Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

Мы тронулись вперёд, оставив основные силы разворачиваться в боевые порядки.

Вскоре я увидел вдалеке знакомые чёрные мундиры. Чёрный полк Роттера стоял рядом с разорённой деревней. Неподалёку от них, у опушки леса, расположился эскадрон кирасир Соболева. Войска Карцевой находились поодаль. Это успокаивало.

Мы подъехали к карцевским, и моё появление не осталось незамеченным. От группы офицеров в синих мундирах отделился мужчина с пышными бакенбардами. Фёдор Васильевич, кажется, воевода Эмилии.

— Барон Градов, — произнёс он, слегка склонив голову. — Не ожидал встретить вас здесь.

— Воевода, — кивнул я. — Так ли уж не ожидали?

— Я…

— Отведите меня к твоей госпоже, — перебил я. — Немедленно.

Фёдор хотел что-то возразить, но встретив мой взгляд, лишь сглотнул и кивнул.

— Следуйте за мной, ваше благородие.

Мы поехали дальше вглубь разорённых земель. Воевода привёл меня в самый богатый на вид дом в одной из захваченных деревень. У входа стояли часовые с арбалетами на изготовку. Я спешился, приказав Секачу и Ночнику быть снаружи, и вошёл внутрь.

Эмилия не заставила себя ждать. Она вплыла в гостиную, будто только что сошла с портрета — в лёгком платье, подчёркивающем все её достоинства, с едва уловимой улыбкой на губах. В воздухе повис тяжёлый, сладковатый аромат её духов.

— Владимир, — промурлыкала она. — Я так и знала, что ты приедешь. Неужели просто не мог жить без того, чтобы снова увидеть меня? Но раз уж ты здесь, я рада. Вина?

— Я приехал не любезничать, Эмилия. Твои войска разоряют земли, которые по условиям капитуляции находятся под моим контролем. Ты нарушила договорённости. Прикажи своим солдатам немедленно остановиться и отойти.

Она рассмеялась, подойдя ближе. Её грудь слегка покачивалась при ходьбе, гипнотизируя лучше любого маятника.

— Ах, Владимир, Владимир. Всегда такой прямой и несгибаемый. Мне плевать на договорённости, понимаешь? Муратов — враг. Ослабленный враг. А ослабленных нужно добивать и забирать их имущество. Я просто захотела взять своё и взяла.

— Своё? — спросил я таким тоном, что Карцева отшатнулась. — Твоё — это контрибуция, которую ты получишь по закону. Всё остальное — мародёрство.

— Закон? — Эмилия брезгливо сморщила нос. — Закон пишут победители. А я чувствую себя сегодня очень… победительной. И, признаться, мне понравилось, как ты мчишься ко мне, весь такой грозный и принципиальный. Просто очень хотела ещё раз тебя увидеть. И ведь добилась своего!

Её наглость не знала границ. Она не просто грабила — она демонстративно показывала, что её амбиции и желания важнее любых договоров.

— Это не игра, Эмилия, — сказал я. — Отведи войска. Сейчас же.

— И что будет, если я откажусь? — графиня склонила голову набок, играя с прядью волос.

— Тогда придётся воевать и со мной.

Её брови изумлённо поползли вверх.

— Неужто? Барон Градов готов вступиться за того, кто уничтожил его семью? Вот это поворот! Не думала, что в тебе столько всепрощения.

— Я вступаюсь не за Муратова, — отрезал я. — Я вступаюсь за мир. За порядок, который ты своими руками разрушаешь. За жизни людей, которые напрасно гибнут из-за твоих капризов.

Мы стояли, измеряя друг друга взглядами. Эмилия искала во мне хоть каплю той снисходительности, с которой многие мужчины относились к её выходкам. Но не нашла. Видя мою непреклонность, она вдруг взмахнула рукой с театральным вздохом.

— Ох, какой же ты скучный, Владимир! Ну ладно, ладно. Не хочешь играть — не надо. Я отведу войска. Успокойся. Мои солдаты уже набрали достаточно трофеев.

Карцева повернулась и сделала несколько шагов к столу. Взяла графин и налила вина в бокал.

Подозрительно быстро она согласилась…

— И всё награбленное будет возвращено, — добавил я.

Эмилия фыркнула, не оборачиваясь.

— Милый мой, это невозможно. Что-то сгорело, что-то безнадёжно испорчено… Ах, какая жалость! — она обернулась, и на её лице снова играла язвительная улыбка. — Но не переживай, твоя драгоценная контрибуция почти не пострадала.

Становилось окончательно ясно: она не просто мстила Муратову и грабила. Она целенаправленно уничтожала и расхищала активы, чтобы ослабить его род на десятилетия вперёд. И, что ещё важнее, чтобы уменьшить долю, которая по праву победителей должна была отойти мне и Соболеву.

Карцева не просто брала своё — она следила, чтобы другие получили меньше. Это была уже не месть, а холодный, политический расчёт. Демонстрация силы и независимости.

Она начала свою игру за власть в Приамурье, и первым ходом было показать, что с её интересами придётся считаться.

Я смотрел на Эмилию, и последние остатки какого-либо подобия симпатии или надежды на разумное сотрудничество угасали во мне. Передо мной была не просто капризная и жестокая женщина. Передо мной стоял опасный, амбициозный политический игрок, готовый ради своих целей растоптать всё вокруг.

— Эмилия, — сказал я. — Если нечто подобное повторится, я буду реагировать иначе. Не как союзник, огорчённый твоим поведением, а как враг, уничтожающий угрозу порядку. Запомни это.

Глаза Карцевой блеснули азартом.

— Жду не дождусь, — прошептала она в ответ, пригубив вино.

Я развернулся и вышел, не сказав больше ни слова. Секач и Ночник, видя моё лицо, безмолвно вскочили в сёдла, и мы понеслись прочь от этого места.

Следующей точкой было поместье Муратова. Мои войска, как и я приказал, стояли лагерем перед ним, создавая живую стену между усадьбой и внешним миром.

Меня встретил на крыльце сам Рудольф Сергеевич. Он стоял, глядя на свои дымящиеся владения. Его лицо было бледным и измождённым, но держался он с прежним достоинством.

— Барон Градов, — произнёс он. — Мне уже доложили. Вы… заставили Карцеву отойти?

— Да, — ответил я, не слезая с коня. — Её войска уходят. Но это не значит, что угроза миновала.

Муратова смотрел на меня с непониманием.

— Почему? — спросил он, наконец. — Зачем вы вступились за меня?

Я не стал ему отвечать. Не было смысла повторять слова, сказанные Эмилии. Он бы всё равно не поверил, что я могу действовать не из корысти, а из желания остановить хаос.

— Мои войска останутся здесь на какое-то время, — заявил я. — Не с целью оккупации и, уж тем более, не с целью грабежа. Чтобы обеспечить соблюдение условий капитуляции и не допустить новых вспышек насилия. Вы не возражаете?

Муратов медленно покачал головой, его взгляд был тяжёлым и оценивающим.

— Нет. Возражений нет. Вы могли бы и не спрашивать. Благодарю вас… за защиту моего дома.

Его благодарность была вымученной, но, возможно, искренней в своей основе. Он проиграл, его мир рухнул, и теперь даже защита от бывшего врага была благом.

Я кивнул Никите, отдав последние распоряжения по организации лагеря и патрулей, а затем снова сел в седло. Пора было домой. Снова домой.

Мы скакали прочь, и я смотрел на заходящее солнце. Мыслей было много, и все они сводились к одному. Покоя не будет. Никогда. Абсолютная власть требовала абсолютной ответственности. Ответственности за каждую жизнь, за каждый клочок земли, за каждый договор. Слов, даже подкреплённых победой, оказалось недостаточно. Карцева показала мне это с убийственной ясностью.

Сила. Только неоспоримая сила могла стать тем фундаментом, на котором можно было построить прочный мир. Сила, которая заставила бы таких, как Эмилия, даже в мыслях не допускать возможности своевольничать. Сила, которая сделала бы моё слово законом, не терпящим нарушений.

Пора было наращивать мощь. Не только военную. Политическую, экономическую, магическую. Чтобы в следующий раз, когда кто-то решит, что может безнаказанно проливать кровь впустую, он столкнулся бы не с уговорами, а с непреодолимой стеной. И был бы стёрт в порошок.

Владение великой властью перестало быть необходимостью. Оно стало моим долгом.

Расколотые земли