Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

— Владимир Александрович, — Базилевский слегка склонил голову, положив на стол свой кожаный портфель.

— Филипп Евгеньевич, садитесь. Как успехи?

Он устроился в кресле, выпрямил спину и сложил руки на коленях.

— Движение есть. Встречался с представителями купеческих гильдий и мелкими землевладельцами. Вчера выступил в Гражданском совете Приамурья. Речь о необходимости восстановления экономики и верховенства закона была встречена с одобрением. Идёт активная, пока что негласная, подготовка к тому, чтобы занять пост генерал-губернатора взамен покойного господина Высоцкого.

Базилевский сделал паузу, снял очки и начал методично протирать их платком.

— Кстати… Это неофициально, и источник просил не разглашать, но мне по секрету сообщили результаты вскрытия Высоцкого. Его отравили. Какой-то хитрый, медленнодействующий яд, который ему вводили, судя по всему, уже давно. Месяцами.

Мы с Филиппом переглянулись. В его глазах читалось то же самое предположение, что зрело и у меня в голове.

— Игнатьев? — тихо спросил я.

Базилевский тяжело вздохнул и снова надел очки.

— Прямых доказательств нет. Но почерк… Узнаваем. Устранить легитимного правителя, чтобы создать вакуум власти, в который он планировал войти. Наш конфликт с Муратовым был ему на руку.

— О нём что-нибудь известно?

— Он уже во Владивостоке. Развернул очень активную кампанию. Встречается со всеми, кто имеет хоть какое-то влияние, щедро раздаёт обещания и, я подозреваю, не только их. Он уже беседовал с графом Токаревым. Чем закончилась их беседа — неясно. Но Токарев, как вам известно, не из тех, кто спешит с выводами. Он не будет вставать ни на чью сторону раньше времени, предпочитая выждать и посмотреть, куда качнётся маятник.

Я кивнул. Токарев был старой, хитрой лисой, и его нейтралитет в этой ситуации был скорее благом — он не усиливал ни нас, ни Игнатьева.

— А что насчёт вас, Филипп Евгеньевич? Альберт не оставляет попыток вас дискредитировать?

Юрист усмехнулся, но в его улыбке не было веселья.

— О, он активно копает под меня. Похоже, очень хочет найти компромат. Но, — он развёл руками, — моя репутация без ложной скромности безупречна. Взяток не брал, дела не запускал, законы не нарушал. Он ничего не найдёт.

— Тогда он может ничего и не искать, — мрачно заметил я. — Он может этот компромат создать. Фальшивые свидетельства, подставные сделки, подкупленные «жертвы». Вы же знаете, как это делается. Не говоря уж о том, что он может решиться и на более суровые методы борьбы. Будьте предельно осторожны, Филипп Евгеньевич. Я выделю вам дополнительных людей для охраны.

— Благодарю, Владимир Александрович, — Базилевский с пониманием кивнул. — Приму все меры. Кстати, насчёт мер! Я отправил в столицу заявление насчёт того, чтобы отменили признание рода Градовых изменниками Родины.

— Благодарю, — кивнул я. — Надеюсь, Совет Высших не станет ставить нам палки в колёса.

Мы ещё некоторое время обсуждали текущие дела — распределение средств на восстановление, логистику, новые назначения в администрации. Затем Филипп Евгеньевич сказал:

— К слову, я постепенно начал передавать все текущие юридические вопросы нашего рода своему помощнику, Артуру. Я уверен, он справится.

— Отлично, — я был искренне доволен. Это означало, что Базилевский всё больше сосредотачивался на большой политике, и это было именно то, что нам было нужно. — Ваш выбор я всегда уважал.

В этот момент в кабинет постучали и вошёл слуга с письмом в руках. Конверт был из плотной, дорогой бумаги, с оттиском сургучной печати — стилизованный вепрь. Я не узнавал этот герб.

— Вам, господин. Только что доставили, — сказал слуга и, поклонившись, вышел.

Я вскрыл конверт и пробежался глазами по аккуратным строчкам. Затем посмотрел на Базилевского.

— От графа Петра Ярового.

Филипп Евгеньевич приподнял брови с явным интересом. Я продолжил читать вслух:

— Барону Владимиру Александровичу Градову. Поздравляю с победой и благодарю за проявленную мудрость и миротворчество. Проявленная вами воля к установлению порядка, а не к дальнейшему кровопролитию, вызывает глубокое уважение. Прошу о личной встрече в удобное для вас время в моём поместье. Есть нечто важное, что необходимо обсудить. С надеждой на сотрудничество, граф Пётр Яровой.

Я отложил письмо.

— Что вы о нём знаете, Филипп Евгеньевич?

— Яровой? Достойный мужчина, — Базилевский откинулся на спинку кресла. — Суровый, прямой, старой закалки. В молодости был знаменитым охотником на монстров. Несколько раз бывал на Расколотых землях и вернулся оттуда не только с баснословными трофеями, но и живым. Это о многом говорит. В политике всегда держался особняком, но его слово имеет огромный вес, особенно среди военных и тех, кто ценит силу.

— Интересно, — протянул я. — И чего он хочет от меня? Просто так, из уважения, он бы не стал просить о встрече.

— Вы правы, — согласился юрист. — Учитывая его прошлое и ту самую важную причину, о которой он пишет… А также учитывая тревожные сообщения о возросшей активности магических аномалий за последние недели… Думаю, дело серьёзное.

Упоминание об аномалиях задело во мне потаённую струну. Я вспомнил то, о чём не рассказывал никому — то, что я увидел и почувствовал тогда в разломе в лесу. Знакомый, ненавистный холод и оскал Зубарева, искажённый силой Мортакса. Если аномалии активизируются, это могло быть связано с ними.

Мысль пронеслась мгновенно. Если Яровой, с его уникальным опытом, обращается ко мне, значит, он видит угрозу, которую не может проигнорировать. И если эта угроза связана с моим старым врагом, то ждать нельзя.

Я взял лист бумаги и быстро написал ответ, соглашаясь на встречу. Велел слуге немедленно отдать письмо гонцу Ярового.

— Вы едете к нему? — спросил Базилевский, наблюдая за моими действиями.

— Сегодня же, — подтвердил я, вставая. — Если старый охотник на монстров просит встречи, значит, это и вправду что-то серьёзное. И, учитывая последние события, промедление может быть опасным.

Филипп Евгеньевич кивнул, его лицо стало серьёзным.

— Будьте осторожны, Владимир Александрович. Яровой честен, но его мир… он отличается от нашего. Там другие правила.

— Я это понимаю, — сказал я, уже составляя в уме список дел, которые нужно успеть перед отъездом.

Покой был прекрасной, но недостижимой мечтой. Очередная буря собиралась на горизонте, и на сей раз она пахла не порохом и даже не интригами, а леденящим дыханием Пустоты. И нужно было встретить её во всеоружии.

Перед отъездом я решил найти Артёма. Мне сказали, что он где-то во внутреннем дворе. Я вышел и увидел его рядом с Михаилом. Они сидели на лавочке, подставив лица последним лучам заходящего солнца. Артём что-то оживлённо рассказывал, размахивая руками, а Миша слушал, уставясь куда-то в сторону сада. Его металлическая рука лежала на колене, пальцы медленно сжимались и разжимались.

При моём приближении Артём вскочил, вытянувшись в струнку, а Михаил лишь лениво поднял на меня взгляд.

— Ваше благородие!

— Привет, — пробормотал Миша.

Я кивнул им обоим и обратился к Артёму:

— Для тебя есть новая дипломатическая задача. Нужно снова проехаться по дворянам, но на сей раз по тем, кто проявляет осторожность. По тем, кто выжидает и до сих пор не определился. Токарев и ему подобные.

Артём широко улыбнулся:

— Конечно, Владимир Саныч! Слушаюсь! И что нам от них надо?

— Всё то же — склонить на сторону Базилевского. Объясни, что речь идёт не о власти ради власти, а о стабильности. О мире, — я сделал паузу, глядя на них обоих. — Кажется, для этого самого мира появилось больше угроз, чем хотелось бы.

— Понял, — лицо Артёма стало серьёзным. Он уже давно перестал быть просто рыжим сорванцом, превратившись в толкового и преданного помощника. — Я готов отправиться хоть сейчас.

— Поедем вместе до развилки, — сказал я. — Мне тоже надо кое с кем встретиться.