Абсолютная Власть 4 (СИ) - Майерс Александр

Ветер нёс с собой запах гари, крови и распада. То, что Роттер видел вокруг, было привычной для него картиной войны. Но оттого окружение не делалось менее зловещим.

Деревни дымились, превращённые в груды головешек. Поля выжжены, трупы людей и животных устилали дороги. Вдали, на горизонте, пульсировал багровый купол над поместьем Муратова. Со стороны доносились отголоски боя: лязг стали, крики, взрывы и шипение заклинаний.

Война, которую Роттер только что помог закончить, возродилась из пепла.

Мысли Константина метались так же, как перепуганные птицы в сером небе. Сколько раз он уже сменил сторону? Сначала он был верным капитаном Александра Градова. Потом — предателем, перебежчиком и дружинником Карцевой. Затем — служил Муратову. А затем, когда рассказал Владимиру о плане его отца, то снова стал «своим», был прощён и теперь… теперь он служил Градовым вновь, но уже в составе войск графа Соболева.

Где его место? Кому он служит на самом деле? Себе? Своим людям? Призраку старого барона? Идее, которую он уже сам с трудом понимал?

Роттер ловил на себе взгляды кирасир Соболева. В них читалось уважение и недоверие. Страх перед мрачной репутацией капитана и вызов. Спокойствие и настороженность.

Они знали его историю. Для них он был вечным перевёртышем, клеймо предателя не мог стереть даже приказ барона Градова. А Чёрный полк вызывал в них настоящий трепет.

Те, кто пошёл за Роттером в тот роковой день, кто прошёл через ад отступничества и искупления. Они смотрели на него с собачьей преданностью, но и в их глазах он видел ту же неуверенность. Они были изгоями, проклятым легионом, и он вёл их из одной мясорубки в другую, не в силах дать ни славы, ни покоя.

Новички, что присоединились к полку, были по большей части сбродом. Дезертиры, военные преступники, наёмники и пленники, сменившие сторону. Сборище отребья. Отчаянного, опытного, кровожадного — безусловно. Но отребья.

«За что мы боремся? — пронеслось в голове Роттера. — За мир, который тут же рушится? За новых господ, которые мало чем отличаются от старых?»

Он чувствовал себя инструментом. Смертоносным, но лишённым воли. Сначала его использовал Александр, затем — Карцева, теперь используют Соболев и молодой Градов. И он позволял это, потому что не видел иного пути.

Воевать — это всё, что он умел. Всё, что у него осталось.

Но затем, при взгляде на развалины и трупы, в Константине что-то щёлкнуло. Не было больше ни смятения, ни сомнений. Осталась лишь холодная, отполированная годами злость. Бесшумная, как нож в ночи.

Злость на этот хаос, на эту бессмысленную бойню. Неважно, кто отдаёт приказы. Важно, что сейчас есть приказ остановить резню.

И Роттер был твёрдо намерен это сделать. Так, как умел. Железом и кровью. Это было простое, солдатское решение, и оно ему принесло странное умиротворение.

Вперёд вынесся молодой офицер кирасир.

— Капитан! — крикнул он, указывая в сторону очередного дымящегося селения, откуда доносились крики и звон стали. — Там идёт сражение между солдатами Муратова и Карцевой. Приказываю вмешаться и прекратить бой!

Роттер кивнул, его лицо не выразило ничего.

— Так точно.

Он отдал приказы, а затем первым помчался вперёд. Мрачная лавина в чёрных мундирах рванула с места, обогнав кирасир. Грохот конских копыт наполнил воздух дробным грохотом.

Они подъехали к деревне, вернее, к тому, что от неё осталось. Солдаты Муратова держали оборону, в то время как бойцы Карцевой упорно наступали. Сверкали в воздухе магические стрелы, горели дома, лилась по улицам кровь.

— Окружить и разделить! — скомандовал Роттер.

Чёрный полк разделился надвое. Словно гигантские чёрные клещи, они сомкнули кольцо вокруг сражающихся. Суровый вид и грозные знамёна с черепом сделали своё дело — бой затих почти мгновенно. Солдаты Карцевой и дружинники Муратова, ошалевшие, опустили оружие, уставившись на новых участников драмы.

Чёрный полк встал вокруг и между ними — живая стена, готовая уничтожить любую сторону, которая осмелится пошевелиться.

В наступившей тишине, нарушаемой лишь треском огня, послышался одинокий топот копыт. Из тыла карцевских показался пожилой офицер в роскошном мундире и с густыми бакенбардами.

Роттер криво усмехнулся, чувствуя, как натягивается шрам на щеке. Воевода Карцевой, Фёдор Бутурлин. Его лицо, обычно невозмутимое, было искажено гримасой презрения. Он остановил коня в паре шагов от Константина. Взгляд, полный ненависти, буквально пронзал капитана.

— Роттер, — выплюнул Бутурлин. — И здесь твоего гнилого духа не избежать. Как ты посмел встать у меня на пути, предатель?

Константин встретил его взгляд с ледяным спокойствием. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Ему было плевать на Бутурлина, на его старомодные понятия о чести, на его праведный гнев. Этот старик был всего лишь очередным препятствием.

— Я здесь по приказу графа Соболева, Фёдор Васильевич, — лишённым эмоций голосом ответил Роттер. — В качестве миротворца. Боевые действия должны быть прекращены. Отведите своих людей.

— Миротворец? Ты? — фыркнул Бутурлин. — Ха! Такого подлеца ещё поискать! Твоё место не между враждующими сторонами, а на виселице! Ты предал Градовых, потом предал мою госпожу и выступил против нас на стороне Муратова. А потом сражался против Муратова за Градовых! Как это вообще понимать?

— Вы не поймёте.

— Да уж, не сомневаюсь. Миротворец… Да ты просто ищешь, где бы устроить новую резню!

Роттер слушал, не двигаясь. Каждое слово Бутурлина било в самую суть его внутреннего смятения, но он не подал вида. Вместо этого он медленно провёл ладонью по эфесу своего кылыча.

— Послушай, старик, — сказал он тихо. — У меня нет ни времени, ни желания выслушивать твои проповеди. Мой приказ — остановить бой. Он остановлен. Теперь ты отдай приказ и уведи своих солдат. Малейшая провокация с твоей стороны… — он обвёл взглядом замершие шеренги Чёрного полка, — и мои люди атакуют. Посмотрим, как твоя пехота справится с моими ветеранами в чистом поле, без засады среди деревьев. Давай, рискни. Прошу тебя.

Бутурлин смотрел на него, и ярость в его глазах медленно сменялась холодной оценкой. Он видел готовность солдат Чёрного полка. Он понимал — это не блеф. Роттер не блефовал никогда.

Побелевший от злости, воевода резко дёрнул поводья.

— Это не конец, предатель. Твоя расплата близка. Графиня узнает об этом!

— Иди, пожалуйся. Мне плевать.

Фёдор Васильевич развернул коня и, что-то крикнув своим офицерам, ускакал прочь. Вслед за ним, нехотя, с угрюмыми взглядами, стали отступать и солдаты.

Роттер наблюдал за их отходом, всё так же неподвижный. Он выполнил приказ. Остановил бой. Пусть ценой новой угрозы, пусть ценой укрепления своей репутации подлеца. Какая разница?

И тут его взгляд, скользнув по линии горизонта, задержался. На дороге, ведущей к деревне, показалась новая колонна войск. И над ней, развеваясь на ветру, были знакомые знамёна с золотым тигром на лазурном щите. Знамёна Градовых.

Владения графа Муратова

Владения Муратова встретили меня тем же знакомым пейзажем, который, казалось, должен был остаться в прошлом. Дымящиеся развалины деревень, растерзанные взрывами поля, разбросанные кое-где трупы — конские и человеческие, в солдатских мундирах и гражданской одежде.

Я покончил с одной бойней, чтобы дать начало другой, более подлой и бессмысленной. Какая ирония.

— Никита, — обратился я к Добрынину, подъехавшему к моей карете. — Собери основные силы у поместья Муратова. Встаньте живой стеной. Не поддаваться на провокации. Атаковать только в случае неизбежной угрозы. Понятно?

— Так точно, ваше благородие, — козырнул воевода. — А вы?

— Я поеду искать источник этого беспорядка, — ответил я и на ходу вылез из кареты. — Секач! Ночник! Со мной!

Ко мне немедленно подъехали двое лейтенантов. За спиной Секача, как всегда, торчали рукояти его верных тесаков. Ночник с непроницаемым выражением лица оглядывал столбы дыма на горизонте.