Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

Я не стал упоминать имя Мортакса. Эта информация была слишком опасной и никому не нужной, пока я сам не разберусь в ней до конца.

Пётр Алексеевич мрачно кивнул, как будто мои слова лишь подтвердили его худшие опасения.

— Так и думал. Обычный человек, даже маг, не смог бы подчинить себе стаю голодных тварей и заставить их действовать как дисциплинированное войско. Значит, угроза растёт. И растёт быстро.

Он взял свой бокал, сделал большой глоток и твёрдо поставил его на стол.

— Предлагаю союз, Владимир Александрович. Против этой напасти. Мои люди знают повадки монстров. Ваши, я вижу, умеют воевать и у вас есть доступ к ресурсам, которых у меня нет. И я предлагаю составить совместную петицию в столицу. Нужно бить во все колокола! Нельзя сидеть сложа руки, пока эта чума расползается по Приамурью.

Я не колебался ни секунды. Встреча с Яровым была подарком судьбы. Его опыт, его люди, его решимость — всё это было именно тем, что нужно, чтобы противостоять Зубру-Мортаксу.

— Я согласен, Пётр Алексеевич. Угроза реальна, и она касается всех.

Лицо старого графа на мгновение просветлело.

— Вот и славно. Думаю, нам не стоит тянуть.

Он подошёл к столу, достал несколько листов плотной бумаги и принялся быстро писать твёрдым, размашистым почерком. В документе кратко излагалась суть угрозы — появление организованных монстров под контролем неизвестного лица — и объявлялось о создании совместного военного альянса между родами Градовых и Яровых для противодействия ей, с правом привлечения других сил и обращения за помощью к имперским властям.

Мы подписали документы. Чернила ещё не высохли, а я уже чувствовал, как тяжесть на плечах немного уменьшилась.

Я приобрёл не просто союзника. Я приобрёл опытного, сильного бойца с железной волей и дружиной, которая не боится ни аномалий, ни монстров.

Пётр Алексеевич протянул мне один экземпляр договора.

— Ну что, союзник? С завтрашнего дня начинаем. Мои разведчики уже в работе. Как только что-то прояснится, я пришлю вам весть.

— Благодарю, Пётр Алексеевич, — я принял документ. — Мы сделали правильный шаг.

Новый союзник. Новый фронт. Но на сей раз это была не война за власть, а борьба за выживание. И понимание того, что я не один в этой борьбе, придавало сил.

Силы Мортакса росли, но теперь и мы не стояли на месте. Игра только начиналась, и ставки в ней были выше, чем когда-либо.

г. Санкт-Петербург

Столица Российской Империи

Кабинет в петербургском особняке был для великого князя Романа Островского последним убежищем. Здесь, в окружении портретов предков, царила иллюзия порядка. За окном тускло светили фонари, отражаясь в водах Невы, а он изучал донесения, пришедшие с Дальнего Востока. И чем дальше он читал, тем больше холодная ярость застывала у него внутри.

Война в Приамурье закончилась победой Градовых. Мало того что этот вздорный, непокорный род устоял, так он ещё и вышел из бойни окрепшим. Владимир Градов… отпрыск, которого все считали бледной тенью своего отца. Оказывается, все ошибались.

Он не просто выжил — он разгромил альянс Муратова, лично победил дракона, и что самое тревожное, по слухам, Очаг Градовых теперь обладал невероятной, ни на что не похожей силой.

Островский откинулся на спинку кресла, сжимая в руке нож для вскрытия писем. Перед ним лежали отчёты его агентов.

«Барон Градов установил контроль над большей частью региона». «Пользуется поддержкой населения». «Его кандидат, юрист Базилевский, имеет высокие шансы на пост генерал-губернатора». «Заключил союз с графом Яровым».

Ядовитый клубок злости подкатил к горлу. Яровой, этот старый упрямец, который десятилетиями игнорировал все попытки привлечь его на свою сторону, теперь легко пошёл на сделку с выскочкой.

Род Градовых уже однажды становился слишком сильным. Слишком независимым. Их Очаг, их упрямая преданность своей земле, а не имперскому центру…

Островский понимал, к чему это ведёт. К сепаратизму. К рождению новой аристократической династии, которая рано или поздно захочет диктовать свои условия Петербургу и Совету Высших.

А теперь этот Владимир… Он был опаснее отца. Молодой, удачливый, успевший уже стать героем для своего народа.

Нет. Так продолжаться не могло. Островский не позволит, чтобы на востоке империи созрела новая угроза. Не позволит, чтобы род, уже доказавший свою строптивость, снова возвысился и нарушил хрупкий баланс.

Он резко дёрнул за шнур звонка. Почти мгновенно, словно поджидая за дверью, появился его личный секретарь.

— Ваше Высочество? — он склонил голову.

— Тихон, — голос Островского прозвучал спокойно, но секретарь вздрогнул, уловив сталь в интонации. — Собери внеочередное заседание Совета Высших. На повестке дня один вопрос — ситуация в Приамурье.

— В какое время, Ваше Высочество?

— На завтра. На десять утра. И чтобы все члены Совета были. Все, ты меня понял?

— Как прикажете, — Тихон сделал ещё один почтительный поклон и бесшумно удалился.

Островский подошёл к окну, глядя на тёмные воды Невы. Градовы думали, что, разобравшись с Муратовым, могут спокойно править своими землями? Они ошиблись. Петербург слишком долго наблюдал за их вознёй со стороны.

— Пора, — прошептал он стёклам, за которыми лежала вся империя. — Пора убедить Совет напрямую вмешаться в происходящее в Приамурье.

Пусть думают, что их война окончена. На самом деле, для них она, возможно, только начинается. И на сей раз их противником будет не провинциальный граф, а вся мощь имперской машины. Если Очаг Градовых стал так силён, значит, нужно найти способ либо поставить его под контроль Совета, либо уничтожить. А если этот молодой барон слишком возомнил о себе… что ж, империя знает, как усмирять строптивых. Даже героев.

Завтра в Совете Высших будет принято решение. И Островский сделает всё, чтобы оно было правильным. Для империи. И, что важнее, для укрепления его собственной фракции в Совете. Баланс сил должен был быть сохранён, и он лично проследит за этим.

Глава 8

Информация

Возвращение в поместье после встречи с Яровым должно было нести ощущение хоть какого-то покоя, но судьба, оказалось, решила иначе.

Едва я переступил порог, ко мне подошёл Моргун с таким обеспокоенным лицом, что я мгновенно насторожился.

— Плохие новости? — спросил я.

— Как вам сказать, — Моргун пожал плечами. — Газету принесли. Свежие новости из Владивостока.

Он протянул мне свежий, ещё пахнущий типографской краской, экземпляр «Владивостокского вестника». На первой же полосе красовалась статья с кричащим заголовком: «Герой или спекулянт? Тёмные дела Филиппа Базилевского».

Я пробежался глазами по тексту, и с каждой строчкой хмурился всё больше. Автор с убийственной детализацией, рассчитанной на шокирование обывателя, живописал, как Филипп Евгеньевич якобы наживался на войне.

Согласно статье, он создал фиктивные конторы, которые по завышенным ценам поставляли гробы для погибших солдат, скупал за бесценок земли погибших офицеров, и даже тайно продавал испорченные продукты в голодающие деревни.

Всё было подано так цинично и грязно, что даже у меня, знавшего Базилевского как человека патологической честности, на секунду сжалось сердце.

Автор сего опуса пожелал остаться инкогнито. А редакция благоразумно подписала, что её мнение может не совпадать с мнением автора статьи.

Я прекрасно знал, что это ложь. И абсолютно точно знал, чьих это рук дело.

Игнатьев действовал грязно, как и предполагалось. Но теперь он перешёл от тайных копаний к открытой атаке. Нужно было действовать, причём немедленно.

— Это из-за борьбы за пост генерал-губернатора? — спросил Моргун. — Филиппа Евгеньича очернить хотят?

— Да, — коротко ответил я.

— Суки, — процедил дружинник. — Да такого честного и благородного человека ещё поискать! Как они посмели! Кстати, а кто это против него выступил?