— Ну что, — выдохнул я, слезая с байка, — посмотрим, умеют ли здешние "цивилизованные" сначала говорить, а потом кромсать.
Меня впустили. Не сразу, конечно. Сначала что-то прокричали с бойницы, потом велели стоять. Из ворот выкатился странный механизм — на трёх лапах, с длинным зондом, похожим на копьё. Тот ткнулся мне в грудь и издал резкий писк, будто осуждающе. Я не стал дёргаться.
— Анализ завершён, — прохрипел один из охранников, глядя на экран. — Средоточия активны. Ступень: до формирования ядра. Подтверждён статус живого. Без следов заражения, без следов мутаций. Чист.
— "Чист"… Как будто я товар на рынке, — пробормотал я себе под нос, но вслух не стал ничего говорить.
Солдаты переглянулись. Один из них — тот, что постарше, с крупными чешуйчатыми бляшками на висках — медленно обошёл меня кругом.
— Как ты, с такими показателями, вообще выжил в Песках? — спросил он.
Голос был тяжёлый, грубый, но без враждебности. Скорее… с недоверием.
— Повезло, наверное, — пожал я плечами. — Или пустыня просто не заметила.
Он фыркнул, но спорить не стал.
Меня сопроводили внутрь. Несколько коридоров, плотный камень под ногами, вылизанные до блеска плиты, встроенные панели.
Никакого ощущения разрухи — всё работало.
Солдаты молчали. Я — тем более.
Наконец, мы вошли в большой зал. Никакого излишнего декора, просто длинный стол и кресло.
И в этом кресле сидел он.
Я ожидал увидеть ещё одного ящера — пусть с более высоким рангом, но с теми же признаками расы: чешуя, глаза с вертикальными зрачками, змеиная грация.
Но тот, кто повернулся ко мне, был… человеком. Почти.
Кожа — гладкая, не чешуйчатая. Глаза — обычные, пусть и немного светящиеся. Только форма зрачка была неестественно вытянутая, вертикальная, как у кошки. Черты — резкие, почти аристократичные. Он мог бы сойти за человека на Земле, пусть и с модификациями.
— Итак, ты выжил в Великой Пустоте, дошёл до наших врат и даже не пытался напасть на патруль, — заговорил он. Голос был спокойный, без агрессии. Даже с нотками уважения. — Ты определённо не местный. Или… очень хорошо подготовленный.
Я промолчал.
Он встал, медленно подошёл ближе.
Ростом был с меня, может чуть выше. Взгляд — пристальный, тяжёлый.
— Вопрос риторический, — продолжил он. — Такие, как ты, не живут долго в этом мире.
А если живут — за ними кто-то стоит.
Или же они…
— Он прищурился.
— …само по себе исключение.
— У меня есть информация, которую я хочу сверить. Возможно, тебе она будет интересна, — наконец заговорил я. — А взамен — мне нужны ответы. Простые. Без политики.
Он усмехнулся.
— Меня зовут Кайлер.
Я отвечаю за безопасность этого города.
И, пожалуй… ты меня заинтересовал.
Садись. Рассказывай.
И, может быть, мы оба найдём что-то полезное в этой беседе.
Я опустился на край стула. Кайлер молча наблюдал, пока я рассказывал. О дороге, о пустыне, о патруле, который «исчез» — впрочем, я не вдавался в детали. Потом — о городе, полном рабов и насилия, о крепости у дамбы и столпотворении, которое я застал за несколько дней пути отсюда. Говорил спокойно, без обвинений. Просто факты. Кайлер слушал, не перебивая.
— В двух тысячах километров отсюда, по прямой, — закончил я, — существовал один из таких городов.
Я думаю, вы о нём знаете.
И… меня интересует вот что. Почему он всё ещё существовал до недавнего времени? Это какая-то странная политика невмешательства? Или для вас рабство, убийства и охота на разумных — это просто часть нормы?
Пауза. Кайлер не сразу ответил. Потом медленно кивнул, словно ожидая именно такого вопроса.
— Ты видишь мир слишком прямолинейно, чужак, — сказал он наконец. — Город, о котором ты говоришь, известен нам. Более того, мы знали о нём уже давно.
И да, мы понимаем, что происходит внутри.
Работорговля, жестокость, паразитирование на слабых… Всё так.
Он прошёлся по комнате, разглядывая что-то в себе или в прошлом.
— Но мы на границе. Всего в двух сотнях километров отсюда — один из старых порталов. И он… открыт. Постоянно. С той стороны приходят мертвецы. Не такие, как ты, возможно, привык видеть. Не гнилые оболочки с топорами, нет. Это старые воины, остатки древних армий. Они появляются десятками, иногда сотнями.
Каждый день.
Он повернулся ко мне.
— Мы не нападаем на разбойников, потому что не можем. Все силы — здесь. На удержании. Если мы ослабим защиту и выйдем в поход, нас просто сметут.
А те… — он махнул рукой в сторону, будто указывая на запад, — они слишком малы, чтобы угрожать нам.
Они знают это.
И именно поэтому до сих пор живы.
Я молчал.
Мозг судорожно прокручивал услышанное.
Мёртвые. Старые армии. Открытый портал.
Если это правда…
— И вы… ничего не можете сделать с этим? — спросил я.
— Мы делаем всё, что возможно, — сухо отрезал Кайлер. — Ты ещё не был на передовой. Ты не видел, как умирают наши. И ты не видел, сколько раз они снова поднимаются.
Это не война. Это… удержание конца.
Заброшенный рубеж.
Мы — остатки.
Он тяжело вздохнул и сел обратно в кресло.
— Я не оправдываю город, о котором ты говоришь.
Но у нас нет на него сил.
А у тебя, как я понял… силы всё же есть.
Раз ты добрался сюда и до сих пор жив.
Он посмотрел прямо мне в глаза.
— Вопрос в том, чужак…
Зачем ты сюда пришёл на самом деле?
И что собираешься делать дальше?
Кайлер молчал, вглядываясь в меня чуть прищуренными глазами. Я чувствовал, как в комнате повисла тяжелая пауза — не из враждебности, нет, — скорее, из недоверия. Он пытался решить, шучу ли я, блефую… или действительно понимаю, во что ввязываюсь.
Я не стал увиливать.
— Слушай, — начал я спокойно. — Мне не нужно, чтобы вы объявляли поход или развязывали войну. Это бесполезно.
Я не идеалист. Я не герой.
Но мне нужно, чтобы портал, ведущий на мою Землю, остался закрыт.
Надолго.
И если я смогу как-то переломить ситуацию на границе, остановить волну мертвецов — пусть даже на время — вы сможете убедить этих… крыс в пустыне держаться подальше от портала.
Без шантажа. Без убийств. Просто… договоритесь.
Вы ведь умеете договариваться?
Кайлер откинулся в кресле, скрестил руки на груди.
— Ты предлагаешь свою помощь? Один? Против потока нежити, с которым едва справляются сотни? — он усмехнулся. Не злобно. Даже… с уважением, быть может. — Ты даже не на стадии формирования ядра. Что ты собираешься сделать? Бросить в них байк?
Я пожал плечами.
