Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

— Она проверяет нас на прочность, — заключил Владимир. — Ничего не предпринимай. Никаких провокаций с нашей стороны. Я разберусь с этим. Главное — не дать ей повода для атаки.

Михаил почувствовал, как внутри всё сжимается от протеста.

— Владимир, они уже нарушили договор! Если мы сейчас не покажем зубы, они решат, что мы слабы, и начнут давить со всех сторон! Давай я хоть пару предупредительных залпов сделаю из артефактов, пусть знают, с кем связываются!

— Нет. Это именно то, чего она хочет — легитимного повода для эскалации. Мы не можем позволить втянуть себя в новую войну, пока не уладили дела. Стоять на месте. Это приказ.

Михаил стиснул зубы.

— Понял, — процедил он. — Стоим. Ждём.

— Сохраняй благоразумие, брат.

Связь оборвалась. Ворон на его ладони исчез, и Михаил сунул череп обратно в карман. На словах он подчинился. Разумом он понимал правоту брата.

Но душа — израненная, озлобленная душа — требовала действия.

Он спустился на улицу, к ожидавшим его офицерам.

— Приказ барона — провокаций не допускать, огня не открывать, — произнёс он. — Однако… враг у наших ворот. И если они совершат хоть малейшую провокацию, хоть один шаг вперёд… — он обвёл взглядом собравшихся, — то я приказываю немедленно открыть огонь из всех имеющихся артефактов. Без предупреждения. На уничтожение.

Офицеры переглянулись, уловив противоречие, но в их глазах вспыхнул тот же огонь. Они были солдатами, а не дипломатами.

— Так точно, Михаил Александрович!

Михаил кивнул и снова поднялся на верхний этаж. Он смотрел на солдат вдали, на дуло танка, направленное в его сторону. И тихо, про себя, он надеялся. Надеялся, что эти выскочки рискнут.

Очень на это надеялся.

Владения графа Неверова

На следующий день

На подъезде к усадьбе Неверовых я первым делом увидел купол. Он поднимался над поместьем, тусклый, неровный, больше похожий на дрожащее марево, чем на стабильный щит. Очаг второго уровня, не выше. Даже в ночи он казался довольно тусклым.

Пробить такую защиту для моей дружины, усиленной артефактами после недавних боёв, не составило бы труда. Но мы пришли сюда не для войны. По крайней мере, пока.

Я приказал войскам остановиться на почтительном расстоянии и выехал вперёд один. По мере приближения к куполу я ощутил давление. Очаг посчитал меня врагом — или, по крайней мере, просто чужим. Воздух стал тяжёлым для дыхания, в ушах начал нарастать низкий гул, словно предупреждение.

Я остановил коня прямо перед тем местом, где, как я чувствовал, начиналось настоящее сопротивление поля. Поднял руку, одновременно приветствуя жителей усадьбы и чтобы лучше ощутить пульсацию чужой магии.

— Барон Неверов! — мой голос, усиленный маной, прокатился эхом по спящим полям. — Я барон Владимир Градов, и желаю говорить с тобой!

Наступила тишина, нарушаемая лишь тихим гулом купола.

Через несколько минут ворота усадьбы скрипнули и отворились. Из них выехал молодой человек лет двадцати, верхом на гнедом жеребце. Он был худощав, с бледным, почти болезненным лицом и тёмными глазами. Его волосы были коротко острижены, а в тонких, сжатых губах читалось упрямство.

Сын теперь уже покойного Георгия Неверова. Алексей, если мне не изменяла память.

Он остановил коня в десятке шагов от меня, окидывая меня взглядом, полным ненависти.

— Барон Градов, — произнёс он. — Вы явились насладиться зрелищем? Посмотреть на разорённое гнездо, которое сами же и разорили?

— Я явился остановить новую войну, Алексей Георгиевич, — ответил я спокойно. — Вы хотите мести за отца, я это понимаю. Но война — не выход.

— Понимаете? — он криво усмехнулся. — Вы, по чьей милости моего отца убили? Вы, кто обложил наш род неподъёмной контрибуцией? Не смейте говорить, что понимаете меня!

Его конь беспокойно переступил с ноги на ногу, чувствуя нервозность седока.

— Вашего отца убили не по моей вине, — твёрдо ответил я. — Его убили бывшие союзники за предательство. Предательство, которое он совершил по наущению Альберта Игнатьева. Вы направляете свой гнев не туда.

— А вы направляете его туда, куда вам выгодно! — вспылил Алексей. — Отец был прав! Вы все — хищники, которые рвут друг друга на части! И я не намерен сидеть сложа руки, пока убийцы моего отца разгуливают на свободе. Я добьюсь справедливости!

— Справедливости или гибели для своего рода? — холодно поинтересовался я. — Ваши войска разбиты. Вы выйдете против Муратова и фон Берга, и они сотрут вас в порошок. И что тогда? Желаете присоединиться к отцу? Это та справедливость, которая вам нужна?

— Лучше смерть, чем бесчестье! — выкрикнул он, и его голос сорвался.

— Смерть — это просто смерть. Бесчестья в ней нет. А вот оставить свой род без защиты, без будущего, обречь своих людей на голод и разорение из-за собственной гордыни — вот настоящее бесчестье для правителя.

Я видел, как мои слова бьют в цель. Он сглотнул, его пальцы судорожно сжали поводья.

— Региону нужен мир, Алексей Георгиевич. Не очередная кровавая рубка. Вы не вернёте отца войной. Вы лишь похороните всё, что он пытался сохранить.

— А что мне остаётся? Смириться? — в его глазах стояли слёзы ярости и бессилия.

— Жить. Восстанавливать своё хозяйство. Это лучшая месть — выжить и стать сильнее, несмотря ни на что.

— Говорить легко! — прошипел Алексей. — Вы-то отомстили за свой род, победили в войне! Вы можете диктовать условия!

— Условия диктует жизнь, — парировал я. — И сейчас она говорит, что ваша война не нужна никому, кроме Игнатьева, который на обломках наших родов хочет построить свою империю. Вы играете на руку бесчестному интригану, Алексей.

Я решил применить последний, самый веский аргумент.

— И вас всё равно принудят к миру. Думаете, ваша заявка на объявление войны осталась незамеченной? Граф Яровой уже поднял войска. Другие роды тоже зашевелились. Они не позволят вам ввергнуть Приамурье в хаос. Если вы не отзовёте своё заявление добровольно, они заставят. Вы хотите стать последним бароном Неверовым?

Его лицо побелело. Имя Ярового, старого и могущественного графа, подействовало на него сильнее, чем все мои предыдущие доводы. Он понимал, что это не пустая угроза. Горячий порыв наткнулся на суровую реальность большой политики.

— Вы… вы все сговорились, — прошептал Алексей, и в его голосе уже не было ярости, лишь горькое осознание собственного бессилия.

— Нет. Я пытаюсь не допустить резни, в которой вы станете первой жертвой.

Он долго смотрел куда-то мимо меня, его плечи опустились. Борьба внутри него была написана на лице, как на странице книги. Наконец, он тяжело вздохнул.

— Хорошо. Я отзову заявление, — он поднял на меня взгляд, и в его глазах снова вспыхнул огонёк. — Но знайте, барон Градов. Я не забуду и не прощу. Ни Муратову, ни фон Бергу… ни вам. Когда-нибудь я отомщу. Мне всё равно, сколько времени на это уйдёт.

— Не советую идти этим путём, — сказал я, и в моём голосе впервые прозвучала угроза. — Месть — плохой советчик. Она ослепляет. А слепой рано или поздно оступается.

Алексей не ответил, лишь молча развернул коня и поехал обратно к усадьбе. Через полчаса его управляющий, пожилой и испуганный мужчина, вынес мне свёрнутый в трубку пергамент. Это был официальный отказ от объявления войны, подписанный рукой нового барона Неверова.

Я взял документ и сунул за пазуху. Вернувшись в лагерь, отыскал Добрынина.

— Воевода! Выступаем.

— Куда, ваше благородие?

Я посмотрел на запад, где над лесом сгущались вечерние тучи. С одним разобрались. Пора было решить вопрос с главной зачинщицей новой войны. С той, чьи амбиции и жажда власти грозили спалить всё, что мы с таким трудом сохранили.

— В земли Муратова. Пора положить конец действиям графини Карцевой.

Глава 6

Миротворцы

Константин Роттер въехал во владения Муратова во главе эскадрона кирасир Соболева. Чёрный полк следовал за ними мрачным, дисциплинированным строем. Новообретённые штандарты с пронзённым стрелой черепом реяли в дымном воздухе.