Хозяин багряных болот (СИ) - Ванг Кристина

Еся мигом захлопнула шкатулку. Нечего зариться на Хозяево добро! Как там в былинах-то говорилось? Ничего у нечисти не брать!

Чтобы совсем уж не впасть в искушение, она принялась с силой чесать волосы гребнем.

В двери снова постучали.

Есислава от неожиданности гребень в волосах запутала.

— Это я. Надень повязку. Вхожу.

— Постойте! Погодите! — Есислава попыталась распутать волосы, но гребень только сильнее сплетался с ее косами. Еся выругалась и кинулась к постели.

— Завязала? — в голосе Владимира послышалось нетерпение.

— Да! — ответила Еся, завязывая узел на затылке.

Дверь тихо отворилась. Она не скрипела, но всё же издавала что-то похожее на тяжелый шорох. Обычно Еся не прислушивалась и не слышала, но теперь все звуки приобретали особое значение.

Есислава села на кровати и стала нервно теребить прядь волос.

— Почему так долго? — недовольно спросил Болотник.

— Я… — Есислава вжала голову в плечи. Уговаривала она себя ловко, но на деле, как только Хозяин чуть переменился, сразу струсила. — Просто расчесывалась…

— Вижу, — Владимир точно будто усмехнулся. — Может быть, тебе помощь нужна?

Еся покачала головой. Вдруг рассердится из-за ее глупой неловкости. Не стоит оно того. Как-нибудь разберется.

Болотник шумно выдохнул. Застучали шаги. Кровать рядом прогнулась, и Еся попыталась отпрянуть. Она не думала сбегать, просто само собой вышло: он к ней — она от него.

Хозяин схватил ее за руку.

— Да не трясись ты, — ладонь исчезла с запястья. Пальцы коснулись плеча, а потом он аккуратно потянул ее волосы. Стал медленно отделять пряди. — Лихо же ты гребень запутала.

— Я… Я просто торопилась, — Есислава чувствовала необходимость оправдаться.

— Послушная ты, — и снова эта звонкая усмешка. Такая человеческая и простая. Что же он за нечисть? — Это хорошо. Комната пришлась тебе по нраву?

— Очень красивая, — честно ответила Еся, ни секунды не раздумывая. — А где. Где стоит изба?

— На болоте, — просто ответил Владимир. Гребень заскользил по волосам. Он что, еще и расчесывать ее принялся?

Может, болотник вовсе не Владимир? Может, он только выдает себя за Хозяина, а настоящая нечисть бродит где-то поблизости?

— В прошлый раз, когда оказалась на болотах, я не видела избы… — больше для себя подметила Еся, но Владимир всё равно решил ответить.

— Потому что тогда ты еще не была моей невестой. Вот и не видела. Зато я хорошо тебя разглядел.

— Как это? — Есислава по привычке повернулась, чтобы удивленно посмотреть на Владимира. Но перед глазами была только темнота. Еся на миг расстроилась, что не может видеть, однако решила упрямо притворяться, что никакой повязки нет. Она представила очертания мужчины и зеленые глаза. Проще было говорить с кем-то, кто хоть отдаленно имел лик.

Хозяин чуть надавил на ее плечи и, заставив развернуться спиной, вновь принялся расчесывать волосы.

— Мой дом стоит между миром живых и миром мертвых. А потому доступен он только особому глазу. Простым людям не видать его. Ты стала невестою Болотника, оттого он тебе и показался. — Владимир на мгновение умолк, а затем мрачно добавил. — Не только он.

— А кто еще? — Еся непонимающе нахмурилась и ощутила давление повязки на глазах. Как же всё-таки было неудобно… И что ей так до конца жизни ходить? Хотя чего горевать по этому поводу, жизнь-то может оказаться совсем недолгой.

— Нечисть всякую ты теперь тоже сможешь увидеть. Всё, что люди только слышат или чувствуют, доступно твоему глазу.

Волосы за спиной кончиками щекотали поясницу. Пряди странно скользили. Есислава не сразу смогла разобрать, что происходит — Владимир заплетал ей косу.

— Лучше б уж я могла видеть мир, как прежде, а не нечисть, — горько обронила она и тут же напряглась всем телом, сообразив, что сказала. Еся поспешила извиниться: — Я не то имела в виду. Простите.

— За дурака-то меня не держи, — он горько усмехнулся. — Знаю я, что ты имела в виду. На-ка вот, подержи. Я найду ленту.

Хозяин перекинул Есе через плечо косу и встал с постели. Послышались шаги, шорохи, скрип. Кровать снова прогнулась. Из рук выскользнула коса. Через несколько мгновений она снова легла на плечо. Только теперь завязанная.

— Как твоя нога?

— У-уже лучше, — Есислава от неожиданности заикнулась. Она, наверное, никогда не привыкнет к тому, как легко Владимир от горечи переходил к заботе.

— Это хорошо. К обеду я приду снова. Повязку не снимать.

Еся кивнула. Дверь хлопнула. Она снова осталась одна в полной темноте.

Сначала Есислава пыталась успокоить быстро бьющееся сердце.

Ушел… Волосы ей заплел, про ногу спросил и ушел… Не утопил… Просто ушел. Да что это такое?!

Нет, не то чтобы она рвалась умирать… Но ведь ожидание кончины было ничуть не лучше самой смерти…

Как только страх чуть поутих, Еся встала с постели и дотронулась до затылка. Вот бы снять эту повязку… А вдруг узнает? Что тогда будет? Она резко отдернула руки и стала вытирать о платье потные ладошки.

Есислава сделала тяжелый вздох и принялась мерить шагами комнату. Делать-то было больше нечего. Она снова и снова щупала всё вокруг. Таза с использованной водой не нашла. Зато одна из шкатулок была открытой. Еся бережно ее закрыла. Затем на ощупь попыталась прибрать постель. Слишком долго было это и муторно. Ей бы глаза открыть…

Еще через какое-то время она горько пожалела, что заправила кровать слишком быстро.

Невыносимо скучно… Невыносимо! Темно. Тихо. Делать нечего. Не спится. Не сидится. Не поется. Если ей ждать смерти так, то лучше прямо сейчас снять повязку, да и помереть.

Есислава вновь коснулась окаянного платка. Что б ему пусто было! Чтобы всем пусто было! Хозяину этому, жрецу деревенскому и козе той!

Еся то умирала от скуки, то от ярости, то от отчаяния, но снимать платок не решалась.

В конце концов, она залезла на постель и положила голову на подоконник.

Отчего же здесь не пели птицы? Обязательно спросит об этом у Владимира. Обязательно.

Еся поводила пальцами по гладкому дереву, а потом вдруг взяла и залезла на подоконник да свесила ноги. Теплый ветерок пощекотал ее босые ступни.

Ветер есть, а птиц нет…

А высоко ли? Что будет, если спрыгнет? Под ногами трава окажется или болото? Останутся ли ноги целыми?

Сколько так сидела, Есислава не могла понять. Она просто болтала ногами, вспоминая то маменьку, то тятеньку, то брата. Никитку вспоминала: его теплые объятия, неровное дыхание и мягкие губы. Алёнкин задорный смех воскрешала в голове и заставляла его звенеть в ушах. И Василису, которая недовольно морщилась при виде Ивана, вспоминала. И Ивана вспоминала. А потом начинала так злиться, что представляла, как в болото вместо нее, тянуть его. И топят, топят, топят. Он барахтается и визжит как свинья на убиении. Поделом ему!

За мыслями своими кровожадными она-то и не услыхала, как дверь за спиной тихо отворилась.

— Есислава! — встревоженно окликнул ее болотник. Сильные руки крепко сжали плечи и потянули назад.

Глава 7

Есислава завизжала что есть мочи и плюхнулась на кровать. От испуга в животе всё заболело. А если бы она свалилась?

Эта мысль мигом нагнала ей гнева. Она напрочь забыла, кто стащил ее с окна, и принялась бранить Хозяина.

— Ты что творишь, окаянный?! А если бы я свалилась?! — она подскочила на постели и стала беспокойно озираться в поисках того самого окаянного. Спустя только несколько мгновений поняла, что всё равно его не увидит.

— Это я спрашивать должен! Что, если бы ты свалилась? Зачем на окно полезла? — ничуть не уступал ей в гневе Владимир.

— От скуки я туда полезла! Делать в твоих хоромах нечего! Хоть вешайся! Да и тебе-то что?! Какая разница, как я убьюсь?! Всё равно смерть ждет!

— Я вовсе не желаю тебе смерти, — мрачно ответил Хозяин. Еся тяжело выдохнула. Его слова будто холодной водой окатили. Гнев вперемешку с испугом утих, и Есислава почувствовала, как стремительно краснеет. — Если бы хотел, чтобы ты умерла, не велел бы носить платок…