Танцор Ветра. Том 3 (СИ) - Зайцев Константин

Пересиливая отвращение, я начал проверку всех этих шкатулок и, на удивление, нашел чуть треснувший жетон, завернутый в алый шелк. Дом Одинокой Горы. Если честно, то такого дома я попросту не помнил. Тут два варианта: или он совсем мелкий, или же уже давно уничтоженный. В отличие от всех остальных вещей, жетон был идеально вычищен, словно за ним Лян активно ухаживал. Любопытно, но это тоже стоит отложить на потом.

Закончив со шкафами, я вновь окинул взглядом эту увядающую роскошь. Она была подобна полусгнившим цветам, которые еще имеют какой-то шарм, но уже никто не будет ими наслаждаться. Да, эта роскошь проступала в деталях, как дорогая вышивка на истлевшей ткани. Вот только стоит присмотреться, и все это окажется попросту пшиком.

Тяжелые занавеси из темно-бордового шелка с вытканными золотыми пионами висели у маленького иллюминатора, но были покрыты пылью и покрылись бурыми пятнами сырости по краям. На полу валялся потрепанный ковер с традиционным драконьим узором, его некогда яркие краски выцвели, а ворс стерся до основания в местах, где Лян бесцельно прохаживался.

Стоя посреди этого странного склепа былого величия, я чувствовал омерзение. Это был не дворец, а золотая клетка, заросшая паутиной и плесенью. Каждая деталь, каждый кусочек былой роскоши кричал об одном: Лян, как и его пристанище, был таким же отвратительным. Эта каюта была зеркалом его души — когда-то претенциозной, жаждавшей величия, а ныне лишь увядшей, затхлой и безнадежно испорченной. Но при всем этом, как бы мне ни хотелось отсюда убраться, оставалось осмотреть еще и его кровать.

Матрас был безжалостно вспорот, и, как оказалось, не зря. В самой глубине были спрятаны свитки с какими-то схемами. А записи вокруг этих ритуальных схем были явно зашифрованы. Хотя, судя по косвенным признакам, я смогу вскрыть этот шифр. Правда, придется изрядно повозиться, но дешифровка — это еще один навык, который вбил в меня наставник.

Под нижней планкой кровати был спрятан тайник. Простенький, но с какой-никакой ловушкой. Тот, кто не умеет работать с подобным, тут же лишится руки. Но для профи вроде меня ловушка была на дурака.

Заглянув в бумаги, хранящиеся там, я понял, что нашел то, что искал. Здесь были подробные записи о всех его темных делах. Даже бегло взглянув на них, я мог сказать, что этот ублюдок имел хорошие связи со многими домами драконорожденных. Он оказывал услуги всем, кто был готов за это платить. Всем было плевать, что некромантия запрещена, что этот выродок резал людей в своих ритуалах. Изнанка не менее жестока, чем Искажение, пусть и куда понятнее и не так сильно меняет людей. Но, вспоминая этого старого выродка, я был полностью согласен с законодателями империи, которые запретили эти практики. Похоже становление сянвэйши Призрачной Канцелярии повлияло на мое мировоззрение куда сильнее чем я думал.

Убрав записи за пазуху халата, я высыпал в мешок изрядный запас денег и украшений. По правилам теней, мы пришли сюда все вместе, и, значит, разделим это все поровну. Да, мертвым деньги не нужны, но у них есть семьи, а тут хватит, чтобы пару лет жить, ни в чем себе не отказывая. Воровать у мертвых соратников, все равно, что воровать у своих близких. Закон улиц трактует такое однозначно — такие руки должны быть отсечены.

Мой внутренний голос говорил мне, что я нашел все, что тут было. Но разум требовал продолжить поиски, и, послушав его, я простучал все стены и пол, а также проверил все подозрительные места. Самое смешное, что я действительно нашел еще один тайник в обшивке. Вот только, судя по почти истлевшей бумаге, этому тайнику было больше десяти лет, и, похоже, он остался еще от предыдущего владельца, который занимался контрабандой наркотиков. Пусть горит вместе с остальным дерьмом.

Трюм стал братской могилой для лорда Ляна и его проклятых слуг. Ксу с глубокими мешками под глазами выложилась по полной, и теперь мы грузились на пришвартованную к барже лодку. Ликуй, бледный как полотно, но еще полный сил, на миг прислонился к балке; его могучий бок был перевязан грубым лоскутом, на котором уже почти не было крови. Гигант тяжело дышал, но все равно бережно переносил тела своих подчиненных. Как сказала Ксу, никто из верных не должен был оставаться в этом гадюшнике.

Она собиралась устроить погибшим роскошные похороны и взять их семьи на обеспечение. Настоящий лидер, за которым стоит идти, и я рад, что эта отважная девушка зовет меня другом.

Лицо Шифу было землистого оттенка, но он дышал ровно и спокойно. Помощь Ксу и его стальная воля держали рану в узде. Оба бойца уже сидели в лодке. Да, их госпожа вылечила раны, но изрядную цену за исцеление пришлось заплатить им самим. Еще несколько дней они будут как овощи. Так что всем занимались я, Ксу и Ликуй. Этот одноглазый гигант казался по-настоящему двужильным.

Три мертвых тела были аккуратно сложены по центру лодки: оба погибших бойца и госпожа Хуэйцин. Как бы Ксу ни злилась на эту старую суку, но она обязана вернуть ее тело домой, чтобы похоронить. Даже в смерти она оставалась первой госпожой дома Цуй. Вот только я почти уверен, что если ее братец попробует хоть что-то предъявить, то он попросту однажды не проснется. Моя снежная девочка обагрила руки в крови родственников, и теперь у нее нет столь жестокого, как раньше, стопора.

— Мы стащили все, что может гореть, на палубу. Пора уходить. Я хочу сама зажечь погребальный костер, чтобы освободить все эти души, — негромко произнесла Ксу. В ее усталом голосе слышалась сталь и решительность. Имея на руках такой компромат на жену отца, она может потребовать отчета, и отцу ничего не остается, как ответить честно.

— Хорошо. Помощь нужна?

— Помоги Ликую. Насколько я помню, мы сможем дойти на лодке почти до границы района. Твои товарищи с улиц помогут нам отнести тела? Я заплачу.

— Все будет, Ксу. Не стоит беспокоиться.

— Спасибо, Лао. Без тебя я бы уже была очередным трупом, а эта сука ушла бы в иной мир с улыбкой на устах. Теперь же я готова встретиться с любым из дома Цуй и доказать, что я достойна быть старшей наследницей.

— Никогда в тебе не сомневался, — произнес я с улыбкой, и она улыбнулась в ответ. Иногда нам просто нужен человек, который будет в тебя верить.

Пройдя несколько шагов по лодке, она встала на корме, держа в руках четыре стрелы с обмотанными тряпками наконечниками. Аккуратно закрепив на держателе факел, она его зажгла и скомандовала отчаливать. Четыре стрелы, которые она должна выпустить в баржу это древний ритуал прощания и смерти. Он уже почти нигде не используется, но в летописях именно так наши предки хоронили своих мертвецов.

Тяжелый воздух трюма, пропитанный смертью и прахом темных ритуалов, сменился прохладной, солоноватой сыростью канала. Мы устроились в лодке, словно израненные звери, нашедшие временное логово. Ликуй, упершись веслом в гнилую обшивку баржи, одним мощным толчком отправил нас в скольжение по черной, маслянистой воде. Баржа, нашедшая свое последнее пристанище у полуразрушенного причала, медленно отплывала в прошлое.

Ксу стояла на корме, прямая и недвижная, как нефритовая стела. В ее усталой позе не было и тени слабости — только сосредоточенность последнего аккорда. На палубе брошенного судна, под отблески ущербной луны, я видел то, что она приказала собрать: бурдюки с ворванью, разлитые широкими, жирными лужами; кучи промасленного тряпья, вперемешку с щепой и обломками; ветхие циновки, впитавшие в себя годы грязи. Все это слилось в уродливый погребальный костер, ждущий искры.

Она неспешно подняла лук. Движение было отточенным, почти ритуальным. Она выбрала одну стрелу — с длинным, вороньим оперением, черным как сама ночь. Кончик стрелы коснулся факела, закрепленного на корме нашей лодки. Черное перо на миг вспыхнуло багрянцем, а затем язычок живого огня жадно обнял наконечник, заливая его трепещущим золотом. Она натянула тетиву. Миг абсолютной тишины, где слышалось лишь шипение огня и наше прерывистое дыхание.

Выстрел.