё это кончится.

— Лишь бы хватило сил у тебя, — улыбнулась Карцева. — Но сначала закончим эту, что скажешь?

И снова они бросились в бой. Победа не давалась легко. Но они стояли. Все вместе — Градовы, Карцевы, Яровые, Муратовы, Вороновы — все те, кто ещё вчера готовы были перегрызть друг другу глотки за власть.

Они стояли плечом к плечу, и эта общая кровь, общая ярость и общее желание выжить сплавили их в единый союз.

Когда последняя тварь была добита, а последний фанатик бежал, на поле воцарилась оглушительная, давящая тишина.

Ночь они провели в лагере, разбитом на окраине поля боя. Палатка Михаила была поставлена на отшибе. Он сидел на походной койке, пытаясь заставить свою артефактную руку снова начать слушаться — её механизмы заело от перегрузки.

Полог шевельнулся, и в палатку вошла Эмилия.

Она скинула дорожный плащ, под которым был лишь тонкий шёлковый пеньюар.

«Неужто она специально взяла с собой красивое бельё?» — подумал он.

Карцева подошла к Михаилу, и её пальцы нежно обхватили его запястье — не искусственной руки, а живой.

— Ты весь дрожишь, — прошептала она, и её голос звучал непривычно тихо, без привычной насмешки.

— Это после боя, — буркнул Михаил, но её прикосновение обжигало сильнее, чем любое пламя.

— Врёшь, — она села перед ним на корточки, её лицо было так близко, что он чувствовал её дыхание. — Это не от боя. Это от того, что всё кончилось. А внутри всё ещё горит.

Она была права. Ярость битвы искала выхода, трансформируясь в неистовое, животное желание. Желание чувствовать, что ты жив. Что она жива.

Миша не стал ничего говорить. Он просто притянул её к себе, и их губы встретились в поцелуе, который был не менее яростным, чем только что закончившийся бой.

Они сорвали с друг друга остатки одежды. Никаких нежностей, никаких церемоний. Это было грубо, отчаянно и необходимо, как глоток воды после долгой жажды. Её ногти впивались в спину Михаила, его пальцы сжимали её бёдра. Они были двумя раскалёнными добела кусками металла, пытавшимися сплавиться в одно целое в этом горниле войны.