Дар Древнего короля - Аск Рона

Он встал рядом с Клаврисом и тоже протянул мне свою ладонь. Рив лукаво улыбнулся, когда поймал мой обеспокоенный взгляд.

– Хитро, – насмешливо буркнул Клаврис. – И смело.

Но Рив наплевал на его скрытое в голосе предупреждение, лишь озорно мне подмигнул:

– Ну что, Рей. Выбор за тобой.

Взвесив все за и против, я, конечно же, решила ответить согласием Ривару. Лучше уж он, чем Клаврис. Однако стоило открыть рот, как зазвучал далеко не мой голос. Он был ледяным, высокомерным и насмешливым:

– Нет у нее выбора.

Змей словно из-под земли возник. Оттолкнул протянутые руки Клавриса и Ривара, схватил меня за локоть и потащил в центр зала.

Я ошарашенно засеменила рядом со Змеем и испуганно оглянулась на вытянутые от удивления лица Клавриса, Ривара и Талины.

– Ты… Ты что делаешь? – зашипела я. – Я танцевать не умею… Совсем не умею! Змей!

– Ерунда, – отрезал он. – Научу.

– Тебе не кажется, что уже слишком поздно?

– Никогда не поздно, – парировал он.

– Змей! – тихо и жалобно простонала я.

Цинично ухмыльнувшись, он остановился. Сжал мою правую ладонь, а левую положил на свое плечо. Обнял меня за талию и притянул к себе. Я тут же заткнулась, растеряв свою браваду, когда оказалась тесно прижатой к наставнику. Чтобы хоть немного успокоиться, сделала глубокий вдох и вроде смогла привести мысли в порядок, но снова озадачилась, заметив задумчивый взгляд Змея, направленный куда-то вниз. Стоило за ним проследить, как я чуть не захлебнулась от возмущения.

– Ты на что смотришь? – с угрозой процедила я.

Тот насмешливо фыркнул и выдал:

– На то, что делает тебя женщиной. Странно, что раньше я этого не замечал.

Покраснев, я поежилась и приподняла платье повыше, желая прикрыть ложбинку груди, выглядывающую из-под лифа, чем вызвала у Змея усмешку.

– Тебе не стыдно?! – зло прошипела я, при этом еще больше смущаясь.

– Ни капли, – честно признался наставник, а потом произнес серьезнее: – Рад, что ты отвлеклась.

Я отвернулась от него и стала наблюдать за тем, как рядом выстраивались такие же пары. Немного поодаль появились Клаврис и Талина. Все-таки он пригласил ее. А вот Ривара я нашла не сразу, а когда увидела – удивилась. Он был с Грасдис. И, судя по их каменным лицам, оба оказались недовольны. Все замерли, ожидая, когда король выберет себе пассию и заиграет музыка.

– Змей, – снова погрустнела я, предвкушая мгновение своего позора и будущие насмешки Ливиона, который тоже был недалеко от нас. – У меня не получится.

– Получится, – уверил он. – Танцевать не сложнее, чем сражаться. Просто позаимствуй парочку трюков из тренировки и доверься мне. А еще сконцентрируйся, чтобы лучше меня ощущать.

Я снова вспыхнула. Близость Змея и так выбивала из колеи, а с концентрацией было страшно подумать, что со мной станет. Однако я все же выполнила его просьбу. Меня тут же захлестнули звуки, самым громким из которых было биение сердца Змея. Спокойное, размеренное и сильное. Сознание пронзило тепло ладони, что сжимала мою руку. Тепло тела… И очаровало движение мышц, напрягающихся и перекатывающихся под моими пальцами.

Пока Змей объяснял мне, как нужно делать шаги, я честно старалась его слушать. Однако постоянно утрачивала нить мысли, теряясь то в ощущениях, то в глубинах его стального взгляда. В итоге успела наверняка уяснить для себя лишь одно, прежде чем зазвучала первая трель скрипки: сделать все, только бы не наступить Змею на ноги, хотя он меня уверил, что страшного от этого ничего не произойдет. Потерпит.

Музыка наполнила зал. Казалось, от ее мощи и глубины звуков вибрировали стены, пол и моя душа. Настолько прекрасная, тонкая и воздушная, мелодия обволакивала своей тягучестью, забиралась под кожу и бежала мурашками по телу. Я закрыла глаза, растворяясь в ней.

– Правильно, – ладонь Змея скользнула выше, мне на лопатку. Медленно и чувственно. – Расслабься и просто слушай музыку, а заодно наши тела.

Благодаря концентрации мне было не нужно видеть. Я отчетливо ощущала, как Змей напрягался, начиная движение. Слышала шелест нашей одежды и ее трение. Понимала заранее, собирался Змей шагнуть или повернуться, и просто следовала за ним. Позволила ему вести меня, а себе подчиняться.

Поначалу я не рисковала открыть глаза, но осознала, что у меня получается вальсировать, и наконец-то осмелилась взглянуть на Змея. Он улыбался. Бесхитростно, нежно и умиротворенно. Смотрел открыто, без привычного ехидства. Без высокомерия. Обнажая в своем взгляде частичку души.

Я тоже не стала скрываться – прятаться внутри себя. И робко улыбнулась, полностью окунаясь в серый омут его глаз, который показался теплым и бездонным. Способным скрыть меня от людей лучше, чем самая лживая и непроницаемая маска. Сейчас впервые за долгое время мне почудилось, будто та нить, которая связывала меня со Змеем, никуда не исчезла. И я вдруг осознала, что не нужно было звать его по имени. Не нужно было чего-то добиваться от него. Все, что мне требовалось – просто находиться рядом с ним.

Я смутилась своих мыслей. Они показались настолько глупыми, откровенными и непонятными, что захотелось отвести взгляд и снова зарыться в глубины себя.

– Не отворачивайся, – попросил Змей, будто угадал мое желание.

Он сказал это неожиданно, резко, без намека на привычную властную требовательность, будто на мгновение испугался, что это в последний раз, когда я на него смотрю. Даже сам Змей растерялся от своего порыва.

– Не отворачивайся, – повторил он спокойнее, не пытаясь оправдаться.

Я послушалась, однако все равно что-то изменилось. Взгляд наставника потемнел, затянулся туманом задумчивости и не посветлел, даже когда стихла музыка.

Змей больше ничего не сказал. Просто выпустил меня из объятий и молчаливо ушел, затерявшись в толпе гостей. Он исчез до конца бала, и больше я ни с кем этим вечером не танцевала, хотя находились желающие меня пригласить. Но я даже Ривару отказала: не хотела терять или смазывать те ощущения, что подарил мне Змей. И ждала момента, когда смогу снова увидеть своего наставника.

Просто увидеть.

Глава 17

Остаток бала прошел спокойно. Даже Клаврис не пытался приставать, а большинство гостей хоть и перестали на меня коситься, но приближаться лишний раз не желали. Так что большую часть времени я провела вместе с Талиной у стола с напитками, и с ее подачи даже осмелилась попробовать вина. Всего один бокал, правда, однако захмелела от него сильнее, чем от кружки медовухи. Зато смогла отвлечься от тяжелых дум, но все равно продолжала блуждать мыслями где-то далеко.

Талина считала, что я переживала о Море и ребенке, и, несомненно, была права, но к беспокойству о них прибавилось еще и волнительное ощущение, от которого никак не получалось избавиться. Только я прикрывала глаза, как тут же чувствовала фантомный аромат Змея – терпкий с древесными нотками. А пальцы будто вновь ощущали прохладу его атласной рубахи, которая стремительно нагревалась от малейшего прикосновения.

Вина и трепет перемешались в горький напиток. Каждый его глоток обжигал и распускался огненным цветком в душе. Терзал. Разрушал. Разбивал осколками, в то же время собирал обратно. С таким количеством противоречий я еще в жизни не сталкивалась. Отчего желала скорее покинуть дворец и оказаться в своей хижине, чтобы подумать и лучше распробовать неведомое мне раньше ощущение.

Однако кое-что все же смогло меня заинтересовать на балу. Слухи. Они быстро расползались и мгновенно обрастали новыми любопытными событиями. Похоже, Мора все-таки успела проболтаться – среди гостей всплыл разговор о странном поведении разрушителей. Всем казалось удивительным, что безумцы смогли взять в осаду поселение. И, как оказалось, немногим раньше произошли нападения и на другие посты. Только жертв почти не было в сравнении с нашими потерями. Среди стражей выжили все, а из десяти ловцов без вести пропали трое.

Со слов гостей, большинство жителей думали, будто кто-то или что-то разрушителями управляло. Многие грешили на Рейнару – правительницу Вельнара. Мол, ее мстительный дух завидовал спокойному существованию созидателей и хотел мести. Однако два человека все-таки предположили, будто разрушители что-то замышляли. Правда, их быстро высмеяли, ведь никто не верил в разумность одержимых, но все равно – в улыбках да заливистом хохоте чувствовалась натянутость.