Тьма. Том 4 (СИ) - Сухов Лео

Усевшись в автомобиль, я с сожалением откинул вариант осчастливить сослуживца в обмен на службу. И всерьёз задумался над тем, чтобы найти какое-то охранное предприятие из бывших военных.

Но тут же всплыла новая проблема: я совершенно не представлял, во сколько обойдётся такая защита. Скрепя сердце, пришлось отложить и этот план.

Оставался ещё один способ — привлечь полицию.

Точнее, один особый отдел, который кровно заинтересован в том, чтобы разобраться с этим делом. А ещё очень благодарен мне за то, что убийца, чьи преступления на них навесили, безвременно почил.

Дождавшись красного сигнала на перекрёстке, я достал телефон и быстро отбил сообщение:

«Константин, вы ещё ищете тех ребят, которые стоят за 'Без Тьмы»?

Ответ пришёл практически мгновенно:

«Да, а что?»

«А они как раз ищут меня в Усадебном углу. Ходят, интересуются, расспрашивают местных…».

Ответное сообщение Кости вызвало у меня довольную улыбку. Всё получилось именно так, как я рассчитывал:

«Мы за ними проследим! Не лезь!»

Теперь я с чистой совестью мог возвращаться в училище. И вообще продолжать заниматься своими делами. Только Кислому отправил предупреждение, чтобы в ближайшие пару месяцев искал «кабанов» для нашего дела в любом другом глухом углу. Надо было перенаправить внимание «морд» куда-нибудь ещё.

Собственно, несложно догадаться, как на меня вышли. Кислый нанимал на дело только ребят из Усадебного. И если городовые не слишком-то напирали, чтобы найти виноватых — у них и более серьёзных дел хватало, то заинтересованные лица вполне могли сличить изображения с камер с фото в документах.

И пусть не всех исполнителей, но некоторых опознали. Ну а дальше сделать выводы оказалось проще простого. Да, били пока наугад. В конце концов, проживать в Усадебном углу мог кто угодно из нашей компании. Но сам факт того, что на мой родной угол уже вышли, говорил о том, что мои противники — ни разу не дураки.

А ещё я, кажется, сам того не ведая, умудрился наступить им на больную мозоль. На «Без Тьмы» были сделаны определённые ставки, а я со своей защитой двусердых рушил все расклады. Впрочем, это они ещё не знали, что партию с убийцей двусердых сломал им тоже я…

Вечером я посмотрел расценки охранных предприятий… И понял, что на них тратиться пока не готов. Найм одного охранника обошёлся бы в четыреста рублей в месяц. И это без учёта тысячи рублей, которые надо было заплатить сразу — для его экипировки.

Будь у меня доход повыше — я бы, пожалуй, согласился. Но пока что мои базовые доходы не покрывали даже одного бойца. И это было, прямо скажем, обидно. Надо было торопиться с открытием хоть какого-то серьёзного дела. Иначе я рисковал остаться человеком, у которого было много денег. И он эти деньги спустил на ветер.

А пока меня ждали занятия и тренировки. Хоть зачёты за первый год обучения я и сдал, но оставались некоторые дисциплины, где мои знания оставляли желать лучшего. Вот и приходилось заполнять пробелы, тратя чуть ли не каждую свободную минуту.

От обычной физкультуры, которую вёл Николай Пантелеймонович Субаба, меня освободили. Во-первых, я уже прошёл армейскую подготовку во время службы. А во-вторых, продолжал тренироваться самостоятельно.

Но, как и обещал, Субаба начал учить меня бою на холодном оружии. И на первом же занятии объяснил, зачем это нужно.

— Боярские детишки любят выяснять отношения, — во время объяснения Субаба полировал саблю, чтобы время не терять. — А просто так морды бить им невместно, как понимаешь. Нужно чтобы, значит, это с каким-то смыслом было. В Европе тамошние воители всё это действо обозвали дуэлями. Если ты, вдруг, не знал, то название происходит от латинского слова «duellum», что значит — «война».

Я не знал. Андрей вообще считал, что слово как-то связано со словом «пара». А Феде этот вопрос был не особо интересен.

— Это у них так разборки между двумя высокородными, значит, под правила загнали, чтобы не целиком рода вырезали! — пояснил Субаба. — Но это у них там беспредел творился. А у нас-то князья довольно быстро грызню прекратили. Как осталось этих князей несколько штук — так и прекратили. Теперь один лишь Царский Выбор остался от тех времён. А там до смерти стараются не доводить.

Царский Выбор — это ежегодный турнир Рюриковичей. Та самая неделя, когда члены правящей династии изволят начищать друг другу пятаки. Делают они это публично, с широким освещением в СМИ. И следят за этим Выбором и в русском обществе, и даже в других государствах.

Ибо зрелище действительно незабываемое. Ведь на Ристалищном Поле под Владимиром сходятся в бою сильнейшие двусердые Руси.

Несложно догадаться, что даже царю приходится доказывать право на титул. От него, конечно, никто не ждёт победы во всех состязаниях… Однако выступить нужно достойно. И уж точно попасть в число призёров.

Последним царём, кто пренебрёг Царским Выбором, был Константин I Нежданный. И хоть он показал себя отличным управленцем и реформатором, но в сорок лет всё-таки упал с лошади и сломал себе шею.

Рюриковичи не терпят слабаков. Совсем. Натура у них такая.

Хочешь править? Докажи, что силён и не дурак!

— Зато осталась традиция судебных поединков. Вообще-то их изначально принято было проводить либо своим оружием, либо на кулаках… Но кулаки бояре не любят, потому что там им залепить мог бы последний крестьянин, — Субаба усмехнулся. — Кулачные бои на Руси — это для всех. Зато на оружии бояре с детства учатся. Даже сейчас. Вот и возникло правило, что поединок и дуэль — только на оружии или на плетениях. И выбор всегда за тем, кого вызвали.

— Значит, если меня вызвал двусердый, который заведомо сильнее меня в плетениях, то я выбираю оружие! — кивнул я.

— Точно! И это, Фёдор, твой спасательный круг! — отозвался Субаба.

С тех пор два раза в неделю, когда остальные ученики уже давно отдыхали, он гонял меня деревянными тренировочными мечами и саблями. Причём длились эти экзекуции иной раз без малого часа по три. Сначала разминка, потом отработка движений с оружием, а затем — поединки с самим Субабой.

И в этих поединках я раз за разом оказывался битым. Всё-таки наш преподаватель не одну собаку съел на избиении ближнего своего. Во всяком случае, саблей, копьём и кинжалами орудовал так, что я даже подступиться к нему не мог.

И это несмотря на то, что на моей стороне была первооснова, которую Субаба не запрещал использовать.

Даже с ускоренным восприятием я не успевал увернуться от всех атак, что мне готовил этот тиран. В итоге, каждая наша схватка заканчивалась одинаково: я получал люлей — причём отнюдь не кебабных, а самых что ни на есть деревянных.

И то, что в ускоренном восприятии движения Субабы были настолько медленными, что я успевал разглядеть подробности — лишь усиливало горечь. Обидно же! Но бросать тренировки я не собирался.

Поэтому терпел. Стиснув зубы, принимал боль и унижение. Пусть уж Субаба методично топчет моё самолюбие здесь, в зале, чем какой-нибудь боярский сынок сделает это один раз и прилюдно. От такого позора, бывает, вовек не отмоешься.

И мне бы сразу обратить внимание, что восьмой жгутик появился сразу после той тренировки, где я на миг подумал, что почти достал инструктора.

Но тогда я так разогнал своё восприятие, что из зала вывалился полностью выжатым, будто через меня прокатили каток. И сначала усталость взяла своё, а потом я замотался и забыл, вспомнив только на следующем занятии.

И вот теперь я снова разогнал своё восприятие настолько, что Субаба, начинавший свою победную атаку, двигался будто в киселе.

Может, я и не сумею его достать, зато точно прокачаю себе чёрное сердце! И почему бы не попробовать? При любых раскладах буду в плюсе. Тем более, это последний учебный поединок за вечер.

Я знал, что просто отбить и увести в сторону саблю Субабы недостаточно. Надо если не победить, то, как минимум, заставить тренера занервничать. А в идеале, нанести всё-таки свой удар.