Дар Древнего короля - Аск Рона

Люди подозревали неладное. Подсознательно. Но пока что их разум отрицал возможность признать разрушителей как равных. Созидатели боялись, что жизнь выйдет из привычного русла и они вновь потонут в страхе, поэтому всех устраивало нынешнее положение дел. Во всяком случае, богачей.

Бал окончился поздно. Из всех гостей асигнаторы покидали его последними, когда слуги уже гасили свечи и торжественный зал медленно погружался в сумрак. Король отдал приказ отнести все подарки в его личную комнату и попрощался, а мы отправились в путь до Обители. Так и не дождавшись Змея, я уехала вместе с Талиной и Риваром. И если наставница была навеселе и трещала без умолку, то ее ученик казался чернее тучи.

Когда же мы оказались на территории асигнаторов, Ривар, не прощаясь, нас покинул. Я удивленно взглянула на Талину, которая вмиг притихла и просто посмотрела своему ученику вслед. На ее лице читалось понимание, однако на мой вопрос: «В чем дело?» – она лишь печально улыбнулась и ответила, что когда-нибудь узнаю, но не сейчас.

Оказавшись в хижине, я с огромной радостью плюхнулась на кровать. Даже не снимая платья. Просто завалилась в нем и довольно простонала в скомканное одеяло. Но все-таки нашла в себе силы встать, раздеться и даже умыться водой из питьевого кувшина, что стоял на маленькой прикроватной тумбе. Стало гораздо лучше. Свежее. Однако в то же время – грустно. Я провела пальцами по правой щеке, ощущая знакомые рубцы и осознавая, что они снова отчетливо видны.

«Ну и ладно! – бодро подумала я. – Побыла немного красивой, и хватит. Пора возвращаться с небес на землю – вылезать из платья и возвращаться в ученическую форму. Ох… И задаст же завтра мне Змей…»

Я помрачнела.

Змей.

– Какого хрена? – свернулась я калачиком под одеялом и запустила пятерню в волосы.

Сердце каждый раз вздрагивало, стоило подумать о наставнике, и это жуть как бесило. Хотелось взять что-нибудь в руки, расколошматить о стену, а потом раздосадованно пнуть осколки или обломки! Но от разгрома хижину спасала моя усталость. Не было сил подняться и начать разрушать – я могла лишь лежать в кровати и сжимать пальцами одеяло. Так я и уснула, стиснув кулаки. А когда проснулась, казалось, будто все события прошлого дня были лишь сном. С одной стороны, обидно, с другой – легче. Ведь вместе с трепетом стихла и боль за Мору и ребенка.

Утро выдалось солнечным и на удивление легким. Я быстро проснулась, чувствуя себя полностью отдохнувшей. Оделась и выглянула наружу, по привычке ожидая увидеть Змея. Сердце больше не колотилось как бешеное лишь от упоминания его имени, но все равно екало. Только за дверью меня ждало разочарование: пустое крыльцо. Поникшая духом, я быстро вернулась в спальню. Взяла полотенце и отправилась в купальню, где кроме Грасдис больше никого не было.

Мазнув по мне отрешенным взглядом, она даже не поздоровалась, а я не стала навязываться. У нее явно было скверное настроение, и, судя по моим воспоминаниям, еще со вчерашнего дня. Ведь Клаврис ни разу не пригласил ее на танец. Все донимал Талину. Даже ко мне он тоже потерял интерес после того, как ничего не получилось с первым приглашением.

Быстро ополоснувшись, я направилась в столовую, надеясь хотя бы Ривара встретить по пути. Но он тоже не попался мне по дороге. В итоге пришлось завтракать одной. После события на балу и появления Моры остальные ученики меня сторонились и о чем-то перешептывались. Я даже несколько раз чуть не подавилась. И собиралась было покинуть столовую, так толком и не поев, как ко мне подошел Форс.

Он бахнул на стол поднос с тарелками и опустился на скамью напротив меня, отчего я так и застыла с наколотым на вилку оладушком у рта.

– Я все знаю, – низко произнес нянька, нахмурив кустистые брови.

– Что? – спросила я.

– Все.

– Исчерпывающий ответ, – покачала я головой и все-таки съела лакомый кусочек.

Форс некоторое время понаблюдал за мной и наконец договорил свою мысль:

– Про бал и женщину на нем.

Я даже закашлялась от столь… ожидаемого заявления.

– Эко событие нашлось… – произнесла я после глотка чая из яровника. – О нем все знают.

– Но я знаю больше, – вздернул левую бровь Форс.

Я заинтересованно хмыкнула и, отставив в сторону напиток, с ожиданием воззрела на няньку.

– И?

– Что «и»? – сделал он вид, будто не понял вопроса, и принялся жевать одну из нескольких гренок, лежавших на тарелке.

– Что знаете? – терпеливо поинтересовалась я.

– То… – с набитым ртом заговорил Форс. – Шо ты нэ виновата…

Я иронично и горько усмехнулась, наблюдая за тем, как быстро исчезла и вторая гренка во рту надзирателя, потом третья, четвертая… Заметив недоверие на моем лице, Форс перестал уминать завтрак. Выпив еще пару глотков чая, он отодвинул тарелку и подался немного вперед, положив локти на стол.

– Я никогда не ошибаюсь, – серьезно произнес он. – Ты уж поверь.

Он окинул меня пристальным хмурым взглядом. Некоторое время изучал, а потом с кривой улыбкой произнес:

– Ты не способна убить невинного.

– Неправда, – поджала я губы.

– Правда. Я же вижу.

Мне совершенно не нравился наш разговор. Презрительно фыркнув, я резко встала из-за стола и подобрала свой поднос с посудой, но Форс преградил путь.

– Сядь, – повелительно приказал он и указал на скамью.

– Я не хочу говорить на эту тему.

– А придется.

Пусть мы старались вести себя тихо, но некоторые ученики и асигнаторы уже бросали на нас заинтересованные взгляды. Даже Майр выглянул из-за кухонной стойки. Пришлось подчиниться требованию няньки и вернуться на свое место. И пусть казалось, будто присутствующие вернулись к завтраку, полностью потеряв интерес ко мне и Форсу, я понимала, что на самом деле все продолжали прислушиваться к нашей беседе.

– Змей рассказывал нам о смерти ребенка…

– Нам? – удивилась я.

– Да, – почесал лысину Форс. – Мне, Бигису и Талине. Он не мог понять, отчего погиб сын той женщины.

У меня душа уползла в пятки от его слов. Не мог понять? Как так? И тогда какова истинная причина смерти младенца?

– Н-но он сказал на балу, что…

– Что ребенок захлебнулся молоком? – закончил за меня Форс. – Отчасти это так.

– Отчасти?

– Когда оборвалась веревка, был сильный удар? – проигнорировал вопрос надзиратель.

Не в силах выдавить из себя ни слова, я быстро и отрывисто закивала.

– Вот, – заметил Форс. – Вряд ли ребенок захлебнулся.

– Откуда вы знаете? – подозрительно сощурилась я.

Но Форс опять не ответил, а продолжил меня спрашивать:

– Заметила на лице ребенка молоко?

– Нет…Не думаю… – засомневалась я, потому что Змей тогда быстро забрал младенца.

– А Змей заметил, поэтому и решил, будто ребенок захлебнулся молоком.

Он оперся подбородком о кулак и свободной рукой стал катать по тарелке одну из оставшихся гренок.

– Скажи, какого он был цвета?

– Кто? – недопоняла я.

– Ребенок, – спокойно и задумчиво пояснил Форс.

Мне даже вспоминать не пришлось. Я отчетливо помнила синеву губ, поэтому незамедлительно ответила:

– Синего. Он… он посинел. В основном губы, но…

– Понятно, – озадаченно погладил подбородок Форс и хмыкнул.

Некоторое время он ничего не говорил. Я затаила дыхание, ожидая от него откровение, благодаря которому хотела понять, почему погиб младенец. Виновата в его смерти я или Мора?

Или никто из нас?

В итоге не выдержала и тоже подалась вперед:

– Что понятно? – потребовала я и стиснула зубы.

– У ребенка горлом пошло молоко, – неожиданно стал рассуждать Форс. – Потом последовал сильный удар, когда Талина резко натянула оборванную веревку. Ну… она у нас сильная девочка, поэтому не удивлюсь, что ты тоже пострадала и выронила мешок, который потом закружился по течению.

Я удивилась тому, как он точно рассказал о происходящем в тот момент, хотя сам там не был. А нянька снова почесал голову и продолжил:

– Ребенок несколько раз перевернулся, поэтому вряд ли захлебнулся от молока. Дело в том, что кости младенца мягкие и не смогли погасить удара о стену тоннеля – он отдался в легкие, произошел коллапс, шок и удушье. А когда в мешок поступила вода – она стерла явные следы молока. Змей заметил их, например, на одеяле, под губой и языком и, не найдя видимых травм, предположил, что ребенок захлебнулся. Попытался его откачать, но не смог и заподозрил что-то еще, только времени подумать тогда не было.